Сценарий сериала. Как написать историю, достойную Нетфликса - Нил Ландау

продюсировавшие „Бухгалтера“ с Беном Аффлеком в главной роли. Их фильм 2016 года рассказывает о высокофункциональном математическом гении-аутисте, подделывающем бухгалтерию для преступных организаций и вынужденном быть на шаг впереди министерства финансов. Он постоянно не в своей тарелке, особенно когда работает бухгалтером в торговом центре для местных клиентов. Если продолжить аналогию с животными, он одинокий волк, который никому не доверяет. Дюбюк и Уильямс – эксперты в этом нишевом жанре. Тем временем в сезонной афере „Озарка“ семья Бирн отчаянно старается скрыть свои секреты. Этот сериал также исследует, как преступники – белые воротнички могут стать безжалостными беспредельщиками, – иногда правдоподобно, иногда безрассудно и переходя в сатиру. Наш основной интерес связан с Бирнами, но местные жители Озарка живут по своему собственному моральному кодексу, и в их действиях есть определенная логика и честность (хотя Бирны поначалу склонны звать тех, кого они считают ниже себя, „достойными сожаления“).

Но эти первые впечатления продолжат развенчиваться и развиваться во втором сезоне. Netflix заказал второй сезон менее чем через месяц после премьеры первого сезона. Как и „Родословная“ Netflix, „Озарк“ прекрасно вписывается в часовой поджанр „семейного нуара“. Вопросы сценаристов обращаются к персонажам и их аудитории:

– Когда все становится плохо, сможешь ли ты снова поверить в добро?

– Если ты перешел черту, сможешь ли вернуться к „нормальной жизни“? (Особенно если черта продолжает двигаться.)

– Возможны ли прощение и искупление – и какой ценой?

Сериал представляет собой интригующее исследование морали и доверия в рамках долгосрочной аферы.

Бонусы:

Дальнейший анализ долгой аферы, включая сериалы „Путь“, „Юная“ и „Мистер Робот“, находится по адресу: www.routledge.com/cw/Landau/.

Смотрите также:

„Ясновидец“ на Hulu, „Власть в ночном городе“ Starz и „Хорошее поведение“ TNT. Во втором сезоне „Хорошего поведения“ мошенница Летти (Мишель Докери), наемный убийца Хавьер (Хуан Диего Вотто) и сын Летти Джейкоб (Ниле Стил) изображают „типичную“ пригородную семью (с нотками „Американцев“).

Утописты верят в прогресс, а антиутописты – нет. Они борются с этим аргументом в конкурирующих видениях будущего, утописты предлагают обещания, антиутописты выдают предупреждения. Но у антиутопической фантастики есть одна проблема: предупрежденный не всегда вооружен.

Джилл Лепор, автор New Worker, преподавательница американской истории Гарвардского университета

4. Антиутопии, мультивселенные и магический реализм

Все антиутопии посвящены концу (или надвигающемуся концу) цивилизации, осознает это человечество или нет. Во многих случаях мир антиутопии определен нехваткой природных ресурсов, загрязнением, гибелью людей, жестким выживанием в борьбе против непреодолимых трудностей – и/ или неистовствующими зомби; это „убей или будешь убит“.

В других случаях доминирующая раса или класс живет в глубоком отрицании будущего человечества. Обстановка Гилеада в „Рассказе служанки“, парк развлечений в „Мире Дикого Запада“ и городах из „Ходячих мертвецов“ показывают неустойчивые апокалиптические общества, замаскированные под новые начинания. Конечно, все это вопрос точки зрения. В „Оставленных“ культ Повинных не питает иллюзий и его члены решили перестать разговаривать, бросить своих близких и начать курить без перерыва. Это выглядит экстремальным, но одновременно вполне разумным, если учесть контекст: необъяснимое одновременное исчезновение 140 миллионов человек, 2 % населения мира, 14 октября 2011 года – оно же Восхищение, или Внезапный уход. Непрерывное курение нужно, чтобы они не забывали, что, по словам одного из членов культа, „мир закончился“. Их цель в будущем (если это можно так назвать) – не возвращаться к прежнему состоянию. Для них не существует новой нормы, а попытки приспособиться – пустая трата времени. Сбитому с толку Кевину Гарви (Джастин Теру) главенствующую философию объясняет лидер культа Патти Левин (обладательница „Эмми“ Энн Дауд).

ПЭТТИ

Четырнадцатого октября привязанность и любовь исчезли. В одно мгновение стало космически совершенно ясно, что вы можете потерять кого угодно в любой момент. Наша пещера рухнула, Кевин. Теперь мы можем тратить время на копание в развалинах в поисках признаков жизни или можем трансформироваться.

В „Оставленных“ Дэймона Л инделофа и Тома Перротты и других антиутопических сериалах нас привлекают универсальные темы семьи, сообщества, прощения и искупления. Лучший сериал-антиутопия берет абстрактное, невообразимое глобальное событие и делает его конкретным, гиперспецифичным, личным и понятным. И именно это делает зрелище таким зловещим, жутким и неотразимым. Нам предлагается сопереживать, судить и спрашивать себя: а что, если это действительно случится со мной?

Любое техническое достижение призвано упростить и ускорить нашу жизнь, сделать ее более результативной. За исключением индустрии здравоохранения, которая призвана продлевать жизнь и замедлять ее. Мы живем и умираем в парадоксе. Все, что между ними, – это развлечение. Увы, причина, по которой нас так тянет к сериалам о цивилизациях-антиутопиях, заключается в том, что мы сами превратились в антиутопию. Научная фантастика привыкла делать невозможное возможным. Сегодня многие из наших антиутопических шоу больше не являются просто научной фантастикой; теперь они основаны на реальных научных и социальных ситуациях. Серия технологических триллеров Netflix „Черное зеркало“, получившая премию „Эмми“, делает все правильно, представляя мрачные ситуации как новую норму; самые страшные, самые зловещие эпизоды становятся наиболее правдоподобными.

В этой новой реалистичной антиутопии дарвинизм также сделал следующий шаг, и мы боремся не за выживание против других людей или зверей; теперь врагом является искусственный интеллект (И И), и мы неумолимо приближаемся все ближе и ближе к сингулярности. В „Мире Дикого Запада“ НВО оказывается, что наши противники – люди, и наше сочувствие на стороне андроидов. И все же, как это ни парадоксально, это укрепляет нашу человечность и сострадание.

Термин „утопия“ впервые появился в одноименной сатирической книге сэра Томаса Мора, опубликованной на латыни в 1516 году. В ней описывалось вымышленное островное общество, в котором все „было идеально“. Но совершенство – в глазах смотрящего. То, что для одного человека сокровище, для другого может быть мусором или глупостью. В нашем несовершенном мире перфекционизм может быть даром или проклятием. Если мы либеральны и у нас нет предубеждений, мы думаем об утопии как о месте свободы, равенства и общности. Но циники могут счесть эти идеалы наивными и несостоятельными. Для каждого плюса есть соответствующий (потенциальный) минус. Постройте открытое, демократическое общество, но тогда кто будет им руководить? А как насчет законов? Можно ли в этом гипотетическом утопическом обществе выдвинуть аргумент, что преступное деяние – это не что иное, как свобода выражения мнений? Есть ли в нашем утопическом мире мосты, соединяющие нас, или стены, защищающие от нежеланных гостей? Есть ли социально-экономическая и/или политическая иерархия? Чему они учат детей в школах? Самая ценная