Тринадцатый апостол. Том I (СИ) - Вязовский Алексей

— И где они теперь?

— Вон в сторонке стоят — кивнул мне Петроний на стайку взволнованных иудейских женщин в темных закрытых одеждах с глиняными сосудами в руках. К ним уже подошли апостолы Иоанн и Иаков, и теперь что-то тихо им втолковывали.

Одна из женщин — постарше остальных — погладила по плечу Иакова, а на Иоанне заботливо поправила сбившийся ворот его туники. Так надо понимать, что это их мать — Саломия, а все женщины — те самые жены-мироносицы, которые в моей истории и обнаружили исчезновение тела Христа. Только теперь дорогу им преграждали легионеры из моего контуберния. А печать Петрония и валун до сих пор затворяли вход в пещеру.

— Не трогай их, центурион, это родственницы учеников Иешуа, они ничего плохого не замышляли.

— А зачем тогда рвались в гробницу?

— Чтобы соблюсти иудейский ритуал и умастить тело Христа благовониями.

Петроний поджал губы, недовольно покосился в их сторону и снова вернулся к главному вопросу

— Так чего все ждут, Марк? Зачем вы привели с собой первосвященников?

— Чтобы они в присутствии апостолов, паломников и римлян засвидетельствовали Воскресение Иешуа.

— Воскресение?! — выкатил глаза центурион — Ты веришь в это? Получается, Никодим вчера правду сказал — ты тоже стал учеником Иешуа?

— Да, Петроний. Стал.

Я поднял глаза на посветлевшее небо. Почти рассвело… Вот-вот взойдет солнце и жизнь наша изменится навсегда. Готовы ли люди к этому? Готовы ли апостолы к служению, завещанному им Учителем? И готов ли я сам к тому пути, что выбрал для себя в этой реальности? Скоро все узнаем…

Сделал шаг к валуну, дотронулся до него рукой, потом прислонился лбом, прикрыл глаза. Не помню, чтобы я когда-нибудь раньше так адски уставал… Пошли вторые сутки, как я без сна и без отдыха, а череде событий все нет ни конца, ни края. И я уже сам чувствую, как незаметно врастаю в этот древний мир, привыкая думать, как все они и действовать — жестко, решительно и цинично. Ничего не держит меня в этом мире кроме долга перед Логосом, и нет у меня здесь тех слабостей, из-за которых снова можно будет взять за глотку. Больше я такой ошибки не совершу.

Все важное и личное осталось там, в прошлой жизни — Вика, друзья, мой нерожденный ребенок, которого я никогда не увижу. Даже ведь и не узнаю, кто у нас родился — сын или дочь… Но если нет слабостей, значит у меня развязаны руки. Значит, можно жить без оглядки и умереть без сожаления. Ведь именно этого ждут от меня те, кто сюда отправил? Ладно… что-то я отвлекся. Пора заняться делом.

Открыл глаза и понял, что от камня больше не фонит, как прежде. Поискав глазами Петра, наткнулся на его понимающий взгляд — он тоже почувствовал это. Значит, Иешуа больше нет в гробнице и незачем медлить.

— Марк… Тебе нехорошо? — на плечо легла крепкая рука Лонгина

— Устал просто… Зови всех сюда, будем вскрывать пещеру.

Через несколько минут у входа собрались все «ответственные и заинтересованные» лица. Я обвел их взглядом и приступил к процедуре освидетельствования

— Петроний, подтверждаешь ли ты, что за время несения здесь охраны никто не входил и не выходил из этой гробницы? Что твоя печать не была нарушена?

— Клянусь! — центурион ударил себя кулаком в грудь и качнул головой.

— Никодим, подтверждаешь ли ты слова Петрония?

— Подтверждаю. Здесь где-то прячутся соглядатаи, которые следили за нами по приказу Каиафы, они тоже могут подтвердить наши слова.

Я отошел в сторону, давая оценить желающим целостность печати Петрония, дождался сдержанного кивка ливитов, а потом с огромным трудом сорвал ее с камня. Гней, Дион и еще двое солдат из отряда Фламия сдвинули камень с места, а потом откатили его в сторону, освобождая проход в пещеру.

— Заходим: три члена Синедриона, Иосиф, Петр, Лонгин. Больше там пока не уместятся, затем зайдут другие.

Названные мною, цепочкой потянулись в пещеру, молча исчезая в ее зеве. Слабый поток Света, исходивший из гробницы, было не сравнить с тем, что ослепил меня в прошлый раз. Но усталость все равно постепенно сходила на нет, я словно окунулся в парное молоко.

Я зашел последним и встал за спинами потрясенных левитов. Двое из них продолжали молчать, один как рыба выпучил глаза и открыл рот, не в силах издать ни звука. Иосиф и Петр опустились на колени перед каменным ложем. Вслед за ними опустился и Лонгин, благовейно поднося к губам свой самодельный крест.

— Свершилось…! — радостно прошептал Иосиф и уже громче повторил — Свершилось!

На том месте, где еще недавно лежало тело Христа, сейчас оставался лишь нетронутый пустой «кокон» свитый из узких полотнищ, пропитанных благовониями. Очертаниями он полностью повторял контуры человеческого тела, и пелены не были нарушены, даже плащаница не сдвинулась ни на сантиметр. Но внутри этот «кокон» был пуст.

А потом прямо на наших глазах на плащанице начал проступать лик Христа. Спокойное, умиротворенное мужское лицо с закрытыми глазами.

— Равви… — всхлипнул Иосиф, вытирая глаза широким рукавом

Один из левитов рванул ворот своей шелковой туники, словно ему стало душно в этой прохладной пещере. Покачнулся и выдохнул

— Этого не может быть…

— Не веришь своим глазам? — усмехнулся я — Или не хочешь верить? Или понял, наконец, кого вы осудили на смерть?

— Это все проклятый Анна!

— Конечно. А вы мимо проходили.

Левит непонимающе уставился на меня — мимо…?

Господи, у них еще и с юмором полная беда…

Но вскоре оказалось, что у левитов не только с юмором плохо, но и с совестью тоже. Двое из них, выйдя из пещеры, быстро очухались и тут же начали кричать, что тело до сих пор в коконе, а римляне не дают его открыть и морочат всем головы. Иосиф с Петром тщетно пытались усовестить левитов, их просто никто не слушал. Остальные первосвященники даже попытались ворваться в пещеру всем скопом, но Петроний с Лонгином быстро всех образумили — пришлось и второй партии левитов заходить в гробницу в организованном порядке, теперь уже в сопровождении Фламия.

Результат был аналогичным — и они вышли оттуда с каменными лицами и отказались признавать правду перед народом. Фламий возмущался, но все бесполезно — на лицо был корпоративный сговор. Толпа евреев, стоящих за оцеплением и не понимающих, что происходит, начала напирать. Некоторые пытались протиснуться между легионерами, чтобы самим попасть в гробницу. Экзальтация толпы все усиливалась — кто-то верил в Воскресение Мессии, кто-то нет, и все поголовно хотели лично удостовериться в том, что его тело из пещеры исчезло. Толчея нарастала, а я просто растерялся. Оставалось последнее средство — достать скрижали из ковчега и заставить первосвященников свидетельствовать на них.

Крикнул Лонгину, чтобы его солдаты не дали затоптать “жен-мироносиц”, по пути отвесил подзатыльник орущему Фоме, сцепившимся в словесной перепалке с одним из левитов. Иаков тем временем уже сбил с ног другого первосвященника и начал его мутузить. Я попытался Словом остановить драку, но Света внутри меня не хватало, и поэтому ничего не вышло. Метнулся к Ковчегу, открыл его, но достать скрижаль не успел — толпа в одном месте прорвала оцепление и образовалась свалка, в которой легионеры начали щедро раздавать налево и направо удары рукоятями гладисов. Поднялся вой.

И тут тряхнуло так, что все повалились на землю. А следом раздался трубный глас от которого завибрировал не только воздух, но и все тело. Разом заложило уши и заныли зубы. На наших глазах выход из пещеры воссиял, и скала, в которой была вырублена гробница, снова задрожала. Концентрация Света все усиливалась и усиливалась — скоро на пещеру нельзя было смотреть. Люди заслоняли свои лица руками, стараясь укрыться от Света, и в страхе кричали, матери хватали вопящих детей на руки и спасаясь, ползли прочь. Левиты, цеплялись друг за друга, но запутавшись в длинных одеждах, снова валились на землю. Легионеры дружно припали на одно колено и опирались на щиты, пытаясь не упасть рядом с остальными.