Дело испуганной машинистки - Эрл Гарднер

– Понимаете, из того, что он мне писал, я составила о нем совсем иное представление… Конечно, глупо рисовать себе человека, которого никогда не видела; но я была о нем необычайно высокого мнения. Я считала его другом с большой буквы и при встрече была страшно разочарована.

– Что было потом? – спросил Бергер.

– Раза два или три я разговаривала с ним по телефону, и однажды вечером мы ходили в театр.

– Ну и что случилось?

Она еле заметно вздрогнула.

– Он оказался совершенно невозможным, – произнесла она, посмотрев в сторону обвиняемого. – Он разговаривал со мной покровительственным тоном, отпускал дешевые комплименты. Он относился ко мне, как если бы я… он видел во мне… Я не чувствовала с его стороны ни уважения, ни внимания. Нет, этому человеку не нужны возвышенные чувства!

– Ну и что же вы сделали?

– Я сказала ему, что хочу получить назад свои письма.

– Что сделал он?

Она снова посмотрела на Джона Джефферсона:

– Он сказал мне, что я могу выкупить их.

– Как же вы поступили?

– Решила во что бы то ни стало получить их. В конце концов, они были мои. Четырнадцатого июня я отправилась в контору в такое время, когда, я знала, ни мистера Ирвинга, ни мистера Джефферсона там не должно было быть.

– Ну и что вы сделали?

– Я вошла в контору.

– Для чего?

– С единственной целью найти свои письма.

– Эти письма находились там?

– Да. Он сам мне сказал, что они заперты в его столе, так что я могу прийти и получить их в любое время, если соглашусь на его условия.

– Что было дальше?

– Я не могла их отыскать… Я смотрела везде, выдвигала все ящики, и тут…

– Продолжайте.

– Отворилась дверь.

– Кто был на пороге?

– Обвиняемый – Джон Джефферсон.

– Один?

– Нет, со своим помощником Вальтером Ирвингом. Он заговорил со мной очень грубо, употребляя по моему адресу такие выражения, каких я прежде вообще никогда не слышала.

– Что было потом?

– Он попытался меня схватить. Я отступила назад, наткнулась на стул и свалилась на пол. Тогда мистер Ирвинг схватил меня за руки и поднял. Джефферсон стал обвинять меня в том, что я за ним шпионю и сую нос в чужие дела, на что я ответила, что пришла лишь за своими письмами.

– Продолжайте.

– Он с минуту смотрел на меня с оторопелым видом, потом захохотал и сказал мистеру Ирвингу: «Будь я проклят, если она говорит нам правду!»

Тут зазвонил телефон, и Ирвинг снял трубку. Он слушал некоторое время, а под конец чертыхнулся и сказал: «Допрыгались! Полиция!»

– И что же дальше?

– Обвиняемый подбежал к шкафу для бумаг, распахнул его и вытащил пачку моих писем, перевязанных шнурком. Он сунул их мне в руки со словами: «Вот твои письма, дуреха! Забирай и беги. Тебя ищут. Кто-то видел, как ты забралась сюда, и сообщил в полицию. Теперь-то ты видишь, какая ты безмозглая идиотка!»

– Продолжайте.

– Он потащил меня к двери, тем временем мистер Ирвинг сунул мне что-то в руку, сказав при этом: «Вот, берите. За это вы будете помалкивать».

– И что же вы сделали?

– Они вытолкнули меня в коридор, и я быстро юркнула в дамский туалет. Когда я открывала туда дверь, я успела заметить, как обвиняемый и Вальтер Ирвинг побежали в мужской туалет.

– Дальше.

– Войдя в туалетную комнату, я первым делом развязала шнурок на письмах и просмотрела их, проверяя, действительно ли это мои письма, а потом я от них избавилась.

– Каким образом?

– Сунула их в контейнер для использованных полотенец. Я знала, что позднее их сожгут.

– Продолжайте.

– И тут я поняла, что попала в ловушку и что меня непременно задержит полиция. Мне необходимо было что-то придумать, чтобы выбраться из здания.

– И что же вы сделали?

– Я решила, что за выходами наблюдают и что раз меня видели, им наверняка описали мою наружность… Я выглянула в коридор, осмотрелась и увидела дверь, на которой золотыми буквами было написано, что это контора Перри Мейсона. Естественно, что я слышала, кто такой Перри Мейсон. Я решила, что могу зайти к нему как бы за советом по поводу расторжения брака или участия в автомобильной аварии… одним словом, придумаю что-нибудь, лишь бы провести у него некоторое время, пока все не успокоится. Теперь-то я понимаю, что это была дикая мысль, но в тот момент мне казалось, что для меня это единственный и вполне реальный путь к спасению… Случилось так, что судьба вообще мне подыграла.

