Пирамида баксов - Владимир Гриньков

– Вы должны донести эту мысль до вашего супруга.

Косинова кивнула в ответ:

– Хорошо, Евгений.

Я едва не выпустил из рук руль. Я ведь в гриме был! Я думал, что меня узнать невозможно! Я был абсолютно спокоен, и вдруг такое вот!

Это было так, как если бы вы ехали в поезде, к примеру, и со своим случайным попутчиком говорили о чем угодно – о погоде, о видах на урожай или о том, кто победит в Великобритании на ближайших выборах – консерваторы или лейбористы, – вдруг этот ваш попутчик, который видит вас впервые в жизни, все вам о вас рассказывает: где учились, когда женились и с кем водились. Настоящий шок. Вы-то думали, что о вас ничего не известно. Я оказался в похожей ситуации.

– Вы знаете, кто я?

– Конечно! – счастливо улыбнулась моя спутница. – Вы – Колодин. И я безумно рада с вами познакомиться.

Уж я-то как рад. Ты и представить себе не можешь, милая.

– Может, пообедаем где-нибудь? – предложил я.

Мне было безумно интересно узнать, как это она меня вычислила? В мастерстве наших гримеров я нисколько не сомневался. Тут что-то другое.

– Я страшно люблю твою передачу, – сказала мне Анна.

Бывают же такие люди – что-то скажут, и ты воспринимаешь это как должное. Девушки часто норовят сказать мне что-нибудь приятное. При этом они жеманничают, старательно строят глазки и выглядят дуры дурами. И уж практически не бывает такого, чтобы сразу норовили перейти на «ты». Если и случается подобное, то почти всегда это зримое проявление бескультурья. А у Анны получилось органично. Вот ей понравилась наша программа, и она мне об этом сказала – просто и естественно получилось. Она не пыталась понравиться. Подобрать ко мне ключи. За ее словами вообще не угадывалось никакого подтекста. Она мне о своих личных впечатлениях поведала, только и всего. И даже ее обращение на «ты» нисколько меня не покоробило. Я, можно сказать, даже не заметил этого.

– Спасибо, – ответил ей я.

И без моего «спасибо», как мне показалось, она запросто могла бы обойтись. И без меня. И вообще без кого бы то ни было. Самодостаточный человек. Самостоятельный человек. Крайне редко встречающийся на Руси женский тип. То есть самостоятельные женщины у нас, конечно, есть, но это либо женщины-лидеры, женщины-бойцы, которые должны были бы стать мужчинами, но по какому-то совершенно нелепому стечению обстоятельств родились с женскими вторичными половыми признаками, либо это женщины-одиночки, которые действительно достаточно автономны и самостоятельны, но на их лицах такая печать одиночества, что хочется срочно подыскать и приставить к ним хоть какого-нибудь мужичонку, пусть даже самого завалящего.

Анне никакой мужичонка рядом не требовался. И в то же время она была чертовски женственной. С ней хотелось дружить – как минимум. О чем-то более серьезном с нею можно было только договариваться – как с равноправным партнером. Ее нельзя было банально купить, сводив в ресторан. Или подарив дорогое колье. Или подарив виллу на каком-нибудь солнечном острове. Или подарив сам тот солнечный остров. Есть особый тип людей, по поведению которых видно – им ничего этого не нужно. То ли у них все это уже есть, то ли нет, да не очень-то и хотелось. Но их ничем таким не купишь. Только лаской надо, только лаской, как в таких случаях говорит многоопытный Демин.

Кстати, о ресторане. Где именно мы будем обедать – это определяла как раз Анна. Буднично перебрала варианты и назвала ресторан, куда мы отправимся. Это получилось у нее так естественно, что сделанный ею выбор сразу же показался мне единственно верным и правильным, и лишь спустя какое-то время до меня дошло, что этот ресторан – заведение закрытое, клубного типа, туда не попадешь просто так, зайдя с улицы пообедать, надо либо иметь клубную карточку, которую не так-то легко получить, либо тебя должен сопровождать человек, у которого такая карточка есть.

– Карточка у меня есть, – сообщила Анна, будто прочитав мои мысли.

И карточка у нее действительно была, и встретили ее в том ресторане как старую знакомую, и свой столик у нее там был – это я сейчас при женщине присутствовал, а не женщина при мне. Очень редкий для меня случай, непривычные ощущения.

