Истина суфиев - Бхагаван Раджниш

Вы можете видеть тысячу и одного любовника, занимающегося любовью, но вы не узнаете, что такое любовь — не узнаете, что такое оргазм. Вам самим нужно в этом участвовать. Смысл приходит через участие. Участвуйте в жизни! Участвуйте так глубоко, так полно, как это только возможно. Рискуйте всем ради участия Если вы хотите узнать, что такое танец, не идите смотреть на танцора — сами учитесь танцевать, сами будьте танцорами. Если вы хотите узнать что бы то ни было, участвуйте! Это истинный и верный способ, настоящий способ что-то узнать И в жизни вашей станет больше смысла. И не одномерного — а многомерного. Смыслы будут осаждать вас со всех сторон.

Жизнь должна быть многомерной, только тогда появится смысл. Никогда не делайте жизнь одномерной. Это тоже проблема.

Кто-то становится инженером и думает, что на этом все заканчивается. Он отождествляет себя с инженерией. И тогда всю свою жизнь он только инженер. А ведь существуют миллионы вещей, которые ему доступны. Но он двигается только по одной тропе, и ему становится скучно. Он пресыщается Он устает, изнашивается. И тянет, тянет, тянет эту лямку. И ждет только смерти. Какой здесь может быть смысл?

Пусть в вашей жизни будет много интересов. Не будьте все время бизнесменами. Иногда позволяйте себе и поиграть. Не будьте только врачами, или инженерами, или директорами школ, или профессорами — будьте настолько многогранными, насколько это только возможно. Играйте в карты, играйте на скрипке, пойте песни, будьте фотографами-любителями, поэтами... Найдите в жизни как можно больше граней, и тогда вы обретете богатство. А смысл — лишь побочный продукт богатства.

Я слышал одну историю о Сократе, которая говорит о многом.

Когда Сократ ждал в тюрьме смерти, его все время посещал один сон, сон-призыв: «Сократ, сыграй что-нибудь!» Старик чувствовал, что своим философствованием он всегда служил искусству. Но теперь, побуждаемый этим таинственным голосом, он стал перелагать мифы на стихи, сочинять гимн Аполлону и играть на флейте.

Перед лицом смерти философия и музыка пошли вдруг рука об руку и Сократ испытал доселе неведомое блаженство.

Он никогда не играл на флейте. Но что-то в нем призывало: «Сократ, сыграй что-нибудь!» Прямо перед лицом смерти! Это выглядело так нелепо. К тому же он никогда не играл, никогда не играл на музыкальном инструменте. Часть его существа оставалась задавленной. Да, даже такой человек, как Сократ, оставался одномерным. И вот теперь отвергнутая часть призывала: «Хватит логики — теперь не помешало бы немного музыки, она внесет равновесие. Хватит аргументировать — играй на флейте». И этот голос был таким настойчивым, что Сократу ничего не оставалось, как уступить ему.

Его ученики, наверное, были озадачены: «Уж не сошел ли он с ума? Сократ, играющий на флейте?» Но для меня это значительное явление. Музыка его не могла быть совершенно безукоризненной, ведь он же никогда не играл. Она, скорее всего, была дилетантской, детской — но все-таки что-то было удовлетворено, к чему-то был наведен мост. Он больше не был односторонним. Быть может, впервые за всю жизнь он был спонтанным. Впервые он делал что-то такое, чему не мог подобрать объяснения. В остальных же случаях это был рациональный человек.

Как раз недавно вечером я читал одну историю о великом хасидском мистике, Баал Шеме:

Был праздник, и хасиды собрались для молитвы и общения — сат-санга — с Мастером.

Пришел один человек с умственно отсталым ребенком. Он испытывал некоторое беспокойство по поводу ребенка, мальчика. Ведь он мог что-нибудь отмочить, и он не спускал с мальчика глаз. Когда закончилось чтение молитв, мальчик спросил у отца: «У меня есть свисток — можно я на нем поиграю?»

«Ни в коем случае, — испугался отец, — где твой свисток?» Он и слышать не хотел никаких возражений. Мальчик показал свисток, и отец положил руку на карман, то есть на карман мальчика. Затем начались танцы, и отец, все забыв, тоже пустился в пляс. Хасиды — танцоры, веселые люди — они, эти сумасшедшие, представляют сливки иудаизма, самую его суть.

Когда все молились Богу и танцевали, мальчик не мог больше удержаться. Он вынул свисток и подул в него. Все были шокированы. Но Баал Шем подошел, обнял мальчика и сказал: «Молитвы наши услышаны. Без этого свистка все было бы тщетно, ибо единственно спонтанным здесь было это. Все же остальное было обрядом».

