Дети Зоны: альтернативная история - Татьяна Живова

— Слышал, что такое возможно, но самому как-то до сих пор не доводилось. Хотя, в наших экстремальных условиях работы был бы не прочь пообщаться с теми, кто знает, как это делается. И поучиться.

— Она знает. — Жаба кивнул на дочь. — Она же ваша коллега… в какой-то степени… Только лечит местными травками и артефактами, а не таблетками и уколами. Вон, у сталкеров поспрошайте, они чуть что — к ней бегают лечиться. Медиков-то у нас тут — полтора человека на двадцать гектаров местности…

— Даже так? — удивился врач. — Что ж, в таком случае, сделаю всё, чтобы поставить свою юную коллегу на ноги! Не беспокойтесь!

Он вытащил рацию и несколько минут говорил с кем-то, отдавая распоряжения подготовиться к приёму стационарного больного. Закончив, повернулся к торговцу:

— Всё будет как надо, я распорядился. Девочку надо собрать и перенести в машину. Вещи лучше отдельно уложить, а её пока просто завернуть в одеяло. Всё равно её ещё раз будут осматривать.

Жаба поспешно кивнул и кинулся собирать вещи дочери. Подумал и уложил в мешок поверх одежды сидевшую на спинке дивана куклу.

— Это её любимая. — пояснил он. — Пусть с нею рядом будет, когда девочка очнётся?

— Пусть будет. — врач невозмутимо кивнул. — Помогите-ка…

Они вдвоём приподняли Ксану и бережно закутали её в одеяло.

— Вот ведь скоты… — сквозь зубы пробормотал военврач, стараясь осторожнее касаться хрупкого, покрытого синяками тела. — Надеюсь, ваши сталкеры им устроят… сладкую жизнь.

— Может быть, уже устроили… Пойду позову кого-нибудь, пусть помогут девочку в машину перенести.

— Правильно!

Жаба вышел на веранду.

Видимо, казнь над преступниками уже состоялась — Деревня бурлила.

На крыльце и перилах веранды сидели Гурман, вся тройка Репейника, Хромой и выжидательно посматривали на дверь. Тут же возле УАЗика Техник о чём-то разговаривал с водителем. Завидев вышедшего на крыльцо Жабу, все умолкли. Кто сидел — поднялись.

— Ну как она? — вразнобой спросило несколько голосов.

— Оклемается… — кивнул торговец. — Сейчас док её на Кордон в их госпиталь повезёт. Ребят, помогите её в машину перенести?

— Дядь Панас, можно мне тоже? — заволновался Гурман.

— Ну а как же без тебя-то?.. — вздохнул Жаба и неожиданно взъерошил ему волосы. — Сынок…

Очень осторожно Гурман и Репейник (которого теперь называли то старым именем, то новым) вынесли Ксану из дома, остальные сталкеры бережно приняли её на руки и помогли спустить с крыльца.

— Гена, разворачивайся! — приказал вышедший следом военврач водителю. Тот расторопно кинулся исполнять.

Привлечённые новым зрелищем, подтянулись другие одиночки.

Жаба вдруг опустился на ступеньки.

— Док, у тебя есть валидол? — спросил он, прижимая ладонь к груди. — Прихватило чего-то…

Военврач накапал ему валокордина. Внимательно посмотрел на торговца.

— Думаю, вам лучше остаться. Пусть поедет кто-нибудь из них. — он кивнул на группу, осторожно загружающую Ксану в УАЗик. — Не беспокойтесь, всё будет хорошо с вашей девочкой. В любой момент сможете её навестить, я попрошу коменданта выписать вам пропуск. Так-то мы гражданских не пускаем… тем более, отсюда, но в виде исключения…

— Да, дядька Панас, посиди-ка ты дома! — похлопал Жабу по плечу Хромой. — Нам с тобой ещё ребятам пару-тройку слов надо будет сказать. Пусть вон, молодые и здоровые едут.

Подумав, отправили с машиной Техника, Сухого и Гурмана. Молодой сталкер тут же отвоевал себе место на заднем широком сидении, куда поместили Ксану. Он бережно уложил её головой к себе на колени и всю дорогу придерживал «сестрёнку», следя, чтобы ей было удобно, и беспрестанно поглаживая её по голове.

Палач и Кузнец остались в деревне на случай каких-то непредвиденных ситуаций. На этом настоял Хромой.

— Болталка у тебя хорошо подвешена. — сказал он Палачу, будучи уже в курсе его нового прозвища, — Поможешь разъяснить бродягам, почему всё было так… гм… экстремально. А то, гляжу, они опять от вас троих шарахаться начали…

— Так надо было. — ровным, как у Терминатора голосом произнёс Палач, провожая взглядом отъезжающий УАЗ.

Хромой кивнул:

— Ну вот и объяснишь. Заодно и нам с Жабой поможешь кое-что им втолковать.