Официант принял заказ и удалился. Пришел сомелье, чтобы помочь нам в выборе вина. Он оказался бойким малым. Язык у него был подвешен просто будь здоров. Парень соловьем заливался, описывая достоинства предлагаемых вин. Попутно он в свою речь вставлял фразы, которые должны были подчеркнуть его личные опыт и профессионализм. Как бы между прочим он поведал нам о том, что опытный сомелье – это человек, который профессионально занимается винами десять лет и никак не меньше. Из контекста следовало, что это он и о себе сказал тоже. Я прикинул возраст этого парня десятилетие назад и в душе подивился тому, сколь глубокие реформы произошли в системе среднего образования нашей страны. По всему получалось, что тонкостям винного дела парнишку начали обучать класса со второго или третьего. Причем происходило это в стране, в которой десятилетие назад из вин знали «Агдам», «Ркацители» и знаменитый портвейн «777», в просторечии более известный как «три семерки».

Бывавшая тут прежде Анна цену этому молодцу, видимо, знала, и когда он совсем уж раскукарекался («Обратите внимание, это был очень удачный год, в том году именно в этом департаменте Франции установилась исключительно благоприятная погода, способствующая повышению сахаристости собираемого винограда…»), Косинова сказала, глядя в винную карту:

– Принесите нам «Шато Латур» шестьдесят первого года, будьте добры. Надеюсь, вы одобрите наш выбор? – И мягко улыбнулась этому говоруну.

Сомелье захлебнулся собственным красноречием и едва нашел в себе силы, чтобы кивнуть в ответ. Одобрил. Еще бы он усомнился в правильности сделанного Анной выбора. Восемь тысяч долларов за бутылку. Вино памятного урожая шестьдесят первого года, ныне продаваемое на аукционе «Сотбис» как какой-нибудь безумной редкости антиквариат. Когда сомелье ушел, Анна сказала мне:

– Если честно, я давно хотела его попробовать, да все никак не решалась.

Вы могли бы вот так, как бы между прочим, подчеркнуть значимость сегодняшнего дня и сегодняшней нашей с Анной встречи? То-то и оно. Я оценил. И к тому же никакого апломба, а напротив – вроде как даже застенчивость, милая и трогательная. Что-то было в этой женщине, определенно. Мне рядом с ней было не просто хорошо. Мне было интересно. Большое дело, если кто понимает.

– Ты, наверное, уже просто извелся, пытаясь понять, как я узнала, что ты – Колодин? – внезапно спросила Анна с мягкой улыбкой.

– Если честно – да.

– Муж сказал.

– Что он тебе сказал? – глупо спросил я.

Потому что о присутствии ее мужа в этой истории с моим разоблачением я как-то даже не подумал.

– Он закатил мне сцену ревности, – сказала Косинова. – После той нашей встречи на Тверском бульваре.

– Откуда он узнал?

– Я не знаю, Женя. Просто пришел вечером и устроил скандал.

Значит, те четверо, которые попытались на меня напасть, были людьми Косинова. Он отправил их, чтобы они отвадили от Анны очередного ухажера. По стечению обстоятельств ухажером в тот раз оказался я.

– Ты сказала – «закатил скандал». У тебя были проблемы?

Анна махнула рукой в ответ:

– Такие проблемы знакомы каждой женщине, осуществляющей процедуру развода. Особенно если этот развод происходит по ее инициативе. В конце концов этот человек поймет, что уже не имеет на меня никаких прав.

И все тогда у Анны будет хорошо. Именно так я понял ее слова.

Сомелье принес вино. Анна, сделав маленький глоток, прикрыла глаза, наслаждаясь изысканным вкусом, и после продолжительной паузы сказала:

– Господи, как же нам повезло! Уникальная бутылка. Ведь это вино – даже урожая одного года! – бывает двух типов. Из винограда, собранного либо на северных склонах холмов, либо же на южных. С южных склонов вино всегда солнечнее, теплее, ароматнее. Оно особенно ценится.

Она говорила это, обращаясь ко мне, но я вдруг уловил в ее словах какой-то подвох, встретился с Анной взглядом и обнаружил в ее глазах насмешку. Она приглашала меня принять участие в игре, где третьим и самым главным участником, даже не догадываясь о том, должен был стать наш «многоопытный» сомелье. Она его сейчас дурачила и предлагала мне принять в этом участие.

Я тоже отпил вино.

– Да, южный склон, – сказал я с видом знатока. – Думаю, что это где-то рядом с деревушкой Сен-Эжьен.

– Нет-нет! – протестующе замотала головой Анна. – Какой же это Сен-Эжьен! Это как минимум десятью километрами западнее! Деревня Ларош. Или вовсе уж Жерминаль-Труа.

Я отпил еще.

– Ну, Жерминаль – это ты чересчур! – попенял я Анне. – Ларош – еще куда ни шло!

– Да, Ларош, – признала она собственную неправоту. – Я чувствую тут привкус душицы. Душица растет только возле Лароша.