Собачья работа - Лев Пучков

– Все равно сдохнешь через час – так что инфекции опасаться нечего. – Села напротив, скрестив ноги, и чистосердечно изложила свой нехитрый план, кое-что приврав для пущего эффекта:

– Я сестра Алисы Сергеевой. Сейчас в гриме – не ищи знакомые черты. Страдаю хроническим киллеризмом с предрасположенностью к сезонным обострениям. Сейчас – как раз сезон. Тебя уговариваю потому, что ты мне кое для чего нужен, – иначе давно бы уже замочила. Чтобы ты проникся всей серьезностью момента, предъявляю вещественные доказательства.

Ли достала телефон, отщелкала номер Жеки и, зайдя сзади, приложила к здоровому уху Кулькина.

– Поинтересуйся у вдовы, куда делся твой начальник СБ. И скажи, чтобы не порола горячку, – звонить никуда не надо, ты его поищешь и через часок позвонишь…

– Алло? – болезненным голосом проскрипел Кулькин. – Ира, ты? Жека где?.. Ага… Не понял – как это в одном трико?!. Наша сотрудница?.. Ага… – Тут Ли приставила глушитель к голове Кулькина и многозначительно кашлянула. Кулькин сжался, сосредоточился и выжал покровительственные нотки:

– Ну-ну, не кипи – я поищу его, через часок перезвоню. Давай…

– Не понял… Ты сказала «у вдовы»? – переспросил Кулькин. – Я не ослышался?

– Ты не ослышался, – подтвердила Ли, доставая из сумки видеокамеру. – Теперь посмотри сюда. – Перемотав пленку на начало, она включила режим просмотра и приблизила окуляр к правому глазу Кулькина.

– Что… что это? – спустя минуту Кулькин не выдержал и отвернулся в сторону, голос его сел до шепота, на успевшем высохнуть после тренировки лбу опять выступили капельки пота. – Это… Жека? Это кто его?

– Время в уголке видел? – проигнорировала Ли дурные вопросы. – Это произошло немногим более часа назад. Потом я отстрелила ему хозяйство и бросила там умирать, предварительно крепко связав. По моим подсчетам, он умер минут двадцать назад. Поэтому я и назвала Иру вдовой.

– Ты просто чудовище, – хрипло прошептал Кулькин, избегая встречаться взглядом со своей мучительницей. – Разве можно – вот так? Так спокойно, так просто…

– Рот закрой, ублюдок, – беззлобно оборвала его Ли. – Не тебе об этом говорить, тварь. Сейчас эти мужчинки сидят в двухстах метрах отсюда, в тачке, и ждут команды. Прошло более часа – они вполне восстановились. Следующий – ты. Я, кстати, собираюсь эту пленку пустить в оборот – неплохие кадры. Вот только дозапишу еще кое-что… Как ты думаешь, что тебя может спасти от позора?

– Что? – встрепенулся Кулькин. – Что может спасти?

– Беспрекословное повиновение и сотрудничество с судебным исполнителем. – Заметив, как у подопытного округлились глаза. Ли поспешила уточнить:

– Это я – судебный исполнитель. Исполняю волю Высшего суда. За сотрудничество – некоторое снисхождение.

– Что надо делать? – быстро поинтересовался Кулькин.

– Надо вызвонить сюда вот этих двух типов, – Ли достала из сумки фотографии и помахала перед носом жертвы. – Я набираю телефон, ты говоришь… Они тебя слушаются?

– Что за вопрос? – удивился Кулькин. – Естественно! Только я хотел оговорить условия…

– Никаких условий, – Ли отрицательно помотала головой и начала набирать первый номер. – У них оружие имеется?

– Нет, оружие им не положено. – Кулькин кивнул в сторону дома:

– Со Светкой – что? Ты ее тоже – того?

– При чем здесь девчонка? – Ли приложила телефон к здоровому уху Кулькина. – Когда все кончится, я ее отпущу. Ты только не дури – говори нормально.

– Кончится, – тоскливо пробормотал Кулькин. – Кончится… Ннн-да…

Спустя пять минут два типа, нужные Ли, были вытребованы Кулькиным с немедленной доставкой на дом. Захватчица села напротив пленника, скрестив ноги, и продолжила беседу:

– Вообще-то эти два дебила тут сбоку припека. Рвать им задницу, наверно, не буду – просто пристрелю. Жека, мир его праху, виновен в ношении большой елды – потому так жестко с ним обошлась. А ты – основной мерзавец, ты всю кашу заварил – тебе особые почести. Скажи, что я не права?

– Она мне ухо откусила, – слезно пожаловался Кулькин. – Ей-Богу, не хотел! Можешь проверить – у меня самый посредственный пенис! Когда я ее… ну, когда у нас все получилось, она чувствовала себя нормально – могла дальше ужинать идти. И даже ухо мне откусила! Я же в больницу уехал; когда эти изверги ее там обрабатывали, мне перевязку делали. Ну откуда я мог знать, что так получится?! Ей-Богу, это их инициатива, я команды не давал! А ты говоришь – сбоку припека. Тут еще разобраться надо…

– Значит, ты светлый и чистый? – Ли нехорошо сузила глаза, задумчиво почесывая глушителем висок и немигающе глядя на Кулькина. – Может, тебя совсем реабилитировать, радость моя? Ты там сидел себе, пил сок, а она, стерва, сама приперлась к тебе в кабинет, напрыгнула и откусила ухо?

