Сомнительные ценности - Джоанна Макдональд

— Линда сказала, что это вы застукали нас в субботу вечером. — Лицо Брюса, протянувшего Катрионе стакан джина с тоником, выражало одновременно укор и досаду.

Ее рука дернулась, и блестящая жидкость потекла по пальцам девушки.

— Я… гм-м… Да. — Она поспешила поставить стакан на поднос, чтобы не закапать стол, и с виноватой улыбкой лизнула палец. — Прошу прощения. — Было не совсем ясно, просит ли она прощения за то, что проникла в их тайну, или за то, что расплескала джин.

— Мы — то есть Линда и я — как бы это сказать… знаем друг друга уже некоторое время, — неуклюже продолжал Брюс, потягивая джин и откидываясь на спинку стула. Он сидел за своим рабочим столом, и это давало ему некоторое чувство превосходства, в котором, учитывая обстоятельства, он нуждался, как никогда раньше. — Но, как вы понимаете, мы не можем часто встречаться, поэтому приходится… э-э… использовать любую возможность. — Брюс широко ухмыльнулся, как бы желая внушить Катрионе, что отныне она становится наперсницей и соучастницей их веселых и невинных эскапад. — Если Хэмиш узнает, будет скандал.

Катриона взяла свой стакан и отпила глоток. Холодная, пахнущая лимоном жидкость слегка обожгла ей горло.

— Да, наверно, — уклончиво согласилась она.

Брюс беспокойно зашевелился в своем кресле.

— В общем-то Линда уверена, что если он узнает, то немедленно с ней разведется.

— В таком случае меня удивляет, зачем она это делает, — неосторожно заметила Катриона. — В конце концов, ей есть что терять.

— О да, есть. — По лицу Брюса было ясно, что он объясняет безрассудство Линды исключительно своей неотразимой притягательностью. — Но ведь он же не узнает, не так ли?

— Во всяком случае не от меня, — вдруг выпалила Катриона. — Ведь именно это вас беспокоит? — В глазах Брюса промелькнуло облегчение. — Неужели вы всерьез думали, что я скажу ему? Почему?

— Нет, я не думал. Это Линда. Видите ли, она вас совсем не знает.

— Если бы она оказалась на моем месте, разве она сказала бы Фелисити? — с неожиданной резкостью спросила Катриона. — Уверена, что нет.

— Нет, конечно, но у нее более широкие взгляды, — отеческим тоном произнес Брюс. — Я бы сказал, современные, городские взгляды.

«А я — всего лишь деревенская дурочка», мысленно продолжила Катриона и вознегодовала.

— А вы? — осмелев, поинтересовалась она. — Вы не стыдитесь того, что обманываете Фелисити?

Брюс пожал плечами.

— В общем-то нет. Мои отношения с Линдой никоим образом не угрожают нашему браку.

Катриона умирала от желания узнать, что значат отношения с Линдой для самого Брюса. Было ли это просто острое наслаждение опасностью? Или он получал удовольствие при мысли, что водит за нос самого богатого человека в Эдинбурге?

Но вместо того, чтобы спросить об этом, Катриона переменила тему.

— Вы не станете возражать, если меня не будет на работе в пятницу после обеда? — внезапно спросила она.

Брови Брюса взлетели от изумления.

— Это что, шантаж?

Катриона, засмеявшись, покачала головой.

— Мне и в голову не пришло, что это можно так расценить. Просто мне понадобился длинный уик-энд.

— Вот как? Невинный или?.. — лукаво спросил Брюс.

— Благоразумный, — парировала Катриона. — Обязуюсь не ставить под удар репутацию банка.

— Если так, пожалуйста, — кивнул Брюс, допивая джин. — Желаю хорошо провести время.

— Спасибо. Кстати, я очень рада, что вы санкционировали заем Каррузерсов, — спокойно добавила она, — несмотря на то, что в дело замешан отец нашего президента.

— Вы проверили условия продажи?

— Да. Право собственности сохраняется на полезные ископаемые, так что если только на участке Каррузерсов вдруг не отыщется нефть или золото, им больше не придется иметь дело с Лохаберами.

— А разрешение на строительство уже получено?

— Да, и оно начнется со дня на день.

— Отлично. Кажется, дела идут хорошо. Если у Каррузерсов хватит ума, то они должны непременно пригласить старого графа на обед, как только откроют свое заведение.

— По каким признакам вы можете заключить, что у вашего мужа кто-то есть? — вдруг спросила Фелисити.

Они с Элизабет Николсон стояли на обочине поля для гольфа, ожидая своей очереди. В выходной день Мюррейфилдский гольф-клуб был заполнен игроками, главным образом женщинами. Стоял солнечный весенний день. Подстриженная трава была еще по-зимнему желтой, но кое-где уже проглядывали зеленые островки.

