Чужой Могильник (СИ) - Шавкунов Александр Георгиевич

— Нет. — Сказал Дан, качая головой. — Объединение бывших промышленных миров. Земли давно нет, сожжена.

— Вот как... — Протянул китаец, беря чашку чая, указал на вторую и добавил. — Угощайтесь, вы, должно быть, хотите пить.

Чай оказался пресным и с отвратительным послевкусием. Дан осушил чашку в два глотка. Осторожно поставил на место и сказал:

— Вам лучше сдаться и принять условия Метрополии.

— Зачем нам это делать? Судя по вашему снаряжению, военная техника у вас довольно примитивна. Даже вполовину не так хороша, как снаряжение наших воинов.

— У нас целый флот на орбите, под командованием психопатки, что уже однажды уничтожила планету. Заметьте, там опасность была в разы меньше вашей.

— Вот как. Занятно.

Лицо китайца непроницаемо, голос ровный и спокойный. Ни тени страха, но за ним маячит нечто... нечто тревожное.

— Ваши глаза. — Сказал китаец, отставив кружку. — Почему они светятся? Это косметическая модификация?

— Нет. Симбиотическая микрофлора. На моей планете у многих такие, получают либо с молоком матери, либо из пищи.

— Очень интересно.

— Можно вопрос?

— Почему бы и нет, спрашивайте.

— Зачем вы здесь, я имею на этой планете?

Крохотная мышца под левым глазом китайца дрогнула и натянулась. Дан сделал вид, что не заметил. На мгновение показалось, что допрашивающий разорётся, но китаец взял себя в руки и сказал:

— Тут всё крайне банально. Ради мести.

— Ого, у вас большой зуб на датчан.

— О, нет-нет... на датчанку. На одну-единственную женщину. Мы прилетели за головой Пиа «Цепеш» Джустисен.

На последних словах лицо китайца скривилось, а в глазах вспыхнул огонь ярости. Дан стиснул челюсти до солоноватого привкуса на кончике языка, лишь бы не вскрикнуть, лишь бы не выдать, что знает о ком речь!

— Вам плохо? — Успокаиваясь, спросил китаец.

— Тошнит... — выдавил Дан.

Мысли мечутся высекая панические искры друг о дружку. В ушах гудит по нарастающей. Рейнджер ощутил, как горлу подступает склизкий ком... Великий Глубоководные, его действительно тошнит. Если китайцы передадут цель прибытия Метрополии... Пиа выдадут в ту же секунду, лишь бы прекратить конфликт и заполучить технологии!

Этого нельзя допустить!

Нельзя?

Глава 24

Дана отвели в крохотную камеру с двумя койками, на одной из которых лежит тощий китаец в тюремной робе. Старый, как и сам корабль, лицо покрыто морщинами, собирающимися в складки у рта. При виде новенького онсел, сгорбившись и уперев локти в колени. Дверь закрылась, лязгнул магнитный затвор. Китаец склонил голову к плечу разглядывая гостя и сказал:

— Доброго дня, молодой... человек?

— Какой тут добрый. — Вздохнул Дан, опускаясь на койку.

— Каждый день добрый, пока ты жив. Не могу не заметить, что на датчанина ты непохож, совсем.

— Правда? Что меня выдаёт, неужели глаза?

— Форма челюсти.

Рейнджер озадаченно провёл ладонью по лицу, взглянул на китайца.

— Кто ты и почему в камере?

— Я? Скажем так, оппозиция в естественной среде обитания. Я был против союза с фатимидами. Очень активно против.

— Тогда почему ещё жив?

— А я ещё и старший техник. Незаменимый человек... был, пока посудина не приземлилась.

Стены камеры из серого металла, в дальнем углу вакуумный унитаз и раковина-дозатор. Воды выделяется на пару глотков или одно умывание. Дверь оснащена закрываемое прорезью для подноса с едой. В целом не сильно отличается от камеры в которой Дан ожидал трибунала.

— А кто ты, молодой человек? — Спросил китаец, подслеповато щурясь.

— Рейнджер Метрополии. Новое государство такое, имеющее виды на эту планету и корабль.

— Вот как... интересно. Скажи, мы уже поймали Цепеш?

На звуках прозвища Пиа лицо старика перекосило ненавистью, кулаки сжались до хруста. Дан покачал головой.

— Нет. Можешь объяснить, почему всё это ради одной женщины?! Серьёзно... отправить целый корабль поколений и сдружиться с террористами.

