Павана - Кит Робертс

Во второй половине дня Рейф, не задумываясь, прикончил бы своего друга, будь тот рядом. Но до Джоша теперь было как до луны: ноги Рейфа словно приросли к платоформе, руки прикипели к поворотным рычагам семафора. Крылья хлоп-хлоп-хлоп - бум, хлоп-хлоп - бум-бум-бум, дыхание - ха-хух, ха-хух, ха-хух, будто ходит поршень парового двигателя. Глаза затягивала мгла, текст и будка напротив поплыли в пустоте. Появилось чувство бестелесности, конечности ощущались только слабым далеким жжением. Среди этого одурения, неведомо как, передача дотянулась до конца. Он отбил последний стих книги, дал знак "Конец сообщения", повис на рукояти рычага, и где-то в мозгу - даже не сразу - зашевелилось, что можно остановиться. И тогда, ошалев от злости, Рейф сделал то, чего не сподобился сделать ни один практикант на учебной станции. Он вцепился в рычаги опять, поднял сигнал "Внимание" и с невероятной отчетливостью, по буквам выдал фразу: "Боже храни королеву". Затем показал знак "Конец сообщения", не получил подтверждения приема от Джоша, поднял рычаги вверх и застопорил в положении "Срочно! Связь прервана!". В цепи сигнальных башен этот сигнал тревоги обозначал бы, что следует немедленно перегнать эту информацию на исходную станцию, прекратить передачу сообщения и послать бригаду для выяснения причин срыва связи.

Рейф тупо уставился на рычаги.Только теперь до него дошло, что причудливые яркие полосы на них - его собственная кровь. Он с трудом разжал ободранные ладони, плечом толкнул дверь, оттер с дороги кого-то, присланного за ним, и грохнулся без чувств на траву в двадцати ярдах от семафорной будки. Его отвезли на тележке в Сент-Адхельм и уложили в постель. Целые сутки он спал без просыпа, но пробудился с блаженным чувством, что теперь он и Джош могут скинуть форменые коричневые курточки учеников и с ног до головы облачиться в зеленую кожу заправских сигнальщиков. Вечером они неумело нагрузились пивом, держа кружки обеими забинтованными руками, и снова пришлось использовать тележки для их транспортировки к постелям.

Остаток обучения был сущим удовольствием. Рейф распрощался с Джошем и отправился в двухмесячный отпуск домой; по окончании побывки его определили на двенадцать месяцев сигнальщиком-па-жем в семейство Фитцгиббонов, принадлежавших к одному из стариннейших родов на юго-западе. Его обязанности сводились к участию во всяческих церемониях, но в трудные для страны времена его могли привлечь и к серьезной работе. Большинство знатных семейств, если позволяли денежные средства, покупали патент у гильдии и возводили на своей земле небольшие семафорные башенки, оборудованные по пятому классу, то есть еще более непритязательные, чем та будка, в которой Рейф сдавал экзамен на сигнальщика.

В местностях, где в пределах видимости не имелось сигнальных линий, иногда строили одну-другую башню и сажали туда подмастерья, которому еще не были известны секреты шифровки. Но просторный Н-образный особняк Фитцгиббонов находился почти у самого подножья Свайр-Хеда, в ложбине, открытой в сторону моря. Прибыв поутру и окинув взглядом крыши городка, Рейф заулыбался. Его будущая семафорная башня торчала над лесом печных труб; этак в миле от нее, выше по склону, виднелась передаточная башня первого класса, принимавшая сигналы с милой его сердцу сент-адхельмской башни, которая пряталась неподалеку, за холмом. Он пришпорил коня и припустил легким галопом. Ему доведется передавать сигналы прямо на башню первого класса - иного маршрута тут нет; его веселила мысль, как будет вытягиваться физиономия майора при просьбе срочно направить в Сент-Адхельм или в Голден-Кап заказ на масло, шесть дюжин яиц или сапожника. Мысленно воздав должное взрастившей его станции, он спустился в долину приступить к выполнению своих новых обязанностей.

Дел оказалось еще меньше, чем он мог предположить. Фитцгиб-бон занимал видное положение при дворе, домой наезжал редко, и все хозяйство вели жена и две дочери подросткового возраста. Рейф не ошибся: большинство передаваемых им сообщений касалось дел сугубо домашних. Зато он пользовался всеми привилегиями юного пажа-сигнальщика: по ночам его ждало теплое местечко на кухне, ему перепадал первый кусок жаркого, хорошенькие служаночки латали его одежду и подрезали кудри. До моря - камнем докинуть, а в праздники можно податься в Дурноварию или в Боурн-Маут. Однажды здесь раскинула шатры ежегодная местная ярмарка, и Рейф провел упоительные полчаса, просемафорив башне первого класса просьбу доставить машинное масло для паровых двигателей и мясо для медведя-плясуна.

Но вот год промелькнул; поздней осенью на его место прислали новичка, а Рейфу присвоили чин капрала сигнальной службы и перевели на новое место. Он отправился на запад, на холмы вокруг Дорсета, чтобы приступить к настоящей ответственной работе.

Пост был составной частью цепочки четвертого класса, которая тянулась на запад по возвышенностям до Сомерсета. Зимой из-за коротких дней и дурной видимости башни этой цепочки оставались без дела. Рейфу это было хорошо известно, как и то, что жить придется в полнейшей изоляции - зимы в тех краях бывают суровы, заваленные снегом дороги непроезжи, а морозы стоят неделями. Зато он мог не опасаться разбойников, которые, по слухам, в холодные месяцы наводили ужас на жителей западного края: его пост был в стороне от дорог, да и что взять в рабочей комнатке сигнальщика - разве что какой ухорез прельстится его цейсовским биноклем. Ему следовало в большей степени опасаться волков и злых гномов, хотя первые на юге повывелись, и он был слишком юн, чтобы всерьез думать о вторых. Рейф принял башню от измученного капрала, который как раз отслужил свой срок, просигналил о прибытии по цепочке и засел обмозговывать свое положение.

Все хором твердили, что первая зима на одноместной башне - испытание почище выпускного экзамена на выносливость. Спору нет, проверка на прочность нешуточная. В грядущие темные месяцы в любой час светлого времени по омертвелой линии может пойти какое-либо сообщение - с востока или с запада, и Рейф должен быть на месте, чтобы принять его и переправить дальше. На минуту замешкался с сигналом "Готов к приему" - и получай официальный реприманд из Лондониума, который способен на годы, если не навсегда, воспрепятствовать его повышению. Требования гильдии к своим работникам чрезвычайно высоки, и она ими ни на йоту не поступится; если даже майору, начальнику станции первого класса, ничего не стоит попасть в немилость, то с никому не ведомым и малоопытным капралом цацкаться не станут! Ежедневное дежурство не будет длительным - часов шесть, даже пять в самые темные месяцы, в декабре-январе. Зато все это время, с одним только коротким перерывом, Рейфу придется постоянно быть начеку.