Сага о людях из Лаксдаля - Исландские саги

Тем же летом Гицур покинул Исландию, и Хьяльти вместе с ним. Они прибыли в Норвегию и тотчас же явились к конунгу Олаву. Конунг дружелюбно принял их и сказал, что они поступили хорошо, и пригласил их остаться У него, и они приняли это приглашение. Там был Свертинг, сын Рунольва из Даля. Он провел в Норвегии зиму и намеревался летом поехать в Исландию. Его корабль стоял снаряженный у причала и ждал попутного ветра. Но конунг запретил ему выехать и сказал, что этим летом ни один корабль не пойдет в Исландию. Свертинг явился к конунгу и рассказал ему о своем деле. Он просил разрешения уехать и сказал, что ему очень не хотелось бы снова разгружать корабль. Конунг, разгневанный, ответил:

– Очень хорошо, что сын идолопоклонника остается там, где ему не хочется быть.

И Свертинг не смог уехать. Всю зиму после этого не произошло ничего нового.

Следующим летом конунг послал Гицура Белого и Хьяльти, сына Скегги, в Исландию, чтобы снова проповедовать веру, и оставил у себя четырех людей заложниками: Кьяртана, сына Олава, Халльдора, сына Гудмунда Могучего, Кольбейна, сына Торда Фрейсгоди, и Свертинга, сына Рунольва из Даля. Тут Болли решил ехать с Гицуром и Хьяльти. Он отправился к Кьяртану, своему родичу, и сказал:

– Я собрался в путь, но я стал бы ожидать тебя и следующую зиму, если бы следующим летом твой отъезд был менее затруднителен, чем теперь. Однако можно легко предвидеть, что конунг ни за что не отпустит тебя, и я убежден, что пока ты сидишь и беседуешь с Ингибьярг, сестрой конунга, тебе мало дела до забав, какие можно сыскать в Исландии.

Она была тогда при дворе конунга Олава и была самой красивой женщиной во всей стране. Кьяртан отвечал:

– Не говори пустых слов, но я прошу тебя, передай мой привет родичам, а также друзьям.

XLII

После этого Кьяртан и Болли расстались. Гицур и Хьяльти отплыли из Норвегии, и путешествие их прошло благополучно. Они прибыли на острова Вестманнаэйяр во время альтинга и переправились в Исландию. Там они собирались и совещались со своими родичами. После этого они отправились на альтинг, и проповедовали новую веру перед народом, и держали долгие и красивые речи. Тут все люди в Исландии приняли новую веру.

Болли после тинга отправился в Хьярдархольт с Олавом, своим родичем. Олав принял его очень дружелюбно. Болли поехал в Лаугар, чтобы развлечься, после того как он короткое время побыл дома. Его там хорошо приняли. Гудрун расспрашивала его подробно о его поездке, а затем о Кьяртане. Болли охотно отвечал на все вопросы, которые ему задала Гудрун, и сказал, что во время путешествия не произошло ничего особенного.

– Что же касается Кьяртана, то, по правде сказать, о нем можно сообщить лишь самые лестные вещи, потому что он при дворе конунга Олава, и его ценят там больше, чем всех других мужей. И я не буду удивлен, если мы здесь, в Исландии, не увидим его и будущей зимой.

Гудрун спросила, нет ли тут какой-либо другой причины, кроме дружбы с конунгом. Болли сказал, что люди говорили о дружбе Кьяртана с Ингибьярг, сестрой конунга, и сказал, что, по его мнению, конунг охотнее даст ему в жены Ингибьярг, чем отпустит его, если он должен будет сделать выбор. Гудрун сказала, что это хорошая новость.

– Потому что хорошей женщиной должна быть та, которая достойна Кьяртана.

После этого она прекратила разговор, пошла прочь и очень покраснела. Однако кое-кто сомневался, так ли по вкусу была ей эта новость, как она хотела показать.

Болли пробыл дома, в Хьярдархольте, все лето и пользовался большим почетом после своего путешествия. Все его родичи и те, кто знал его, высоко ценили его доблесть. Болли привез также много добра. Он часто приходил в Лаугар и беседовал с Гудрун. Однажды Болли спросил Гудрун, что бы она ему ответила, если бы он посватался к ней. Тогда Гудрун сказала поспешно:

– Ты не должен об этом говорить, Болли. Ни за одного человека я не выйду замуж, пока жив Кьяртан.

Болли отвечал:

– Тогда, думается мне, ты не один год просидишь без мужа, если будешь ждать Кьяртана. Он воспользовался бы случаем и передал бы со мной какое-нибудь поручение тебе, если бы это дело казалось ему важным.

Они обменялись еще несколькими словами, и каждый остался при своем мнении. После этого Болли поехал домой.

XLII

Через некоторое время после этого Болли повел разговор с Олавом, своим родичем, и сказал:

– Пришло время, родич, когда я почувствовал желание прочно осесть и жениться. Мне кажется, что я теперь уже совсем взрослый. И я хотел бы получить от тебя помощь и поощрение словами, потому что большинство людей здесь придают большое значение твоим словам.