— Месть. Это отродье командовало сбросом термоядерных бомб на Шанхай и Чэнду. Двести миллионов человек за секунду обратились в прах! А её карательные отряды прошлись по выжившим! Такая кровь требует отмщения любой ценой!

Дан умолк, опустил голову. Перед глазами всплыло лицо Пиа, лучащиеся внутренним светом и с обворожительной улыбкой. Разве может человек, совершивший такое, быть таким красивым?

— А это точно она? — Выдавил Дан. — Может ошибка какая? Во время войны они не редкость...

— Ошибка?! — Выкрикнул старик, распахнув глаза во всю ширь. — Ошибка?! Да я сам был в её лагере смерти! Видел, как она самолично расстреливала и приказывала сажать на кол! Она чудовище!

Он рухнул на койку, вцепившись в грудь и тяжело дыша. На лбу выступила испарина, а губы побледнели, как у пловца в холодной воде. Дан сгорбился. В груди до звона натянулась струна и лопнула, стеганув по сердцу. Вдоль хребта растекается холодная слабость.

— Почему она это делала? — Просипел рейнджер, уже зная ответ.

Других вариантов быть не может. Война беспощадна, сильного врага необходимо ломать, как сухую ветку, об колено. Без шансов на восстановление. С Китаем именно это и проделали. А после разрезали на подчинённые области, сырьевой придаток, лёгший в основание Империи.

— Ты ведь знаешь её... — Прошептал старик, не спуская с Дана взгляд. — Я вижу, знаешь!

— Уже не уверен...

Дана вывели за пределы Колыбели, облачив защитный костюм и выдав шлем брони, в который вмонтирован передатчик. Системы связи корабля поколений вышли из строя после приводнения. Плохо сработали тормозные двигатели. Небо затянуто радиоактивными тучами, берег засыпан серым снегом, на который накатываются свинцовые волны. Далёкие горы теряются в зыбкой дымке.

Атоллец огляделся на сопровождающих модификантов, сгорбился. Сжал шлем и медленно водрузил на голову, стоя по колено в мокром снегу. Вздохнул и прижал пальцы к «уху».

— Штаб, это Дан. Приём.

Белый шум давит на уши, продирается внутрь черепа. Щёлкнуло и на той стороне затараторила женщина:

— Слышу тебя! Дан, что происходит? Ты неделю не выходил на связь! Приём.

— Я в плену у китайцев. Они хотят договориться, позови Калхуна или Селезнёву. Приём.

— Сейчас!

Вновь статика и тягостное ожидание. За спиной над водой возвышается чёрный, будто обугленный нос корабля поколений. Давит немыслимой массой... нет, сейчас на Дана давит совершенно другое, в разы тяжелее. Чувство, не поддающееся описанию. Породившее в груди рваную дыру, через которую душу заливает Пустота.

Он любит Пиа... как подросток. Без раздумий он хочет быть с ней, он хочет её! Даже несмотря на её прошлое! Однако... он рейнджер Метрополии. Человек, выпестованный служить до самой смерти. Государство превыше всего. Долг и Отечество.

— Дан, приём! Ты меня слышишь?!

Вопль Калхуна разорвал тяжёлые мысли.

— Вас слышу, приём.

Дан с тусклым удивлением осознал, что говорит будто не он, некто другой. Холодный и безэмоциональный, как боевой андроид.

— Докладывай!

— Китайцы хотят получить Пиа. В обмен они готовы предоставить полный доступ к Небесной Колыбели и присягнуть Метрополии. Также просят предоставить им пригодную для жизни планету...

— Её у нас нет. — С горечью перебил Калхун. — Сбежала четыре дня тому. Передай им, что мы готовы оказать помощь в поисках...

Дан мысленно выдохнул, и поднял взгляд на снежный пляж. Коммандер что-то говорит, но слова теряют осмысленность, заглушаются грохотом сердца. В груди растекается мерзкое облегчение…

Глава 25

Земля дрогнула, Дан пошире расставил ноги и оглянулся на сопровождающих. Два модификанта вскинули винтовки, почва метрах в ста от рейнджера вспучилась. Потянулась к серому небу, скидывая комья снега. По ушам ударил тяжёлый механический звук, продавливающий барабанные перепонки. Люди попятились, не спуская взгляда с шестигранных столбов из матового металла, что вздымаются по всей линии пляжа. Собираются в массивную конструкцию, сливаются в единое целое.