– Слушай, я виноват, признаю, – проникновенно забубнил Кулькин. – Но мы же поквитались! Слушай, я все забуду – отвечаю! И Жеку, и этих двух пацанов, которых ты собираешься грохнуть. Никому об этом не скажу, клянусь тебе! Жека мне другом не был, козел елдастый… Вас с сестрой никто не тронет – можешь мне поверить. Раз уж так получилось – мы же сами первые виноваты, ага… Да не смотри на меня так – я тебе слово мужика могу дать, что все забуду! Я тебе даже бабки дам – отступного. Сколько хочешь?

– Слово мужика – это хорошо, – как-то загадочно протянула Ли и, кивнув на баллоны, лежавшие под навесом, внезапно сменила тему:

– Кислород тебе для чего?

– А вот – бассейн собираюсь делать, – оживился Кулькин – во взоре его можно было проследить затеплившуюся искорку надежды. – Завтра бригада приедет, будут каркас варить… Слушай, ты спроси у сестры – я ведь к ней того… с самыми серьезными намерениями. Спроси, спроси! Я предлагал поехать к моим родичам, познакомиться. Ей-Богу, так было – пусть она сама скажет! Знаешь, как увидел ее, что-то внутри остановилось. Все, думаю, влип Кулькин – вот она, любовь! На меня в тот вечер что-то нашло – никогда такого не было. Я же ей предлагал все бросить к ее ногам, а она… Ей-Богу, как по-скотски все получилось…

– Ага – я верю в любовь с первого взгляда, – невозмутимо согласилась Ли. – А баллоны, стало быть, полные. Да?

– Да, под завязку, – подтвердил Кулькин. – Там только сварочных работ – дня на три… Слушай, если бы все вернуть в тот день, ей-Богу, по-другому получилось бы! Я бы ее цветами осыпал, ноги целовал…

– А канистра с машинным маслом есть? – Ли кивнула в сторону «Газели».

– Понятия не имею, – Кулькин пожал плечами, не отрывая взгляда от расплывчатого профиля Ли. – Я тебя умоляю! Давай попробуем все сначала? Хрен с ними, мочкани этих двух елдастых придурков, хрен с ним, с Жекой, мы-то живы, нам предстоит дела делать…

– Мне надо осмотреть машину, – Ли направилась к «Газели». – Сделай одолжение – не шевелись, пока я за тобой не наблюдаю. А над твоим предложением я подумаю – тут, как мне кажется, есть рациональное зерно.

Обнаружив в инструментарии машины пятилитровую канистру, на треть заполненную маслом, Ли протерла ее тряпкой, смоченной в бензине, и крепко закрутила пробку. Затем тривиально сперла из того же инструментария плоскогубцы и полезла в кузов. Как только захватчица скрылась под тентом, Кулькин, несмотря на полученные довольно болезненные ранения, предпринял несколько попыток освободиться, подтягиваясь на связанных руках и стараясь изменить положение тела. Ли поглядывала на акробатические изыски сквозь прореху в тенте, тонко усмехалась и между делом производила какие-то расчеты, пристраивая канистру с машинным маслом к переднему борту. Наконец, удовлетворившись результатами своих измерений, Ли покинула кузов, канистру положила в кабину. Метнувшись к воротам, приотворила входную калитку и, вернувшись к присмиревшему Кулькину, заняла позицию за столбом.

– Столб надежно прикрывает меня от стрельбы с любой точки двора, – объяснила Ли Кулькину. – А ты – мишень номер один. Если будут стрелять – попадут в тебя. Я понятно излагаю?

– У них нет оружия, – неуверенно пробормотал Кулькин. – Если только какое-нибудь левое… Хотя даже и не знаю…

– Плохо, что не знаешь, – посочувствовала Ли. – Если ты ошибаешься и твоим парням придет в голову поиграться в Рембо, я тебе глубоко сочувствую. А вот, кстати, и они. Я тебя прошу: не делай резких движений – я нервничаю, могу выстрелить…

Звонок надрывался с минуту. Затем парни – зорки соколы – обнаружили, что калитка не заперта, и вошли во двор. Потоптавшись у крыльца, заглянули за угол и несколько секунд, разинув рты, наблюдали за странным положением Кулькина.

– Что уставились? – осердился Кулькин. – Подходите ближе!

– Ниче не понял, – пробормотал один из парней – симпатичный квадратноплечий шатен. – Вы че это, Геннадий Юрьевич?

– Мазохист, – пояснила Ли, выставив из-за столба руку с пистолетом в сторону парней. – У каждого есть свои маленькие слабости – надо с пониманием относиться.