Цена любви - Шейла Ранн

… городская улица, уходящая вниз… с деревьями вдоль тротуаров… паутина трещин на асфальте. .. Маленькая девочка идет по улице… На девочке черное балетное трико и тапочки, летящая походка маленькой балерины… внизу виднеется парк с деревьями и лужайками, за ним вдоль реки тянется шоссе. На другой стороне находится штат Нью-Джерси… горизонт частично скрывается в тумане… девочка сворачивает на другую улицу с большими жилыми домами… одно серое каменное здание выглядит ужасно, напоминает развалины… все стены в трещинах… кажется, оно вот-вот рухнет. Девочка смотрит вверх. В длинных окнах нет стекол. Некоторые окна забиты досками… конечно, тут никто не живет… Ноги в балетных тапочках осторожно выбирают путь среди острых краев разбитых каменных ступеней… очень неуверенно, ошибка может привести к падению… осторожно… осторожно.

… В конце лестницы зияет дыра, когда-то здесь была дверь. Маленькая девочка шагает в проход; ее окружают красно-коричневые стены. Откуда-то из-за угла доносится тихая музыка… звонкий смех…

Она следует в луче света по коричневому ковру, огибает угол и наконец оказывается там, откуда раздавались звуки. Тоже смеется. Голос очень высокий, молодой, ей еще не скоро исполнится десять. Луч света расширяется, она видит, откуда слышится шум… из квартиры без двери… опять та же зияющая дыра.

По ту сторону порога мужчины в костюмах и дамы в туфлях на высоких каблуках смеются с бокалами в руках. Девочка узнает лица… это музыканты из папиного оркестра и темноволосый друг Марии из балетной труппы, с которым она говорит по-русски. Все видят возле двери маленькую девочку… «Она здесь, она здесь», — люди приветствуют ее, раскрывая объятия. «Наша Куколка Бетти пришла праздновать свое десятилетие».

Отделившись от толпы, Мария подходит к девочке. Мария счастливо улыбается, на ней свободное зеленое платье с желтыми цветами… светлые волосы падают на плечи… Глаза с голубыми тенями. Она хочет обнять Бетти… поет на английском: «О да, да, моя любимая дочь, моя маленькая ложечка пришла ко мне».

«Нет, нет, ты умерла». Бетти бежит прочь от Марии к зияющей двери. «Я знаю! Это невозможно. Папа сказал мне».

«Нет, моя крошка, я здесь». Мария пытается потянуть Бетти к себе через порог. Бетти вырывается, кричит: «Ты умерла! Воспаление легких»

«Нет, она жива». Темноволосый друг Марии из балетной труппы спокойно берет Бетти за руку и пытается вернуть ее назад.

«Я знаю, что она умерла», — кричит Бетти голосом маленькой девочки. «Она умерла от воспаления легких! Папа сказал мне».

«Нет, она совершила самоубийство, — музыкальным голосом объясняет темноволосый друг из балетной труппы, в то время как Мария кружится по комнате, — потому что ты сказала… сказала».

«Нет, нет, я не говорила. Это неправда. Я не говорила, не говорила».

Другая балерина в платье с цветами присоединяется к ним. Берет Бетти за руку, желая успокоить. Бетти слышит мелодичный голос женщины: «Мария предпочла расстаться с жизнью по собственной воле, поэтому может возвращаться. Видишь, она жива и хочет обнять тебя. Подойди к ней, Бетти. Подойди к своей маме».

«Подойди ко мне, моя дорогая маленькая ложечка. Подойди ко мне».

Мария поворачивается к Бетти.

«Подойди сюда, и ты увидишь, что я жива».

Бетти разрешает Марии взять ее за руку, но Мария подводит девочку к гробу посреди комнаты. Он окружен цветами, люди держат в руках бокалы и заглядывают туда.

«Не-е-ет! Ты мертва», — кричит Бетти Марии голосом маленькой девочки. Бетти пытается высвободиться, но ее крепко держат.

«Посмотри, и ты увидишь, что меня там нет, — шепчет Мария. — Ты поймешь, что я жива».

Бетти заглядывает в гроб и ужасно вопит, как маленький ребенок. В гробу лежит она, Бетти.

«Иди сюда, моя крошка», — воркует Мария, доставая Бетти из гроба, словно из колыбели.

Бетти не может прервать вопли. Голова той Бетти, что лежала в гробу, дрожит в руках Марии, бьется о ее плечо. У этой Бетти нет рта, а вместо глаз зияют дыры…

Я вскакиваю и бегу в ванную сполоснуть лицо. Ложусь на пол, прижимаюсь щекой к холодному кафелю. «Пожалуйста, уйдите», — снова и снова молю нахлынувшие образы, пока они не исчезают.

Мне ничего не остается, как сорвать с себя пижаму, которую дал Жозе, и одеться. Были в кофе наркотики или нет, но больше оставаться в этой комнате невозможно. Что если сон вернется? Нет, не вернется. В прошлый раз, когда действие наркотика закончилось, мне показалось, что сон исчез навсегда… Я совсем забыла о нем на следующий день. Это было много лет назад. Перестань вести себя как дура.

И все же мне нельзя здесь оставаться. Если мы отправимся в путь на рассвете, в дороге я забуду о сне. Так всегда и бывает. Надо сказать Жозе и Свену, что если мы хотим что-то сделать, а не только поговорить, следует выехать, пока на шоссе мало машин. Я спустилась на кухню. Тишина. Сварила кофе, чтобы не заснуть, и занялась мытьем обеденной посуды. На рассвете я, заряженная кофеином, разбудила мужчин и вытащила их из дома, разрешив говорить только о работе. Если мы хотим самостоятельности, нам предстоит разрешить миллион технических и материальных проблем, и ни на что другое времени не останется.

Мы проработали на Мальорке несколько дней, прежде чем стало ясно, что Стивен так и не позвонил.

ГЛАВА 9

— Рог favor, пожалуйста, побыстрее, — поила я водителя такси, протягивая пятьсот песет, но он не прибавил скорости. — Долго еще ехать до «Лас Куэвас»? — Ответа не последовало. Сережки с сапфирами — мой подарок Мерседес, сверкали в темноте у меня в ушах.

Всем захотелось на праздник в «Лас Куэвас»; получилось так, что удалось вернуться в Барселону. Чуть раньше в отеле, торопливо застегивая любимое платье из голубого шелка с глубоким V-образным вырезом на спине, которое всегда выручало меня, когда у меня не оставалось времени продумать другой туалет, мне показалось, что я сейчас выгляжу моложе, нежели несколько недель назад в Нью-Йорке. Я похудела — возможно, из-за радостного волнения по поводу фильма; изменения оказались невероятными. Я рассматривала себя в зеркале. Кожа натянулась, на щеках снова появился розовый румянец. Глаза словно раздвинулись; в зеркале четко обрисовались скулы и изящный подбородок Бетти, как на фотографиях времен «Театро дел Лисео». Волшебный дар танцовщицы давно покинул меня, но внешность каким-то образом вернулась. Глядя на свое отражение, я поняла, что безумно соскучилась по танцам. Вечером, глядя на танцующих, меня, конечно же, охватит чувство потери.

Особенно при виде Мерседес с ее уверенными плавными движениями, совершенными линиями и безупречной техникой. В танце испанки отсутствовали паузы, остановки. Она постоянно плыла, какими бы отрывистыми ни были ритмы фламенко. Мерседес казалась воплощением жизненной энергии, идеальной танцовщицей. Джордж сразу же заметил мою зависть в тот первый вечер в «Лас Куэвас».