Бедовый месяц - Марина Ефиминюк

К утру в мире произойдет много разных событий. Например, мы выполним супружеский долг перед родом Торнов. Если подумать, неплохая новость, учитывая, что попытка вторая. К счастью, о ней никогда не напишут в газете.

— Выйдем на ужин в ресторацию? — кашлянув от смущения, быстро спросила я. — Приведу себя в порядок и буду готова через полчаса. Хорошо?

— Я заказал ужин в номер, — тихо произнес он.

— Значит, через десять минут, — промычала в ответ.

Умыться-то и расчесаться все равно надо. Наверное, еще и кружевную сорочку надеть. Для создания правильного настроения.

С превращением в роковую красавицу что-то совсем не заладилось. Хотела накрасить ресницы, но нелепо ткнула себе три раза щеточкой в глаз. Пришлось отмывать краску. Долго. Угольная тушь размазывалась под глазами в отвратительные круги и оттерлась только розовым маслом.

С прической тоже не задалось. Светлые волосы кудрявой гривой падали до самого пояса. Лет пять назад мне в голову пришла идиотская идея подстричься. Почти год я проходила, похожая на переспелый одуванчик, теперь от вида парикмахерских ножниц приходила в не меньший трепет, чем от мысли о первой брачной ночи.

Вообще, вру. Второе меня нервировало сильнее.

— Не трусь, — подбадривая себя, я вытащила из ящика ту самую сорочку. — Сдавать экзамены тоже страшно.

Интересно, первую брачную ночь можно сравнить с экзаменом? Вряд ли, конечно. Это же не проверка на навыки профессиональной жены, прости господи.

С суровой миной я решительно вытряхнулась из одежды, и на ковер с глухим стуком из кармана выпал припрятанный флакон. Пришлось поднять. Невольно проверила маслянистое содержимое на свет.

Может… чем демон не шутит?

Пробка легко вышла из узкого горлышка. Я принюхалась к «лекарству от досадных промахов», но оно ровным счетом ничем не пахло. Хоть сейчас капай в напиток и хлебай, пока в глазах не потемнеет.

Вдруг перед мысленным взором появилась очень странная сцена. Напринимавшись чудодейственного эликсира, я карабкаюсь на стол и ползу на коленках в сторону опешившего мужа. На пол со звоном летят бокалы, посуда и одна туфля с высоченной острой шпилькой. А потом я падаю замертво. Прямо на столе. Лицом в тарелку с салатом, стоящую перед Филиппом.

Даже вздрогнула!

— Господи, о чем ты думаешь, Тереза? — пробормотала под нос и, поскорее заткнув афродизиак пробкой, спрятала флакон обратно в карман платья.

Облачившись в длинную кружевную сорочку из тончайшего кружева, я подошла к зеркалу и снова вздрогнула. Зря постеснялась примерить сразу после того, как получила коробку от модистки.

Одежду придумали, чтобы скрывать все, что должно быть скрыто, но этот наряд для новобрачной к такой категории явно не относился. Ни стежка пуританской сдержанности! Сплошная паутинка на всех местах, которые приличные женщины держат в зрительной недоступности.

Помнится, моя соседка по комнате, та, что с шелковыми простынями, утверждала, дескать, мужчину надо интриговать и заставлять фантазировать. Да-да, фантазия лучший афродизиак, а не тот, что мне вручила тетушка. Но позвольте! Как в этой сорочке устроить полет воображения? Тут для разгона-то места нет.

— Кто же шьет такую… развратную одежду? — искренне возмутилась я и вернулась в гардеробную за любимым халатом.

Надела его, как суровый воинский доспех. Плотно затянула пояс и тут же, крякнув, приспустила узел. Иначе грохнусь в тарелку с салатом от нехватки воздуха.

Надо признать, что сочетались две вещи, откровенная и уютная, приблизительно, как свадебное платье и рыбацкие сапоги. Только сапоги из-под длинного наряда невесты не разглядишь, а здесь кружевной подол нахально спускался до самого пола, тонко намекая, что под невзрачной оберткой спрятана конфетка. Леденец. С крапинками. Если считать две маленькие родинки у меня на животе, которые не скрывало кружевное безобразие под халатом.

Как и накануне, в обещанные десять минут я не уложилась. Вышла в гостиную и притормозила в дверном проеме. Свет был приглушен. Между тарелками на сервированном к ужину столе мерцали свечи. Тусклый свет преломлялся в хрустальных резных бокалах. Тут же стояло ведерко с бутылкой игристого вина. Хотелось надеяться, что лед в нем еще не успел растаять. В случае чего, можно начерпать пригоршню и приложить к вспыхнувшим от нервов щекам.

Муж стоял, сунув руки в карманы и повернувшись к окну.

— Филипп, — позвала я негромко.

Он обернулся. Через полумрак взгляд, скользнувший по мне от макушки до пяток, показался осязаемым. Невольно я обтерла влажные ладони о халат.

— Леди Торн… — неожиданно он перешел на официоз и отодвинул для меня стул, приглашая к столу.

Я присела и глянула на горку овощей в тарелке. По краям лежали креветки, где-то затерялась крошечная картофелина в мундире.

— Посчитал, что легкий ужин будет к месту, — пояснил муж, устраиваясь напротив меня, и вытащил из ведерка бутылку: — Вина?

Едва я раскрыла рот, намереваясь объявить, что не люблю алкоголь и предпочитаю ясную голову, как в двери постучались.

— Заказ в номер, — послышалось из коридора.

Мы с Филиппом недоуменно переглянулись.

— Я ничего не заказывала, — быстро отказалась от авторства.

Одним щелчком пальцев муж зажег лампу и заставил дверь медленно распахнуться. От потянувшего сквозняка свечи истерично замерцали и потухли. В дверном проеме, широко и выразительно улыбаясь, стоял Роджер, распорядитель гостевого дома.

— Добрый вечер, — поприветствовал он и кому-то махнул рукой.

Подавальщик в кипенно-белой рубашке и в жилете ввез в номер тележку, заставленную тарелками. Второй тащил ведерко, из которого высовывалось бутылочное горлышко.

— Госпожа Торн настоятельно просила передать, что желает вам приятного аппетита, — объявил Роджер.

Другими словами, тетке не удалось довести меня до несварения во время обеда, она решила воспользоваться ужином. Хорошо, сама не заявилась. Лично пожелать этого самого аппетита, чтобы наверняка еда встала комом.

— Благодарим, — сунув нетронутую бутылку обратно в лед, сухо отозвался Филипп и сложил руки на груди.

Честно говоря, у любого адекватного человека от его тона случилась бы остановка сердца. Видимо, я была не очень вменяемой — у меня только мурашки побежали, а Роджер и вовсе не различил предупреждения в тихом, вкрадчивом голосе.

Вокруг нас началось бурное движение. Тарелки оказались сдвинуты. В центр встали два блюда, второе ведерко втиснулось рядышком с нашим. Стол был рассчитан персон на шесть, и вся посуда легко поместилась. Это мы с Филиппом не были рассчитаны на трапезу в шесть персон.

— Пожалуйте, — пропел Роджер и собственноручно поднял с тарелок серебряные колпаки, скрывающие деликатесы.

Из салатных