Несвятая троица - Двинский Андрей

   Зеленую субстанцию стех именовал энергией роста и в лесу ее хватало. Чтобы не портить растения, ее надо было собирать аккуратно, буквально по капельке. Тогда я впервые задумался о роботе-сборщике. Желтой, которая называлась энергией смерти, хватало под ногами, в кучах валежника. Синюю, называемую энергией движения, я долго искал, пока не вспомнил про ручей. Прямо по дну тянулась толстая жила, из которой я черпнул прямо накопителем. А вот с красной, называемой энергией жизни мне пришлось изрядно помучиться.

   Как оказалось, энергия жизни циркулировала только в животных, насекомых, даже в бактериях, а вот в растениях и неживой природе ее было крайне мало. Я довольно долго бродил по лесу, стараясь не уходить далеко от поляны или дороги, чтоб не заблудиться, однако того, что мне было нужно я нашел совсем крохи. Решив углубиться дальше в лес, я протиснулся сквозь густые заросли и вдруг вывалился на поляну.

   Когда-то давным-давно здесь стоял большой дом. Сейчас от него остался лишь заросший фундамент и несколько печных труб. Внешне ничего необычного в этом не было, если бы не одно "но". В астральном зрении все развалины были укатаны сложнейшим узором схем, звенящих от энергии закаченных в них субстанций.

   Я понятие не имел, что это и откуда взялось. Знаний, переданных мне стехом не хватало. Единственное, что я понимал - сплести такое вручную невозможно, для этого бы потребовались годы работы, даже если бы работал с десяток видящих. Однако, в памяти старика не было ничего о машинах или артефактах, которые умели бы автоматически плести подобное. Все это породило у меня несколько десятков идей, которые я решил опробовать в самое ближайшее время.

   Приближаться к этой жуткой паутине я не рискнул, а решил обойти поляну по периметру. Медленно двигаясь вдоль кромки леса, чуть не споткнулся о старый пень, на котором расположилась смутно знакомая схема. Напрягая мозги, мне удалось "припомнить", что стехи ее именовали "малой ловушкой". Она прикреплялась к живому существу и не позволяла ему двигаться с места. Я знал несколько лечебных схем, позволяющих освободиться от нее. Ловушка была напитана субстанцией под завязку, кроме того, от нее к дому тянулась тонкая сигнальная нить.

   Мурашки пробежали у меня по спине. Я вдруг "вспомнил", кто делает такие ловушки. Память стеха сохранила образ огромного паука, невидимого обычным зрением. Тварь, размерами с небольшого теленка, состоящая из одной псинергии, питалась любыми живыми существами, до которых могла дотянуться. Чувствуя, что мгновенно вспотел, я, медленно пятясь задом, стал снимать с плеча арбалет. Ладони стали липкими, мне потребовалось с десяток секунд, чтобы взвести выскальзывающий рычаг.

   То ли щелчок вставшего на боевой взвод арбалета разбудил монстра, то ли я все-таки задел одну из сигнальных нитей, но в этот момент из-за одной из труб появилось... это. Огромный паук, весь состоящий из переплетенных разноцветных схем, многоногий и отвратительно лохматый. На мгновение астральное зрение дало сбой, и я увидел воздушное марево, которое вдруг приблизилось ко мне сразу на десяток метров. Адреналина щедро плеснуло в кровь, и я, отпрыгнув назад, разрядил арбалет в сторону прыгнувшего на меня монстра.

   Ярчайшая огненная вспышка вспыхнула на месте развалин, я почувствовал, что лечу. Грохот, треск и боль полностью дезориентировали меня, чисто инстинктивно я зажал руками голову и закрыл глаза. Тело приземлилось куда-то, я заорал от ощущения, что с меня живого сняли кожу. Однако, спустя мгновение резкая боль ушла. Секунду или две я приходил в себя, потом вспомнил о пауке и попытался встать.

   Находился я в густых и колючих кустах. Руки и ноги вроде были целы, если не считать огромного количества царапин и ссадин. Вся одежда была в таком состоянии, что ни один уважающий себя бомж ее не оденет. Наклонившись, я подобрал арбалет и взвел рычаг трясущимися и окровавленными руками. Болт встал в положенное ему место. Добротная и крепкая вещь оказалась - воспылал я вдруг любовь к оружию.

   Озираясь по сторонам, я медленно двинулся обратно. Если паук жив, лучше встретить его на открытом пространстве, чем в лесу, где он свалится на меня с деревьев.

   Поляна произвела впечатление! Вместо фундамента и остатков труб виднелась огромная пыльная воронка, тут и там засыпанная осколками кирпича и камнями. Трава была выжжена на добрый десяток метров вокруг бывших строений.

   Недалеко от меня, подрыгивая лапами, лежала тварь. Судя по состоянию ее схем, это была агония. Большая часть узлов была разрушена, стекая энергией смерти на землю. В голове у меня щелкнуло, я вдруг вспомнил, зачем я здесь. Сняв с пояса красный накопитель, я сложил щепоткой свою псинергию и потянулся к одному из уцелевших красных каналов. Когда накопитель наполнился по завязку, паук перестал дергать лапами и затих окончательно.