Недели через две сталкерское сообщество облетела весть: Ксана возвращается в Деревню Новичков.

Правда, весть была, так сказать, неофициальная и никем не афишируемая. Жаба, Хромой и все, кто был причастен к опеке девушки, молчали, но, тем не менее — откуда-то всё просочилось.

В день, когда торговец в очередной раз укатил на своей раздолбанной «копейке» к Южному блок-посту, в Деревне как-то просекли: Жаба едет забирать дочку из больницы. По такому случаю бродяги и кое-кто из пришлых решили устроить торжественную встречу. Но всю малину им обломал Хромой.

— Никаких банкетов и красных дорожек! — почти рявкнул он. — Вы что, совсем охренели и ничего не соображаете?!

— Хромой, но ведь мы же её любим…

— Подождите вы пока со своими любовями!.. — староста сбавил громкость и нахмурился. — Мужики, правда — не надо! Жаба мне говорил, что она сейчас сама не своя, хоть и поправилась вроде. Но чуть кого из незнакомых мужиков увидит — плачет… Так что если ещё и вы тут влезете со своим каннским фестивалем — сами понимаете, чем всё может кончиться. Не надо ничего, устраивать, мужики. Сделайте вид, что ничего особенного не происходит. А букеты-конфеты потом Жабе передадите для неё.

В тот день, когда Ксану увезли в военный госпиталь на Периметр, Хромой и Жаба при поддержке Палача с Кузнецом имели крупный разговор с теми, кто в тот момент находился в Деревне. Строго-настрого было приказано не болтать о происшествии налево-направо, а когда девушка поправится и вернётся — ничем не напоминать о случившемся.

— Народ вы, конечно, прямой и бесцеремонный, — сказал сталкерам Хромой, — И ляпнуть можете всякое. Но пожалейте девочку, ей и так досталось! Ещё чтоб и тут каждый за спиной шептался и пальцем показывал, как какая-нибудь базарная клуша из-за Периметра! Мужики вы или где?

Вот так и получилось, что когда Жаба вернулся, Деревня казалась спокойной и невозмутимой. Но отовсюду за его домом скрытно наблюдали десятки пар глаз.

Жаба подрулил к самому крыльцу, остановился и, обойдя машину, открыл дверь пассажирского места. Протянул руки. Что-то ласково сказал.

Некоторое время ничего не происходило, а потом бродяги увидели, как из «копейки» неуверенно выбралась маленькая худенькая фигурка с куклой в руках и тут же боязливо прижалась к торговцу. Тот, даже не закрыв машину, обнял дочку за плечи и повёл в дом. Та шла, почти спрятавшись в отцову куртку и бросая по сторонам настороженно-испуганные взгляды.

У многих наблюдателей от этого зрелища защемило в груди. А некоторые впервые в жизни задумались над тем, каким жестоким может быть человек. Люди помнили Ксану смешливой и ласковой, немного застенчивой девочкой, готовой в любой момент мчаться к кому-нибудь на выручку хоть на другой край Зоны… А теперь перед ними было боязливое затравленное существо. Словно сделанная руками нездешнего мастера красивая и изящная музейная куколка — теперь жестоко изломанная, разбитая, с остановившимся тонким механизмом в хрупкой груди… Втоптанная в грязь…

К вечеру горница в доме торговца была просто забита букетами полевых цветов, а ящики кухонного стола — незатейливыми сталкерскими лакомствами в виде шоколадок и пакетиков чипсов и орехово-фруктовых смесей. Жаба с благодарностью принимал подношения для дочери, но к ней не пускал никого. Даже тех, кого она хорошо знала. Впрочем, все всё понимали и не обижались.

Прошло несколько дней, но девушка всё так же отсиживалась дома и даже в окно не смотрела. Впрочем, кто-то из особо зорких всё-таки замечал, что краешек занавески на окне её комнатки иногда чуть приоткрывался, но травница не показывалась и, чуть что — занавеска вновь испуганно задёргивалась.

Жаба беспомощно разводил руками. Он ничего не мог поделать с этим затворничеством дочери и не понимал, как преодолеть эту новую напасть.

А однажды утром он проснулся и обнаружил, что Ксана… исчезла из дома!

Встревоженный торговец помчался к Хромому, и они подняли на ноги всех ночевавших в Деревне.

Выяснилось, что никто ничего не видел! Обыскали Деревню и ближайшие окрестности — девушка словно сквозь землю провалилась! Причём совершенно незаметно не только для тех, кто в эту ночь бодрствовал у костров, но и для самого Жабы, спавшего в соседней комнате!

Правда, одна зацепка всё-таки появилась — когда обошли дом в поисках возможных мест, удобных для побега.

И нашли!

Одно из окон — в задней, не просматривавшейся с улицы стене, было не заперто, а лишь плотно притворено. От него через огород (остался от Ксанкиной воспитательницы — бабы Наты) тянулась прочь от дома узкая полоска чуть примятой травы.