Прямой эфир из морга. 30 сложных дел, прошедших через скальпель судмедэксперта - Мишель Сапане

Мне очень нравится, как представляются наши жандармы. С одной стороны, они даже не спрашивают, кто у телефона, – они прямо знают заранее. С другой – им свойственна профессиональная вежливость и технически они очень точны. Фамилия, звание, населенный пункт – я сразу же получаю полное представление о том, с кем говорю и куда поеду.

– Я звоню вам по поводу трупа в городе Мель. У нас почти нет сомнений в том, что это самоубийство, но все же хотелось бы знать ваше мнение.

Жандармам в силу специфики работы тоже приходится иметь дело с трупами, так что они приобрели некоторый опыт.

Ну что ж, самоубийство так самоубийство. Впрочем, врач им нужен в первую очередь для того, чтобы соблюсти все формальности. А в это время, в июле, дежурный врач скорее всего в отпуске, и выехать на место происшествия некому. Я начинаю мечтать, как было бы хорошо оказаться в будущем, где видеоосмотр тела будет обычным способом телепортации судмедэксперта. Офицер уголовного розыска с видеокамерой показал бы мне общий вид тела, а потом конкретные детали: одутловатое лицо с цианозом, разрывы мелких кровеносных сосудов конъюнктивы глаз (петехии), наконец, шею и – крупным планом – странгуляционную борозду. Я отдавал бы инструкции для оценки трупных признаков, манипуляций с веревкой, вызвавшей асфиксию и т. д. Дистанционно. Следователи выиграли бы во времени, поскольку им не пришлось бы ждать моего приезда, а фото- и видеорегистрация подтвердили бы достоверность полученных сведений. Разумеется, если речь идет о самых простых случаях, доля которых составляет больше 85 %, что не так уж и мало. Ну а выезды на место происшествия по-прежнему были бы обязательными, если будут какие-то сомнения в причинах смерти.

Я вспоминаю разговор с генеральным прокурором, которая жаловалась на то, что «у судмедэкспертов не всегда есть возможность и желание приезжать на место происшествия (вполне вероятно, что она говорила про какой-то другой регион, но меня все равно это удивило); более того, невозможно было найти даже врача-терапевта для выдачи свидетельства о смерти в час ночи[20]». Она возмущалась, говорила, что такая ситуация недопустима, что полицейским следовало бы опечатывать дом с телом умершего естественной смертью человека и ожидать прибытия врача, который все-таки возьмет на себя труд приехать и наконец окажется там, где его ждут и т. д.

Пока я рассуждал о перспективах судебно-медицинских консультаций на удаленке, меня быстро призвали к порядку и вернули на землю: «Доктор, вы слишком наивны: а о необходимых средствах вы подумали? А защищенное соединение? А юридические формальности? Это ж будут бесконечные проблемы с рисками аннулирования всей процедуры. К тому же каждый специалист должен оставаться в рамках своих компетенций: офицеру уголовного розыска не следует заниматься изучением тела. Его сфера – внешняя среда, а ваша – тело. Именно за это вам и платят». И прокурор еще добавила к этому: «Да, кстати, нам надо будет поговорить о присутствии на регулярной основе судмедэкспертов при изъятии донорских органов. Такое присутствие должно стать обязательным. Насколько мне известно, вы пренебрегаете этой пока еще неформальной обязанностью». Во взгляде прокурора явно читалась угроза.

Я терпел, отвечал ледяным молчанием и таким же недружелюбным взглядом. Что уж говорить о взглядах, которыми обмениваются следователи и судмедэксперт на протяжении уже многих лет? Я не хотел больше говорить с ней о прогрессе в медицине, о дистанционной передаче информации, об успешном опыте в удаленных уголках Канады и Австралии, об очках виртуальной дополненной реальности, используемых для лечения сердечных приступов, о полном медицинском обследовании умерших с использованием компьютерной томографии (КТ), магнитно-резонансной томографии (МРТ) и о судебно-медицинском осмотре, осуществленном еще до изъятия органов и т. д. Я думал только о том, что ей до пенсии еще несколько месяцев, что ее образ мышления какой-то феодальный, и она поэтому не может осознать эволюцию, произошедшую в медицине и судебной практике. Она умела лишь отдавать приказы своим подчиненным и считала, что это единственный эффективный способ решения вопросов. Так что нам оставалось только ждать и надеяться, что ее место займет новый генеральный прокурор, более открытый современным веяниям.

Впрочем, мне приходится возвращаться из мечты в реальность. Меня вызывают, и я еду. Так всегда и было в Пуатье. Городок Мель находится километрах в шестидесяти к юго-западу от Пуатье. Обычно дорога туда занимает около часа. Сегодня вечером, с учетом климатических условий, потребуется немного больше времени. Сама процедура не должна быть слишком длительной. Если мне повезет, то домой я вернусь еще до полуночи. Ну и ладно.

– Вас понял. Выезжаю. До скорой встречи.

Я смотрю на специальную сумку-укладку судмедэксперта с набором необходимых инструментов и принадлежностей для расследования причин смерти на месте происшествия: комбинезоны, бахилы, маски, перчатки, защитные очки, пакеты для забора биологического материала, пинцеты, лопатки и др. Общий вес – килограммов пятнадцать, не меньше. Я в некоторой задумчивости: вряд ли для сегодняшней миссии мне понадобится весь этот инвентарь. К тому же я знаю, что жандармы отлично экипированы, и они меня выручат в случае необходимости. И тогда я беру с собой только маленький городской рюкзак, кладу в него несколько пар перчаток и бахилы, бутылку воды, термос с кофе и упаковку хлебцов. Никогда не знаешь, как быстро и как сильно захочется есть – иногда аппетит приходит даже ночью.

Как я и предполагал, ехать под проливным дождем, в условиях почти нулевой видимости, очень сложно. Когда я прибываю на место, жандарм, с которым я разговаривал по телефону, кратко вводит меня в курс дела:

– Речь идет о женщине. Два месяца назад она стала вдовой. У ее мужа был рак горла в терминальной стадии. Он умер у нее на глазах, дома. Смерть наступила из-за разрыва сонной артерии.

Я знаю, что это такое. Это редкий случай, но он описан в медицинской литературе. Опухоль постепенно разрушает стенку артерии, и в конце концов под воздействием давления крови происходит ее разрыв. Это ужасное зрелище. Понятно, что женщине было очень сложно прийти в себя после такого кошмара. Тем временем жандарм продолжает свой рассказ:

– Она оставила письмо, в котором объясняет все это и заявляет о своем намерении уйти из жизни вслед за мужем. У нас практически нет сомнений. Но дело в том, что вместо веревки она использовала что-то похожее на бюстгальтер. Если вы не возражаете, нам бы хотелось, чтобы вы посмотрели сами.

Когда меня вежливо просят, я не умею отказывать. Поэтому я иду за жандармом и вхожу в дом. Основная комната служит одновременно прихожей, гостиной