Олав отвечал:

– Я полагаю, что не найдется женщины, для которой не было бы честью твое сватовство. Но ты, наверное, не стал бы говорить со мной, если бы не решил заранее, о чем поведешь речь дальше.

Болли отвечал:

– Я не хотел бы свататься в чужих краях, пока имеются достойные невесты поблизости. Я хочу посвататься к Гудрун, дочери Освивра. Она первая среди женщин.

Олав сказал:

– Это такое дело, в которое я не хочу вмешиваться. Тебе, Болли, известно не менее, чем мне, что говорили о любви между Кьяртаном и Гудрун. Однако если это так важно для тебя, то я не буду тебе препятствовать, если уже имеется согласие Освивра. Говорил ли ты что-нибудь Гудрун?

Болли отвечал, что он уже однажды говорил с ней об этом деле, но она не очень-то пошла ему навстречу.

– Я надеюсь, – сказал он, – что Освивр будет иметь первое слово в этом деле.

Олав сказал, чтобы он поступал так, как ему кажется лучше.

Вскоре после этого Болли отправился из дому, и с ним сыновья Олава, Халльдор и Стейнтор. Их было всего двенадцать человек. Они поехали в Лаугар. Освивр принял их хорошо, а также его сыновья. Болли сказал Освивру, что хочет с ним поговорить, и приступил к своему сватовству, и просил Освивра отдать ему в жены Гудрун, его дочь. Но Освивр отвечал следующее:

– Как ты знаешь, Болли, Гудрун – вдова, и сама распоряжается собой. Однако я поддержу твое сватовство.

Освивр пошел к Гудрун и сказал ей, что приехал Болли, сын Торлейка:

– Он сватается к тебе. Тебе решать в этом деле. Но если ты хочешь меня послушаться, мое желание, чтобы Болли не было отказано.

Гудрун отвечала:

– Быстро решаешь ты это дело. Болли однажды уже говорил об этом со мной, и я ему ответила полным отказом, и таково мое намерение и сейчас.

Тут Освивр сказал:

– Многие решат, что в тебе больше говорит гордость, нежели благоразумие, если ты откажешь такому человеку, как Болли. Но пока я жив, я должен нести заботу о вас, моих детях, по той причине, что я вижу дальше и яснее, чем вы.

И поскольку Освивр был так недоволен, Гудрун не осмелилась противиться ему и согласилась, хотя и с большой неохотой. Сыновья Освивра очень уговаривали ее. Родство с Болли казалось им очень выгодным. Долго ли коротко ли шла речь об этом деле, но в конце концов все договорились и состоялась помолвка, а свадьба была назначена на первые зимние ночи.[34] После этого Болли поехал домой, в Хьярдархольт, и рассказал Олаву о своей помолвке. Тот проявил мало радости по этому поводу. Болли оставался дома до тех пор, пока не настало время ехать на свадьбу. Он пригласил Олава, своего родича, но тот не спешил согласиться, однако все же приехал по просьбе Болли. Свадьбу праздновали в Лаугаре с большим великолепием. Болли оставался там в течение всей зимы. Совместная жизнь Болли с женой была не особенно счастлива по вине Гудрун.

И когда пришло лето, то корабли поплыли из одной страны в другую. Тут в Норвегию пришла весть из Исландии, что там все приняли христианство. Конунг Олав обрадовался этому и дал разрешение всем исландцам, которых он держал как заложников, ехать, куда они пожелают. Кьяртан ответил, – потому что он был первым среди всех людей, которых держали как заложников:

– Велика наша благодарность. Мы намереваемся этим летом посетить Исландию.

Тогда конунг Олав сказал:

– Я не возьму обратно свои слова, Кьяртан. Однако они были сказаны, пожалуй, другим людям, а не тебе, потому что, думается нам, Кьяртан, ты здесь скорее был гостем, чем заложником. Хотел бы я, чтобы ты не высказывал пожелания уехать в Исландию, хотя у тебя там есть знатные родичи, потому что от тебя зависит занять такое положение в Норвегии, какое не было бы возможным в Исландии.

Тут Кьяртан отвечал:

– Пусть господь воздаст вам за ту честь, которую вы мне оказывали с тех пор, как я нахожусь у вас на службе. Но все же я надеюсь, что вы дадите мне разрешение уехать, так же как и другим, которых вы здесь некоторое время задерживали.

Конунг сказал, что так это и будет, и добавил, что среди людей без высокого звания вряд ли найдется человек, равный Кьяртану.

Этой зимой Кальв, сын Асгейра, был в Норвегии. Еще предыдущей осенью он вернулся с запада, из Англии, на корабле своем и Кьяртана с выручкой за товары, и после того, как Кьяртан получил разрешение на путешествие в Исландию, Кальв и Кьяртан начали готовиться к отплытию. И когда корабль был готов к отплытию, Кьяртан отправился к Ингибьярг, сестре конунга. Она хорошо приняла его и позволила ему сесть рядом с собой, и они повели беседу. Тут Кьяртан сказал Ингибьярг, что он собирается ехать в Исландию. Тогда она ответила: