Попытка к бегству - Аркадий Стругацкий

— Котёнку наступили на голову, — сказал Антон.

— Вот–вот!

— Ну ладно, рубку ты займёшь… Я всё принесу.

Вадим внимательно поглядел на него.

— А ведь ты, милый, выжат как лимон, — сказал он.

— Есть немножко… Рана у тебя не очень серьёзная, но я измотался. Знаешь, как это изматывает?

— Ложись спать, я справлюсь один. А Саул всё принесёт.

— Ладно, — сказал Антон. — Это моя забота. — Иди, — он махнул рукой.

— Готовься.

Вадим поднялся.

— Советую всё–таки поспать, — он пошёл в рубку и вдруг остановился. — А взяли они одежду?

Сначала Антон не понял, а потом сказал:

— Честно говоря, не знаю… Не помню. Но они нами очень недовольны.

— Ох и каша, ну и каша, — сказал Вадим. — Ничего не понимаю. За что он меня ткнул мечом?

Он покачал головой и пошёл в рубку. Антон сейчас же задремал. Ему приснилось, что он пошёл на кухню, сварил очень много кофе, принёс кофейник и консервы в рубку, а Вадим был занят и огрызнулся, тогда он пошёл в свою каюту, сел за стол, чтобы подобрать программу обратного перелёта, но ему очень хотелось спать и всё время попадались старые программы от его прежних рейсов. Потом его разбудил Саул.

— Вот, — сказал Саул.

Перед Антоном стоял стройный светлолицый парень в трусах и тетраканэтиленовой куртке, черноволосый и испуганный.

— Хорош? — спросил Саул насмешливо.

Антон засмеялся.

— Красивая раса, — сказал он. — Здравствуй, младший брат.

Младший брат смотрел на него круглыми от страха глазами. Ну до чего славный парнишка, — подумал Антон.

— А вот это было у него под шубой, — сказал Саул и положил на стол твёрдый пакет.

Пленник сделал движение к пакету.

— Н–но, — грозно сказал Саул. — Опять? Я тебя!

Пленник сьежился. По–видимому, интонации Саула он уже освоил хорошо. Антон взял пакет, осмотрел его и вскрыл. В конверте из отлично обработанной кожи лежали замысловато сложенный лист бумаги, какой–то чертёж и окровавленный кусок тампопластыря.

— Понимаете? — сказал Саул. — Это они ободрали с раненых.

Антон вспомнил изуродованных людей в шеренге и стиснул зубы.

— Это, наверное, донесение, — сказал он, помолчав. — О нашем появлении. Вадим! — позвал он.

Пленник вдруг заговорил. Он говорил быстро, ударяя себя ладонями по груди, на лице его были ужас и отчаяние, и это странно не вязалось с резкими, и даже как будто насмешливыми интонациями его голоса. В зал спустился Вадим и остановился позади пленника, прислушиваясь. Пленник замолчал и закрыл лицо руками.

— Посмотри–ка, Вадим, — сказал Антон, — протягивая листок.

— О! — сказал Вадим. — Письмо! Это же просто прелесть! Вдвое меньше работы!

Он взял пленника за рукав и повёл в рубку, на ходу рассматривая листок. Пленник покорно плёлся за ним. Саул внимательно изучал чертёж.

— Я не специалист, — сказал он, — но по–моему, это точное изображение внутренности того танка. Помните, в котловане?

Он перебросил чертёж Антону. Чертёж был сделан синей краской, очень аккуратно, но на бумаге было много следов грязных пальцев. Это был план кабины–шумовки — по–видимому, очень точный план. Некоторые отверстия были отмечены грубо намалёванными крестиками, некоторые просто зачёркнуты. Антон зевнул и потёр глаза. Ну вот, вяло подумал он. Отличные чертежи делают рабовладельцы.

— Слушайте, капитан, — сказал Саул. — Идите спать. Всё равно, пока ваш лингвист не кончит, никому вы здесь не нужны.

— Вы думаете?

— Уверен.

Голос Вадима из рубки потребовал:

— Кофе и банку варенья.

— Сейчас, — крикнул Саул. — Идите, идите, Антон, — сказал он.

— Никуда я не пойду, — сказал Антон. — Я — здесь.

Он закрыл глаза и перестал сопротивляться. Он спал неспокойно, часто просыпаясь и открывая глаза. Он видел, как на цыпочках проходил Саул — в одной руке у него была пустая банка, в другой кофейник. В следующий раз Саул прошёл в рубку с заставленным подносом, и в кают–кампании запахло томатом. Потом Саул очутился за столом. Он задумчиво сосал пустую трубку и внимательно разглядывал Антона. Сверху из рубки доносились монотонные голоса. «Су–у… Му–у… Бу–у…» — говорил Вадим, и механический голос повторял: «Су–у… Му–у… Бу–у… Работать — ка–ро–су–у… Рабочий — ка–ро–бу… Стать рабочим — ка–ро–му–у…» Сон наплывал и уплывал снова. Голос Вадима непонятно вещал: «Блистающий… великий и могучий утёс… идай–хикари… тика–удо…», и визгливый голос пленника повторял: «Тико–о… удо–о…» Вадим кричал: «Саул! Кофе!». «Третий кофейник!» — недовольно бормотал Саул.

Потом Антон проснулся и почувствовал, что больше не хочет спать. Саула в зале не было. Изрядно осипший голос Вадима старательно выговаривал наверху: «Соринака–бу… торунака–бу… сапонури–су…». Пленник что–то басовито ворковал в ответ. Антон взглянул на часы. Было три часа утра местного времени. Ай да структуральнейший, — подумал Антон с уважением. Его вдруг охватило нетерпение. Надо было кончать.

— Димка! — крикнул он. — Как дела?

— Проснулся? — сипло отозвался Вадим. — Мы тебя ждём. Сейчас спускаемся.

Из каюты высунулась голова Саула.

— Уже? — осведомился он. Из приоткрытой двери валил дым.

— Входите, Саул, — сказал Антон. — Сейчас начнём.

Саул сел в кресло и бросил на стол чертёж. Из рубки спустился пленник, его покачивало. Щёки у него были вымазаны вареньем. Не обращая ни на кого внимания, он остановился и стал смотреть вверх с выражением собачьей почтительности в глазах. Сверху уже спускался Вадим, держа в обнимку большой блестящий ящик — приставку–анализатор. Он подошёл к столу, поставил анализатор и рухнул в кресло. На лице у него было ликование.

— Я гений! — сообщил он сипло. — Я ум–ни–ца! Великий и могучий утёс! Хикари–тико–удо!

При этих словах пленник перестал облизывать пальцы и сложил почтительно руки перед грудью.

— А? — вскричал Вадим, простирая к нему руку. Потом он заявил:

Есть на всякий, есть на случай,В «Корабле» специалист —Ваш великий и могучийСтруктуральнейший лингвист.

Антон с удовольствием посмотрел на него. На висках у Вадима торчали жёлтые рожки мнемокристаллов. У пленника тоже торчали жёлтые рожки мнемокристаллов. Было в них обоих что–то от добродушных молодых бесов. Впрочем, пленник был больше похож на телёнка. Саул тоже улыбался, посасывая трубку.

— Предупреждаю, — заявил Вадим, — абстрактных вопросов ему задавать не надо. Дубина редкостная. Образование — два класса. — Он встал и роздал Антону и Саулу по паре мнемокристаллов. — Мыслит он исключительно конкретно. — Он повернулся к пленнику: — Ринга хоси–му?