Пироскаф «Дед Мазай» - Владислав Крапивин

— О, благодать, — выдохнул дядюшка Поль, прижимая банку к сердцу.

Сушкин отошёл и пробубнил в сторонке:

— Пьяницы…

Капитан виновато поставил банку на палубу.

Платоша шагнул к Сушкину.

— Мальчик, оно же совершенно безалкогольное и безвредное. Я же понимаю… Клянусь своим предком Римским, который к тому же ещё и Корсаков.

Капитан недоверчиво пригубил банку.

— Надо же… А по вкусу вполне…

— Все равно гадость, — непримиримо заявил Сушкин.

— А мальчику я принёс лимонную шипучку, — заявил живописец Римский-Корсаков и достал из-под тельняшки жёлтую бутылочку. Это слегка поправило Сушкину настроение…

Платошу оставили ночевать на пироскафе.

Строгого распорядка дня на «Деде Мазае» не было — ведь не военный же крейсер! Поэтому наутро после концерта все спали допоздна. Только сторож Платоша «слинял» с пироскафа пораньше (при этом ничего не спёр, зря Сушкин опасался). К десяти утра Платоша вновь появился на судне, разбудил капитана:

— Поликарп Поликарпыч, такое дело, там делегация. Даже две…

Оказалась, что одна делегация — спортивная. Местная молодёжь пришла звать Донби принять участие в футбольном матче:

— У вас, Донбамбало, вон какие ноги! Как вляпаете, никакой вратарь не устоит! И никто вас не обведёт на поле… А то в команде «Футтенбобль» из Нижней Хвостовки играет в нападающих жираф Гога. Они им хвастаются, говорят, что непобедимы…

— Донби, рискни, — подзудил его капитан. — Помнишь, как пятнадцать лет назад на берегу Янцзы ты напинал команде «Жёлтые трепанги»?

— Гм… — вспомнил Донби и азартно потоптался на палубе. — Только подзаправиться бы… («Гм», — это Дон, а насчёт подзаправки — Бамбало).

В судовом холодильнике нашли четыре банана. Дон и Бамбало склевали по паре (хотя мог и кто-то один — желудок-то общий).

Потом Донби отправился на стадион в окружении болельщиков.

— Только извините, — предупредил один, — хвостовские требуют, чтобы вы у нас заменили сразу двух игроков. Потому что, говорят, у вас две головы. Мы им: «Ног-то ведь тоже две, а не четыре», а они: «Голова в футболе важнее, чем ноги…»

— Спор-л-рный вопр-л-рос, — заметил Дон.

— Ничего, венсеромос, — пообещал Бамбало. Тинейджер с побритой головой весело подскочил:

— А противник получит лос фигос!..

Вторая делегация пришла с приглашением. Звали гостей в детский клуб «Орешки», на выступление ребячьих коллективов. В благодарность за вчерашний концерт.

— Неприлично отказываться, — шепнул капитан Сушкину. Тот вздохнул.

Ну, концерт был как концерт, Сушкин не раз видел такие в своей детдомовской жизни. Всякие старательные танцы и давно известные песни о радостной детской жизни («Вместе весело шагать…» и так далее). Иногда интересно, иногда скучновато, но все же смотреть и слушать можно. Сушкин, когда надо, аплодировал, а порой позёвывал, пряча лицо за снятой бескозыркой…

Так было до объявления про кино «Кораблик».

Энергичная девушка в алой блузке — та, что вела концерт, — объяснила:

— Это любительский фильм. Его три года назад сняли ребята из школьной студии «Левый глаз» в недалёком от нас городе Бобровске. Сказочная история, как несколько мальчиков и девочек в летнем лагере очень подружились, а потом разъехались в разные города, но не могли забыть друг друга. Очень хотели встретиться. Один мальчик построил волшебный кораблик, чтобы облететь и собрать всех… Мы хотели сегодня показать вам это кино, однако испортился проектор. Тогда мы попросили нашу гостью Катю Елькину спеть песню из фильма. Это девочка из Бобровска, она здесь проездом… Пригласим Катю на сцену!

Все, конечно, захлопали. И Сушкин захлопал, машинально. А в памяти толкнулось: «Кораблик»… Коротенький фильм с таким названием года два назад показывали в «Фонариках», на смотре детского искусства. Фильм был какой-то суетливый, ребята в нем что-то доказывали друг другу, куда-то спешили, мастерили картонную лодку, рисовали большую карту… Почти ничего не запомнилось. Однако песня Сушкину понравилась. Несколько дней он мурлыкал её под нос. Но постепенно она стёрлась из головы. Иногда он хотел вспомнить мотив и не мог… Интересно, неужели та самая?