   Сзади раздался треск, и я, резко развернувшись, вскинул арбалет.

   На поляну выскочил Беркут. Оглядевшись, он покачал головой.

  -- Твою дивизию! Что ты тут устроил?

  -- Паучок на меня напал, - кивнул я на тварь и меня разобрал нервный смех.

  -- Паучок? - Беркут поднял арбалет и, подойдя к зверю, опасливо потыкал тварь кончиком цевья. - Что это такое? На хищника похож, помнишь фильм со Шварценеггером?

   Я уже ржал в голос.

  -- Хищник, ага! Это астральный паук. Жил он тут в развалинах, пока я не пришел, - смеяться вдруг расхотелось и меня начало трясти. - Он тут паутин астральных накрутил... По самое немогу. А когда на меня прыгнул, я в него болт и выпустил. Только промазал. Наконечник взрывается при попадании в схему, вот он и попал... Тут столько энергии было, что на небольшой ядерный взрыв хватило.

   Мне вдруг поплохело, и я сел прямо на траву. Беркут, посмотрев на меня, достал откуда-то свою старую фляжку и протянул мне.

  -- Глотни пару глотков. Только не увлекайся, это единственный коньяк на этой планете.

   Я глотнул.

  -- Пойдем, там девочки одни. Не дай Бог, еще нечто подобное прибежит...

Часть вторая. Загляни в глаза нелюди.

В этой книге между строк

Спрятан настоящий Бог

Он смеется, он любуется тобой.

Сплин, "Бонни и Клайд"

   Андрей Беркутов, Эртазания, 21 изока, поздний вечер.

   Я помню, как мы с отцом и его коллегами ходили в походы. На два-три дня, с палаткой и ружьем, на несколько десятков километров вглубь тайги. Я тогда часто брал с собой Борьку, моего друга детства. Как мы любили те вечера, когда сидя перед костром с кружкой ароматного травяного чая, слушаешь песни под гитару. Борька лег в девяносто пятом в Чечне от пули снайпера. Отец умер три года назад от инфаркта. От тех дней не осталось ничего, кроме воспоминаний. Однако, когда становилось грустно и тоскливо, я вспоминал почему-то именно их. Наверное, это были самые счастливые дни в моей жизни.

   Сейчас, сидя в темноте у костра и слушая грустную мелодию, которую наигрывала Ира на гитаре, я снова вспомнил то время. Ноги гудели, мы прошли сегодня порядочное расстояние. Еще утром выбрались из леса на большой тракт, по которому уже шли беженцы. Кто на телегах и с лошадьми, как мы, кто просто на своих двоих, обвешанные мешками пожитков. В основном женщины, дети и старики. Иногда, правда, попадались и здоровые мужики, причем в кольчугах, а некоторые даже с мечами.

   Посмотрев на это, я тоже перестал разыгрывать из себя Штирлица - нацепил броню и трофейный пояс с ножнами. Местный бронежилет, вернее бронесвитер, был сплетен из маленьких железных колец и весил довольно порядочно. Однако, от всяких колющих и режущих приспособлений, которыми любят размахивать местные, должен был защитить. Вторую трофейную броню я предложил своим спутникам, однако они, кроме Терима, наотрез отказались. А парнишке вещь была великовата и тяжеловата. Я не стал настаивать. Опасность пока была неявной, важнее была скорость передвижения нашего маленького каравана. На телеге единовременно могли уместиться только двое, остальным приходилось топать ножками.

   После схватки с пауком одежда Вадима пришла в полную негодность и нашему магу пришлось переодеться в трофейное - льняные штаны и рубаху. Вид он приобрел вполне местно-крестьянский, однако такие мелочи его не волновали. Всю дорогу он охмурял Динари, рассказывая ей и мальчику что-то на эртазанском. Вот уж не думал, что ему нравятся простушки.

   Иру мы тоже нарядили по местной моде, потому что обтягивающие джинсы явно колебали местные моральные устои. Это по секрету Вадиму рассказала Динари, когда Ира заснула прошлой ночью. Впрочем, у девочки в хозяйстве оказались подходящие Ирине юбка и рубашка, и даже запасной платок на голову.

   Так вот, выйдя на тракт, мы влились в жидкую колонну беженцев. Вадим и Динари разговорились с попутчиками и выяснили, что большинство двигались в столицу Эртазании, город Эриват. Почему-то местные были уверены, что шоды не продвинуться дальше и под Эриватом их обязательно разгромят. Оснований для этой уверенности я не видел. Диана, напутствуя меня, советовала не задерживаться в Эртазании и ехать сразу в соседнее государство, под названием Шар, в город Шартан, недалеко от эртазанской границы, мол, туда шоды точно не сунутся. Сказала, что как только закончит со своими делами, тоже приедет туда и будет рада встречи со мной.