Вторая жизнь майора - Владимир Сухинин

Я чуть было не заржал, как лигирийский конь, так как понял, что мадам Уммара открыла нашему Овору все свои недюжие таланты.

Овор посмотрел на меня, оглядел мою сумку и выразил свое мнение:

— Хорошая кошелка.

— Это не кошелка, — я даже обиделся. — Это кошелек.

— И много денег там? — добриваясь, спросил он.

— Нет, — ответил я. — Не очень.

Старый пень сразу ухватил суть:

— Так не много или не очень много? — посмотрел он на меня.

— Для кого-то много, для кого-то нет, — равнодушно ответил я. — И, давай, собирайся живее, мы уезжаем.

— Что, договорился с караваном? — поинтересовался он.

— Нет, лошадей достал. Я вниз, закажу завтрак, — постарался я побыстрее уйти от разговора о деньгах.

В общем зале была предотъездная суета. Кто-то ел, кто-то сновал туда-сюда, решая последние дела. Подавальщицы сбивались с ног.

— Мой господин! — услышал я очень знакомый голос за спиной. Почему-то Шиза не показывала Уммару, как опасность. Но я-то считал по-другому.

— Стол для ВАС накрыт, — продолжала она мурлыкать.

Ее счастливое лицо сияло, как Светило или даже ярче. Синяка как не бывало. Я затравленно огляделся. Отступать было некуда: слева стол, справа стол, а позади Уммара.

— Ну, веди, — тяжело вздохнул я и поплелся следом за ней. Когда мы проходили мимо маленького мужичонка, стоящего за стойкой, я услышал злой шепот:

— Сучка, никого не пропускает!

Как оказалось, это был муж Уммары — Рух, хозяин постоялого двора. Уммара, гордо вскинув голову, не обращая внимания ни на что, продефилировала в малый зал, я невольно залюбовался ее походкой, но быстро опомнился и прошел вслед за ней.

Там был накрыт ну просто роскошный стол с дорогой серебрянной посудой, с цветами.

Я величественно прошел к столу под взглядами знакомых рож. Ну, а как без них? Чмокнул Уммару в щечку и сказал:

— Уммара, ты сегодня неотразима.

— Благодаря Вам, милорд, — с улыбкой до ушей, закатив глаза, проворковала прелестница и также как зашла, вышла.

— Что, съели? — я взглядом победителя посмотрел на застывшие лица вчерашних моих линчевателей.

— Мам, а можно я ей тоже в глаз дам? — спросил толстый паренек, с восхищением смотрящий на меня.

— Нет, — ответил за него отец и отвесил недорослю подзатыльник.

— Если бы ваша мать не говорила чепухи, то тебе не пришла бы эта глупая мысль, в голову.

— Хоть один нормальный мужик здесь оказался, — подумал я о нем. Но тут вошел Овор, «лыбясь» во весь рот, увидел наш стол и пошутил:

— Всего пара синяков, а какой стол!

Когда я вышел на высокое крыльцо постоялого двора, Светило поднялось уже высоко и ласково согревало землю из которой густо поднималась сплошным зеленым ковром трава, расцвеченная необыкновенно красивыми полевыми цветами. Переполняемый бодростью и хорошим настроением я свистнул громко и залихватски. Из конюшни вынырнул Вихор и кинув ему серебряк, приказал:

— Выводи коней!

Во двор вошла группа людей в сопровождении вооруженных стражников и направилась в нашу сторону, среди них был красным маркером отмеченный субъект, которого я заприметил из-за его способности «Скрыта». Шли они по мою душу с намерением наезда, это было видно по ментальному сканированию. (Как это у меня получалось я не знал, но пользовался, как пользуются люди электрическим током не зная, что это такое.)

Среди них был и мой ходячий кошелек — Хряк-лошадник. Увидев меня, он заорал:

— Господин сержант, вон он, разбойник, который меня ограбил и угрожал убить. Держите его.

— Закрой пасть, — лениво сказал коренастый стражник, осмотрел меня, стоящего рядом мечтающего Овора и сплюнул в сторону. Для него мы были никто, и звать нас никак. Худой подросток и старый дед, который глупо улыбался.

— Значит так, тан, я сержант Уррам, начальник патруля дружины префекта этого округа Барона тан Шарду.

Наверное, он хотел произвести впечатление, обозначив свою принадлежность к дружине префекта.

— На вас поступила жалоба, что вы на территории округа совершили произвол. А проще сказать, ограбили добропорядочного торговца. Вон стоят свидетели вашего преступления.

Он показал рукой, на личности, стоявшие с наглыми ухмылками, среди них был и тот странный субъект, который ловко прятался.

— А вот пострадавший, — показал он на Хряка.

— Да, это я пострадавший, — громко подтвердил лошадник и оглянулся, что бы убедиться, все ли его видят.

Сержант просто посмотрел на Хряка и вновь сплюнул.

— Вам есть что сказать? — без малейшего интереса спросил он.

— Конечно! — радостно сказал я, и, гаркнул:

— Пшел вон! — Меня, майора, пришел нагибать какой-то сраный сержант!

Эти ухари, почему-то решили, что могут развести меня, как я развел Хряка.

Сержант остолбенел, вытаращив глаза. Оторопели и свидетели, своим криком я смел ухмылки с их лица.

— Пошел вон, дурак, — теперь тихо добавил я.

Десятник побагровел, силясь что-то сказать. Его, того, кто здесь был и царь и Бог, оскорбил какой-то мальчишка. Да что он о себе думает!

— Взять его, — рявкнул он выходя из себя. Опомнившиеся солдаты толпой бросились на меня, стоящего на крыльце.

Первого подбежавшего я пропустил мимо себя, немного сдвинувшись в сторону, и когда он оказался за спиной, не оборачиваясь, пнул его ногой в спину, добавив энергии. Теперь процессом подкачки энергии руководила Шиза. Получив ускорение, воин с громким воплем влетел в большой зал. Второго я встретил встречным ударом в грудь той же ногой.

Здесь результат удара был еще более впечатляющий. Дружинник оторвался от крыльца и словно снаряд, пущенный из катапульты, врезался в бегущих за ним солдат. Разметав их словно солому, он, с воплем, врезался в сержанта и вместе с ним полетел дальше, погребя под собой троицу свидетелей.

На ногах остался только стоявший в стороне открывший рот Хряк.

— Вот зачем тебе голова, Лошадник, если ты ею не умеешь пользоваться? — вспомнил я наш прежний разговор.

— Не губите, Барин, Буч попутал, — упал на колени Хряк.

— Ты заслуживаешь смерти, убогий, — с усмешкой сказал я.

— Простите! — орал он, подползая ко мне, стараясь обхватить мои ноги. — Я откуп дам, не убивайте.

— Да помню я, дети у тебя, — ответил я. — Тащи 50 золотых и живи.

Эти деньги у него были. Пока он полз ко мне, Шиза уже успела прощупать его память. Наш с ней тандем мне начинал нравиться.

— Я мигом, ваша милость, — сорвался с места прощелыга и, поднимая пыль как БТР по бездорожью, «ломанулся» куда-то в сторону.

За спиной у меня чьи-то вопли, передо мной шевелящаяся куча мала.