Вышла на сцену Катя Елькина…

Ну, Катя как Катя. Щуплая, с кудряшками песочного цвета, чуть курносая. Наверно, лет девяти «с хвостом», как Сушкин. Лицо такое, что глянешь и забудешь через полминуты. Разве что ресницы — слишком длинные и пушистые, как у Дона и Бамбало. А в них — что-то вроде крохотных жёлтых бабочек. Бабочки вздрогнули, Катя потёрла острые локотки, поправила серое, совсем не концертное платьице, посмотрела на девушку в алой кофточке. Девушка кивнула. И тут же из динамика разнеслась мелодия вступления.

Сушкин вспомнил этот мотив! И лишь теперь он понял, какая это музыка! Потому что раньше, на давнем киносеансе он был просто зритель и слушатель, а теперь — человек, знающий радость и тревогу путешествий…

Девочка куснула нижнюю губу, глянула выше голов и запела. Негромко так, будто прислушиваясь к себе:

Пенно бурлит за кормою вода,Тросы на мачтах, как струны, звенят…

Но почти сразу тонкий голосок окреп, как у мальчишки, зазвенел:

Мальчики, где вы, в каких городах?Девочка, ты ещё помнишь меня?Если ошибся в пути — то не плачь:Есть пять минут, чтоб скрутить новый галс…Слышишь — играет далёкий трубач?Голос Дороги ещё не угас…

Капитан Поль встревоженно положил Сушкину руку на колено: что с тобой, Том? А он подался вперёд. Потому что песня стремительно пропитала его непонятной тоской. И радостью. Каждую клетку, каждый нерв!..

Далёкий трубач играл. А пяти минут, чтобы сменить галс — чтобы поменять вяжущую робость на отчаянную храбрость — не было. Были, может быть, пять секунд…

— Том, ты что?

А он — что? Он рывком нахлобучил бескозырку. Ему отчаянно было надо оказаться рядом с этой девочкой! Чтобы вместе с ней допеть песню, у которой он теперь помнил все слова.

Катя пела:

Надо смотреть на маячный огонь,Пусть он не гаснет за гребнем волныНадо вцепиться ладонью в ладонь,Чтоб на Дороге найти остальных…

Надо было вцепиться ладонью в ладонь! Пока не поздно. Потому что именно о ней, об этой девочке, была его печаль недавних дней… Сушкин думал это уже в прыжке. Он сидел на втором ряду, с краю, совсем недалеко от сцены, и рванулся на неё, как пущенный из рогатки.

Катя Елькина не удивилась Да, кажется, она ничуть не удивилась, когда мальчик в бескозырке оказался с ней рядом и схватил её за ладонь. Она коротко сжала его пальцы и тут же обняла за плечо. Будто ждала!

И песня не прервалась ни на миг. Мальчишкин и девочкин голоса сплелись и полетели вместе.

Если есть правда у песни в словах,Старый маяк не погасит огня.Мальчики, вы на каких островах?Девочка, ты ещё помнишь меня?

И было Тому Сушкину ничуть не страшно, только тревожно. И радостно, что Катина рука — вот она, крылышко пальцев на плече.

Мы никогда не забудем друзей —Станем искать их, пока не найдём.В снежной метели и жаркой грозеВовсе не страшно, когда мы вдвоём.Голос Дороги звучит в тишине,Будем мы плыть среди ночи и дня.Мальчики, вы на какой из планет?Девочка, ты ещё помнишь меня?

Сушкин не удержался и пропел ещё раз:

Девочка, ты ещё помнишь меня?..

И задохнулся оттого, что отчаянно колотилось сердце.

В зале захлопали. Сильнее, сильнее. Все, конечно же, думали, что это был специально подготовленный номер. Только девушка-распорядитель смотрела с удивлением, но и она, кажется, была довольна.

Сушкин запоздало обмирал. Катя сняла пальцы с его плеча и легонько надавила ими на его затылок: поклонись мол. Сушкин деревянно нагнул голову. Скорее бы со сцены! Он… и она…

Песня всё ещё звучала в нем…

Однако бывают же случаи, которые все комкают и ставят вверх тормашками!

Преступление Дона и Бамбало

В аплодисменты ворвался другой шум — уличный гвалт! В распахнутых окнах видно было, как мимо клуба пронеслась пёстрая ватага. И впереди всех мчался на своих великанских ногах двухголовый страус. За ним явно гнались…

Первым среагировал капитан Поль. Он совершенно по-мальчишечьи сиганул через низкий подоконник и пустился за бегущими.

Сушкину — что делать? Друзей не бросают в беде. Никогда. Если даже рядом девочка Катя… Он быстро сказал ей «я сейчас» и кинулся за капитаном.

Догнать бегущего страуса — дело непростое. И никто не догнал бы, но Донби мешало одно обстоятельство. Сразу в двух клювах он держал сетку-авоську, в ней лежало что-то светло-коричневое и круглое. Тяжёлое. Донби по Торговому переулку выскочил к реке, там тянулся пляж с деревянными грибками и киосками. За Донби мчались мальчишки, девчонки и взрослые. Многие кричали и улюлюкали. Позади всех скачками двигался толстый полицейский и дул в свисток.