– Каким образом?

– По всей вероятности, секретарша мистера Мейсона ожидала прихода машинистки из какого-то агентства, и, когда я в замешательстве остановилась в приемной конторы, она приняла меня за эту машинистку. Она даже спросила меня, так ли это, и когда я кивнула в ответ, усадила за работу.

Голос Гамильтона Бергера стал особенно вкрадчивым:

– Значит, днем четырнадцатого вы работали в конторе Перри Мейсона?

– Да, я там работала, но очень недолго.

– А что было потом?

– Когда все успокоилось, я удрала.

– Когда это было?

– Понимаете, я перепечатывала какой-то документ и страшно боялась, что, когда я закончу эту работу, мистер Мейсон позвонит в агентство узнать, сколько мне нужно заплатить. Я не знала, что делать, и была просто в отчаянии. Поэтому, как только мне показалось, что наступил благоприятный момент, я покинула контору, добежала до лифта и спустилась вниз.

– Вы упоминали, что вам что-то сунули в руку в офисе обвиняемого? Что это было? Вы проверяли?

– Да.

– Что?

– Бриллианты. Два бриллианта.

– Когда вы это выяснили?

– После того как я уже какое-то время поработала. Тогда я просто опустила то, что мне дали, в сумочку и получила возможность заглянуть в нее только в конторе мистера Мейсона. Оказалось, что это два крошечных пакетика из папиросной бумаги. Внутри были бриллианты. Я пришла в ужас. Тут только я поняла, что все это было подстроено и что, если эти двое заявят, что из их конторы были похищены бриллианты, я окажусь в безвыходном положении. Как я смогу защититься? Кто мне поверит? Мне оставалось только одно: как можно скорее избавиться от них. Даже человеку, мало знакомому с законами, должно быть ясно, что я попала в ловко расставленные сети.

– Что же вы сделали?

– Я прикрепила бриллианты снизу к крышке стола, за которым печатала в конторе мистера Мейсона.

– Как вам удалось прикрепить их?

– С помощью жевательной резинки.

– Сколько же у вас было этой резинки?

– Много. К счастью, у меня в сумочке оказалось двенадцать пластинок, пришлось их все по очереди жевать, но в итоге у меня получился порядочный кусок. Я запихнула в него камни, а потом прилепила его к крышке стола.

– Где сейчас эти камни?

– Наверное, на прежнем месте.

– Ваша честь, – обратился к судье Гамильтон Бергер, – с разрешения суда я попросил бы направить в контору Перри Мейсона кого-нибудь из полицейских офицеров, поручив ему осмотреть описываемое свидетельницей место и доставить в суд комок жевательной резинки со спрятанными в нем бриллиантами.

Судья Хартли вопросительно посмотрел на Перри Мейсона. Тот улыбнулся:

– Лично я, ваша честь, не имею никаких возражений.

– Прекрасно, – сообщил свое решение судья, – в таком случае прошу направить кого-нибудь из сотрудников суда за этими камнями и принести их сюда.

– Нельзя ли за ними послать немедленно, ваша честь, – сказал прокурор, – до того… до того, как с ними что-либо случится.

– Что с ними может случиться? – спросил судья.

– Теперь, когда моя свидетельница дала свои показания… я бы очень не хотел, чтобы вещественные доказательства исчезли.

– Я тоже, – громко заявил Перри Мейсон, – поэтому я присоединяюсь к просьбе прокурора. Я предлагаю, чтобы кто-нибудь из помощников прокурора дал соответствующие указания офицеру.

– Можете ли вы описать стол, за которым работала свидетельница? – спросил Бергер.

– Этот стол отнесли в библиотеку. Его там нетрудно будет найти.

– Прекрасно, – согласился судья. – Поручаю вам, окружной прокурор, организовать поиски бриллиантов.

Дав необходимые указания своему помощнику, Гамильтон Бергер подошел к столу судебного секретаря и взял в руки нож, который был предъявлен для опознания Джили.

– Показываю вам нож с восьмидюймовым лезвием. С одной стороны рукоятки выгравировано имя «Джон», с другой – инициалы «М.М.». Скажите, свидетельница, – обратился он к Мэй Иордан, – вам знаком этот нож?

– Да. Этот кинжал я послала обвиняемому по его южноафриканскому адресу в подарок к Рождеству в прошлом году. Написала тогда, что он может пустить его в ход, чтобы защитить… мою честь.

Она расплакалась.

– Благодарю, у меня больше нет вопросов, – вежливо сказал Бергер. – Можете приступить к допросу, мэтр.

Мейсон терпеливо дождался, пока она вытрет глаза и посмотрит на него.

– Насколько мне известно, вы исключительно грамотная и квалифицированная машинистка?