Холодная Зима (Агония 2) - Werewolf

Место, координаты которого неизвестны

Подмосковье, 40 километров от Москвы 27 августа 1978 года Сегодня, генерал милиции Соболев Владимир Михайлович сам сидел за рулем. Из здания автобазы он выехал поздно, в полседьмого вечера и целый час бросал машину из одного узкого проулка в другой, внимательно вглядываясь, не повис ли за ним хвост. Вариант с хвостом был вполне вероятен, война между КГБ и МВД по сути не затихала, она просто перешла в новую стадию, когда стороны собирают друг на друга весь возможный компромат, готовясь к новой смертельной схватке. К тому же если КГБшникам удастся определить истинное местоположение "контура" – это будет вполне достаточным поводом для активных действий по уничтожению самой опасной для Андропова структуры в МВД. Соболев помнил, как прошлый раз КГБшники ткнулись носом в грязь и теперь они безусловно не упустили бы возможности для реванша.

Поэтому, отступления и упрощения в процедуре безопасности были недопустимы.

Тот самый крутой съезд в кювет сразу за резким поворотом на Минском шоссе был немного виден, все-таки к объекту проезжало по несколько машин в день и колею никуда не денешь, как ни старайся. Когда машина, протестующее взвыв мотором, соскочила в кювет, генерал подумал, что подвеска на его верной "Волге" скоро точно накроется…

В кабинете генерала Владимира Владимировича Горина, как и всегда, горел свет, и были задернуты шторы – обычно он работал допоздна. Раньше, во времена Сталина так работала вся страна, сейчас же в пять или шесть часов совслужащие срывались домой. Но Горин привычек не менял – тем более что работа в позднее время имела свои преимущества – например, что телефон молчит и тебя никто от работы не отрывает…

– Что-то произошло? – обеспокоенно спросил Соболев – ты меня зачем так срочно вызвал?

– Вчера я разговаривал с твоим сыном…

– Во что он опять влип? – генерал Соболев обессилено откинулся на спинку стула – куда его вечно несет…

– Ты не прав начет твоего сына и я тебе уже об этом говорил – жестко сказал Горин – он делает свою работу и делает ее более чем добросовестно. Раньше мы были такими же и все были такими же, это сейчас… Побольше бы таких как он – и вокруг было бы намного лучше. Или ты хочешь, чтобы он сидел в какой-нибудь конторке, перебирая бумаги с восьми до пяти?

– Да нет, конечно… Просто ты меня то же пойми – это мой сын и он ухитряется каждый раз влезть в самое пекло. Что на этот раз?

– Вот этого человека – генерал положил на стол фоторобот надо установить по твоей картотеке. Предположительно – двойка, московское управление. Кто-то из оперов. К завтрашнему дню сделаешь?

Надо сказать, что генерал Соболев действительно мог, используя свое служебное положение установить сотрудника "смежного" ведомства. Дело было вот в чем. Все картотеки – фотографии, отпечатки пальцев – в Советском союзе вело министерство внутренних дел, у КГБ своей картотеки не было. Данные эти в картотеку МВД сдавались обязательно и хранились там в закрытом разделе. Делалось это на случай того, если кто-то из "детей и внуков Дзержинского" вдруг пропадет из поля зрения, а потом вдруг появится в морге какого-нибудь уездного городка, в виде трупа. В этом случае УВД того города, где был обнаружен труп, по фототелеграфу должно было передать дактокарту (такой документ установленной формы, на котором хранятся отпечатки пальцев – прим автора) в ЭКУ МВД СССР. Там, если устанавливали, что она подходит к кому-либо из особого раздела, сначала звонили в город, где нашли труп и рассказывали какую-нибудь байку, а потом сообщали в КГБ о нашедшейся пропаже. Дальше КГБ решало проблемы с местными "пинкертонами" самостоятельно. В особых случаях, отпечатки пальцев в картотеку помещали под номерами без указания ФИО и без фотографии. Но с обычным опером из второго управления – не тот случай. Конечно, данные из закрытого раздела картотеки обычному менту не дали бы, но генерал Соболев не был обычным ментом…

– Сделаю. Так что же все-таки произошло?

– Твой сын не бросил расследование по Беляковскому.

– А чтоб… – Соболев с трудом сдержался – Он установил, что Беляковский в свое время был завербован товарищем, фоторобот на которого ты держишь сейчас в руках, этот товарищ представлялся опером из ГБ, ксиву (удостоверение – прим автора) показывал. И более того. Через этого товарища Беляковский сумел вывезти свои сокровища за границу и вложить на счет в швейцарском банке. Причем, судя по всему, не он один.

Соболев шумно выдохнул, путаясь переварить информацию – Сам то что думаешь?