У Элизабет от любопытства задергался нос.

— Уже не помню, Флик. Расскажите мне обо всем, — вложив в свой тон максимум участия, предложила она. — Что заставило вас задать этот вопрос?

— Об этом легко догадаться. Брюс ведет себя как-то странно. — Фелисити чересчур старательно протирала мячик голубым полотенцем. — Он целует меня с таким видом, будто его мысли блуждают где-то очень далеко.

Элизабет издала смешок, больше похожий на собачий лай.

— Разве большинство мужей ведет себя иначе?

— Но до сих пор и не замечала за Брюсом ничего подобного, — с сомнением произнесла Фелисити. — Может быть, я идиотка, но до сих пор нам вдвоем всегда было спокойно, даже легко. А теперь я отчетливо чувствую напряженность. До вас не доходили никакие слухи? Вы ведь всегда держите руку на пульсе.

Сжав губы, Элизабет передернула плечами. Ей не очень-то льстила мысль, что ее считают признанной сплетницей.

— Нет, я ничего не слышала. А вы кого-нибудь подозреваете?

— Я подумываю о Катрионе Стюарт. Вы ее знаете, это новая служащая, которую он нанял. Она очень хороша яркая, умная, соблазнительная. Собственно говоря, меня бы не удивило, если бы он ею увлекся.

— Но это было бы совершенно непрофессионально, не так ли? Брюс всегда производил на меня впечатление человека весьма щепетильного и осторожного в делах такого рода.

— Это правда, — согласилась Фелисити. — Но сейчас у него опасный возраст — кризис середины жизни, ощущение, что его время уходит.

— Да. Мой муж всегда называл это мужской менопаузой. К несчастью, дожив до критического возраста, он не сделал паузу, а остановился навсегда! — Перехватив взгляд шокированной Фелисити, она опять рассмеялась: — Не обращайте внимания на мои шутки, Флик, просто у меня такой стиль. Но вернемся к Брюсу — ваши подозрения, наверно, основаны на чем-то еще, кроме ощущений?

— Да. Например, вчера на обеде у леди Невис он извлек из кармана прозрачные черные трусики. Я все гадаю, где он их взял, — призналась Фелисити. — Это была шутка, розыгрыш, и он сделал вид, будто снял их с Линды Мелвилл, но, разумеется, это не так. Но это и не мои — я никогда не ношу черное белье.

— Почему? — заинтересовалась Элизабет. — А я ношу. Это так удобно.

— Элизабет Николсон — вдова в черных кружевах, — хихикнула Фелисити.

— Лучше быть вдовой, чем обманутой женой, — парировала ее приятельница. — Но где же Брюс мог взять эти трусики?

Фелисити уныло вздохнула.

— Понятия не имею. Даже не знаю, какое предположение мне более отвратительно — что он снял их с какой-нибудь рыжеволосой красавицы или что сам зашел в магазин дамского белья и купил.

— Возможно, ни то, ни другое. Может быть, он получил их в качестве шуточного подарка на Рождество.

— И держал в кармане своего вечернего костюма, дожидаясь случая, когда они пригодятся? — с сомнением покачала головой Фелисити. — Как-то в это не верится!

— Случаются и более странные вещи, — невозмутимо заметила Элизабет. — А почему бы вам не спросить его прямо? Или, еще лучше, пригласите эту рыжеволосую на обед и посмотрите, как они будут себя вести. — Прищурившись, она посмотрела на поле. — Они покончили с последней лункой. Я не помню, сейчас ваша очередь или моя?

— Моя, — твердо заявила Фелисити и решительно шагнула вперед.

Как обычно, после еженедельной партии в сквош Элисон и Катриона зашли в бар спортклуба. Там было еще несколько посетителей, поэтому они устроились на высоких табуретах возле стойки и, сблизив головы, заговорили вполголоса.

— Когда ты пойдешь в клинику? — спросила Катриона.

— В пятницу. Я ужасно нервничаю, а Джон вообще похож на разъяренного медведя. Приходи к нам в пятницу вечером, все узнаешь. Нам необходимо с кем-нибудь поделиться.

— Мне ужасно жаль, Элли, но, честное слово, в пятницу я не могу. В любой день, но только не в пятницу.

Катриона искренне расстроилась, она знала, какое значение придает ее подруга этому дню.

Элисон немедленно вскинулась.

— Ага! Что такое? Срочная работа?

— Я еду в Лондон.

— В пятницу вечером? Значит, это не работа.

— Да, это не связано с работой.

Элисон прищурилась:

— Это Хэмиш, не так ли? Вот почему ты напускаешь такую таинственность. Думаешь, я не одобрю — и ты права, я этого не одобряю.