Не позволяйте вашей жизни становиться лишь мертвым обрядом. Пусть в ней будут необъяснимые вещи. Пусть в ней будет хоть немного таинственного — того, чему вы не можете найти никакого объяснения. Пусть в ней будет хоть немного такого, из-за чего люди станут думать, что вы чуточку сумасшедшие. Мертв тот, кто рассудителен на все сто процентов. Немного безобидного сумасшествия — это всегда большая радость. Продолжайте также совершать чуть сумасшедшие поступки. И тогда появится возможность смысла.

Последний вопрос:

Я не в состоянии сдаться Богу, и дело не в моем эго, а в самоуважении. Или я не прав?

Самости не существует. Самость — это другое название эго. Что ты имеешь в виду под самоуважением? Есть такое качество сознания, которое можно назвать благоговением, но оно всегда безадресно. Оно не направлено ни на себя, ни на другого. Это просто благоговение перед жизнью.

Когда же оно адресовано, то это всего лишь рационализация. А человек горазд находить красивые слова для уродливых вещей. Мы всегда сумеем скрыть наши язвы и положить на них цветы. Ты занимаешься именно этим — и ты это также осознаешь Вот почему ты спрашиваешь: Или я не прав? Ты же знаешь, что ты действительно не прав.

И я не говорю вам: «Не уважайте жизнь» — будьте исполнены уважения ко всей жизни. Ваша жизнь включена в нее! Вы из нее не исключены. Однако это должно быть благоговением перед всей жизнью. А когда оно распространяется только на самого себя, то что тогда остается другим?

И что конкретно представляет из себя эта самость? Всего-навсего другое название эго — это и ничего больше. Идея «я» — ложная идея, потому что, когда бы вы в нее ни входили, вы не найдете «я». Никто никогда не находил никакой самости. Попробуйте пойти и посмотреть... вы не найдете ее.

Император By обратился к Бодхидхарме с просьбой: «Мне очень мешает мое эго, эта самость. Я испробовал все, но так и не смог от этого избавиться. Помоги мне!»

Бодхидхарма сказал «Встань завтра рано утром, в три часа. Приходи ко мне один и не забудь принести с собой свою самость — и я покончу с ней раз и навсегда».

Император испугался. Этот человек производил впечатление сумасшедшего. «Как кто-то может покончить с самостью? И что он имеет в виду когда говорит: «Не забудь ее принести?»

Всю ночь он не сомкнул глаз, то и дело вставал и ворочался с боку на бок. Много раз он собирался не идти: «Приходи один» — как же! Да он какой-то ненормальный». В Китае его звали Варварским Буддой. У него были очень опасные глаза. Если он посмотрит в ваши глаза, то вы несколько месяцев не сможете уснуть. И выглядел он убийственно — он был убийцей. Он убил многих учеников. Многие стали из-за него просветленными. И он на самом деле был суровым надсмотрщиком.

В три часа, в темноте, находиться один на один с этим человеком... и никто не знает, чего от него ожидать — он же непредсказуемый. Когда он прибыл в Китай, он явился туда в одном ботинке, а другой был у него на голове. Император недоумевающе спросил: «Что ты делаешь?»

А он ответил: «Пытаюсь показать тебе, что я именно такой. Просто даю тебе почувствовать, чтобы ты с самого начала знал, с кем имеешь дело».

И вот теперь предстояло идти к этому человеку в его горную пещеру, да еще в темноте... Много раз он решал не идти, однако соблазн был также велик — то ведь был не обычный человек Да, с виду он казался очень суровым, но глубоко внутри у него, возможно, билось добрейшее сердце. Он был само сострадание. Даже если он проявлял суровость, то это было из сострадания

В конце концов, он решился пойти. И когда он предстал перед Бодхидхармой... тот сидел, держа в руках свой посох и обратился к нему с такими словами: «Пришел? А где твое эго? Где твоя самость? Ты принес их с собой? Я ведь собираюсь покончить с ними раз и навсегда».

«О чем ты говоришь? — возразил император. — Разве самость — это вещь, которую я могу с собой принести?»

«Тогда что это? — спросил Бодхидхарма.

«Разумеется, это что-то внутри», — произнес император.

«Ладно, внутри или снаружи — не имеет значения, — ответил Бодхидхарма. — Мой посох ее везде достанет! Садись-ка напротив меня, закрой глаза и попытайся ее найти. И как только ее найдешь, скажи «я нашел», и я ее убью».

Трясясь и дрожа, император сел перед Бодхидхармой. Проходит несколько часов. Уже начало подниматься солнце. А он все смотрел и смотрел... ему поневоле пришлось смотреть! Ведь перед ним сидел этот человек со своим посохом. Он мог больно ударить И вот к утру, когда уже всходило солнце, он стал совершенно другим человеком. «А теперь можешь открыть глаза, — сказал Бодхидхарма. — ну, и где же она? Ты ведь три часа смотрел».