Владыка ночи - Андрей Ливадный

Судя по отчету бортовых систем, он нуждался в серьезном ремонте, а для этой длительной, кропотливой операции, по мнению Гоума, следовало найти подходящее убежище в каком-нибудь из небольших кратеров, где их не смогут разыскать другие корабли Кол Адра, которые, несомненно, будут отправлены в поиск.

Побег состоялся. Теперь, отремонтировав пострадавшую от времени и небрежной эксплуатации обшивку корабля, можно было…

Гоум, наблюдая, как проваливается вниз кратер реголитных копей Кол Адра, усилием воли заставил себя сосредоточиться на управлении и не думать сейчас о тех перспективах, которые внезапно открылись ему на закате жизни.

Он был счастлив и испуган одновременно.

Пыль, клубящаяся в глубокой тени крутого склона, постепенно начала оседать.

Породившее ее движение было несколько минут назад остановлено властным взмахом руки, и теперь юный предводитель отрада измененных пытливо вглядывался в кристально чистую даль, где уходящее за горизонт солнце ярко высвечивало огромные овальные проемы, искусно врезанные в горную породу противоположного склона кратера.

Перед ним по ту сторону равнины лежал Регул — город, где он родился и вырос. Сейчас глядя, как на огромные панорамные окна медленно опускаются защитные бронежалюзи, он с досадой понял, что опоздал всего на несколько часов.

Ненависть к человеку, который одним властным жестом руки разлучил его с Юноной, обрек на муки рабства, тщательно упрятанная в глубине души, внезапно и болезненно вырвалась на волю, исказив черты его лица моментальной гримасой гнева.

С той поры, как он в последний раз видел освещенные закатом иззубренные пики кратера Регул, минуло два года.

Теперь он вернулся сюда, но не один — радом стояли другие измененные, а за склонами кратера до поры скрывался корабль, которым управлял Гоум.

Городская стража неторопливо опускала бронежалюзи, готовя город к долгой ночи.

Ждать дальше не было смысла.

— Сервам — вперед! — резко, с хриплым придыхом скомандовал он. — Сбить стражу и захватить метательные машины!

Шлюзовая стража, в отличие от горожан, совершавших вылазки за пределы Регула, была экипирована намного лучше: вместо тканевых балахонов, пропитанных герметизирующим составом, — эластичные, бронированные кольчуги.

Если взглянуть на воинов, вращающих рукоятки древних механизмов, а затем быстро преодолеть взглядом десяток километров и сравнить их с бросившимися в атаку измененными, то могло показаться, что наблюдаешь представителей двух абсолютно разных цивилизаций, между которыми осталось лишь сходство в анатомическом строении тела.

…Все происходило в ватной тишине, разреженная атмосфера плохо передавала звуки, и тем выразительнее становился язык жестов: один из воинов Регула, только что взобравшийся на каменный козырек, предохраняющий город от ударов частых метеоритных дождей, заметил, что глубокая тьма, затопившая все дно кратера, странно клубится, будто в чернильной тени к городу спешат десятки караванов.

Думать, что после многолетнего перерыва к Регулу движутся мирные торговцы, избравшие для прибытия самый неподходящий час, было бы наивно, и первое предположение, пришедшее на ум воину, оказалось единственно верным: он вскинул руку в предостерегающем жесте и резко указал в ту сторону, где уже явственно клубилась поднятая ногами измененных и тонкими ступоходами сервов реголитная пыль.

В этой ситуации слова не имели смысла. Жест воина был замечен, и тревожные сигналы тут же прокатились по цепочке, от человека к человеку, заставляя стражников бросать работу и хвататься за оружие.

Нужно отдать должное воинам Регула: они не растерялись, хотя нападение было внезапным, стремительным и беспощадным. За дымчатыми забралами гермошлемов не различишь смертельно побледневшие лица, пластины брони не выдадут охватившую некоторых стражников ледяную дрожь, но действовали они на удивление слаженно: ловко вскарабкавшись на двадцатиметровую высоту, воины оказались на плоской отшлифованной древними силами площадке, по краю которой вздымалась линия сложенных из камня укреплений.

Прекрасная позиция, выдвинутая вперед относительно фасада города, давала им неоспоримое преимущество перед атакующими. С двадцатиметровой высоты пятьдесят стражников, успевших взобраться на козырек, могли свободно и эффективно защищать дальние подступы к городу, оставаясь при этом под защитой сложенных из угловатых камней невысоких стен.

В напряженной тишине раздались приглушенные щелчки — это стражники, заняв позиции, взводили пружинные механизмы метательных орудий.

Внутри города в данный момент царила суматоха, около ста пятидесяти воинов спешно выстраивались подле шлюзовых ворот, на ходу застегивая элементы гибкой брони. Остальные жители спешили укрыться в центральной части поселения, где высились стены внутренней цитадели, на строительство которой пошел материал домов нескольких незаселенных кварталов.

Резкий жест Аргеландера, подкрепленный короткой командой, сорвавшейся с его губ, бросил вперед отряд сервов. Механизмы, передвигающиеся на тонких суставчатых конечностях, несмотря на кажущуюся хрупкость, на самом деле являлись грозной силой.

Облако пыли, стремительно надвигающееся на город, на самом деле было не столь плотным, как казалось издалека, к тому же над этой частью Селена уже наступила ночь, и в небесах в полную силу засиял огромный голубовато-белый Владыка Ночи, озаряя своим холодным светом безжизненные пространства.

В призрачном сиянии воины отчетливо видели, как поблескивают металлические тела машин, передвигавшихся длинными прыжками за счет энергии механических приспособлений: конечности сервов являлись полыми конструкциями, состоящими из трубок с вложенными в них пружинами. Совершив прыжок, они взмывали высоко в воздух, потом начинали снижаться, и в момент соприкосновения с твердью Селена их конечности резко укорачивались, полые трубки входили одна в другую, сжимая пружины для очередного прыжка.

Лица воинов все больше бледнели в напряженном ожидании. Измененных они не боялись, а вот сервы, в понимании любого из стражников, являлись смертельно опасными противниками. Исчадия темной стороны Селена, чьи мрачные просторы не озарял голубоватый свет Владыки Ночи, не ведали ни сострадания, ни страха, они безраздельно подчинялись своим хозяевам, а любое причиненное сервами ранение неизбежно влекло за собой проклятие металлической проказы, будто они были напитаны этой страшной неизлечимой болезнью.