– Сам то… – задумался Горин – сам я думаю, что это вполне реальная схема. Ты ведь выходил, по-моему, на… Останина из Госбанка если память не изменяет. Он что-то такое говорил о том, что существует канал перекачки денег за кордон, и хотя сотрудники Госбанка в доле, контролируется это все через КГБ. И как только он это начал говорить, сразу – опа! И нет человека. Упал под поезд метро. А вот на кой черт он поперся в метро при том, что у него у подъезда персоналка с водителем – история об этом умалчивает. Помнишь?

– Помню… неохотно проговорил Соболев – я и так и так крутился – глухо. Со смертью Останина – концы в воду. А копать по серьезному – значит, обозначать свой интерес.

– Теперь Сергей потянул за этот клубок с другой стороны. Может быть, и вытянет чего…

– Слушай… Подскажи что делать? Может его обратно домой перевезти, пусть пока у нас поживет? А?

– Перевезти то перевези… – усмехнулся Горин – только если я хорошо знаю Сергея, никуда он не переедет. Ты лучше пробей по своим знакомым, чтобы на него пистолет оформили. Пусть рапорт напишет на получение оружия, а ты протолкни. И я помогу.

Какая-никакая, а защита.

– Вот только ему пистолета и не хватало – разозлился Соболев – как раз в его годы пистолетом махать!

– Так мы и моложе были, махали – напомнил Горин – забыл совсем? Твой сын похож на нас в молодости, на тебя, на меня, на тех, кто вечно остался в том времени, на войне.

– Да не забыл… Времена сейчас совсем другие.

– Это верно, другие – улыбнулся Горин – если в войну враг был врагом, то сейчас враг не враг, друг не друг, а непонятно что. Каждый готов нож в спину всадить.

Так что пистолет сейчас не меньше нужен…

– Ладно, проехали… – Соболеву этот разговор стал неприятен – давай теперь по делам.

– Давай – согласно кивнул Горин – ты что-то узнал по Кулакову?

– Достоверного, конечно ничего нет… Тем более, что прах давно в Кремлевской стене покоится – очень удобно кстати, концы – в огонь. Тем не менее, мы проанализировали ситуацию, и нашли одну очень странную и настораживающую закономерность. И Гречко и Кулаков за несколько дней до смерти проходили диспансеризацию, причем если для Кулакова она была плановой, то Гречко должен был проходить ее в военном госпитале и гораздо позже. Но почему-то его заставили проходить ее в той же больнице Четвертого управления Минздрава. И через пару дней – оба умирают во сне и без всяких видимых причин. Догадайся, кстати, кто делал вскрытие?

– Известно, кто… Специалисты четвертого управления Минздрава. "При вскрытии поставленный диагноз полностью подтвердился… " – Верно. И рулит в этом четвертом управлении…

– Чазов…

Личное дело Чазов Евгений Иванович (10 июня 1929 Нижний Новгород) – советский кардиолог, академик РАН, доктор медицинских наук. В течение 20 лет (1967-1986) возглавлял 4-е Главное управление при Минздраве СССР – т. н. "Кремлевку". В 1987-1990 гг. – министр здравоохранения СССР. Член КПСС с 1962, с 1974 года – депутат Верховного Совета СССР.

В 1953 г. окончил Киевский медицинский институт, поступил в ординатуру на кафедру госпитальной терапии кардиолога А. Л. Мясникова в 1-ом Медицинского институте в Москве, защитил диссертацию кандидата медицинских наук. Работал в Институте терапии АМН СССР младшим, затем старшим научным сотрудником, позже – заместитель директора института по научной работе. Научные интересы Е. И. Чазова формировались под влиянием директора Института терапии АМН СССР, лауреата международной премии "Золотой стетоскоп" академика АМН СССР А. Л. Мясникова. В 1963 г. Е. И. Чазов защитил докторскую диссертацию. С 1965 г. по 1967 г. Е. И.

Чазов – директор Института терапии АМН СССР преобразованного в 1967 г. в Институт кардиологии (с 1976 г.- Институт клинической кардиологии им. А. Л.

Мясникова) АМН СССР. С 1968 заместитель министра здравоохранения СССР и одновременно заведующий отделением неотложной кардиологии Института кардиологии им. А. Л. Мясникова. В 1967-1986 гг. Чазов – начальник IV Главного управления при Министерстве здравоохранения СССР. В 1976 г. Чазов стал директором нового Всесоюзного кардиологического научного центра АМН СССР (в 1991-1997 гг. – Кардиологический научный центр РАМН). В 1997 г. Кардиологический центр был преобразован в Российский кардиологический научно-производственный комплекс Министерства Здравохранения РФ во главе с генеральным директором Е. И. Чазовым.