Звездунец - Оксана Алексеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Света, это… Что-то прямо помутилось… извини меня.
Кивнула и нехотя согласилась:
– Знаю. Мы круглыми сутками вместе, а я еще нагло к тебе во сне жмусь. Ты это… тоже извини. Просто забудем?
Он не хотел продолжать это бессмысленное обсуждение. Взял плед и отправился на софу, больше на меня не глядя.
Пару дней после того мы ощущали неловкость, но со временем смогли с ней примириться. Конечно же, Эдику и Тоне о происшествии знать необязательно. Нам и без того было стыдно – оступились, поддались порыву, не сразу сообразили и не моментально взяли себя в руки. Славе, наверное, проще – он вообще все трудности как-то спокойно переваривает. А я себя тихонько продолжала ругать. До той ночи за всю жизнь я ни разу не могла себя упрекнуть в сомнительных мыслях – моя совесть перед Эдиком всегда была кристально чиста. А этот поцелуй будто столько лет идеальных отношений подпортил. Я испытывала стыд даже не за то, что произошло, а что позволила себе при том почувствовать – удовольствие и осознанное желание продолжать. И не получится себя обманывать, притворяясь, что я не знала, что отвечаю на поцелуй Славы, а не Эдика. Мы оба все прекрасно понимали, и нам хотя бы хватило совести не начать это отрицать.
Понятное дело, что такого никогда больше не повторится – мы теперь и за стол садились на почтительном расстоянии, чтобы случайно даже локтями не коснуться. А когда Дмитрий Алексеевич посоветовал перед следующим конкурсом поцеловаться, чтобы подогреть фанатскую базу, хором заорали:
– Нет!
– Ну нет так нет, – удивился менеджер и как-то понимающе усмехнулся, точно все-все про нас знал: – Я смотрю, страсти-то в крайнем бунгало накаляются.
К счастью, пришла пора отвлечься от ерунды и готовиться к следующему соревнованию – интеллектуальному турниру, где надо просто отвечать на вопросы. Для многих участников это стало неожиданностью и вызывало волну возмущения, наподобие: «Зачем хорошему певцу знать, чем синус от косинуса отличается?» Но организаторы, которых с чьей-то легкой руки все звезды начали называть «орками», оставались неумолимы. Хотя на общем собрании заверили, что вопросы будут несложными – почти все из школьной программы. Но зрители любят смеяться над тупостью медийных лиц, поэтому отмена конкурса даже не обсуждалась.
Вопросы всем задавали одни и те же. Нас распределили по шестнадцати кабинкам и провели состязание одновременно – в эфир только будут запускать по очереди. Орки вообще-то не обманули: никто нас сложными теоремами или столицами совсем маленьких государств не валил. А я в школе отличницей была, то есть программа мимо меня не пронеслась – кое-что позабыла, в чем-то не была уверена, но в целом мы справлялись. Слава в гуманитарных науках определенно не блистал, но пару раз здорово выручил нас обоих на темах по физике и математике. После каждого вопроса мы тихо переговаривались, потом я называла выбранный вариант. Верных ответов у нас получилось шестнадцать из двадцати. По-моему, отличный результат, да и Дмитрий Алексеевич сразу после съемки искренне назвал нас «его замечательными умницами».
Смотрели мы этот конкурс втроем. За кого-то болели, а после чьих-то ответов удивленно переглядывались. Уже после третьей пары знали, что наш результат точно не окажется худшим – скорее наоборот, мы наконец-то уверенно прорвемся в пятерку лидеров. После выступления Эда Модестина и Илоны Ласковой погрязли в молчании – скорее в восторженном. Я по меньшей мере пребывала в полном потрясении:
– Ничего себе, вот вам и троечник! Двадцать из двадцати! Эдик, оказывается, историю и географию лучше меня знает. Вот это молодчина!
Слава согласился:
– Он действительно молодец. Похоже, вывез за обоих. Мы как-то с Тоней в путешествие ездили, она на полном серьезе считала, что Австралия – полное название Австрии. А когда после ее первого большого гонорара я пытался объяснить про сложный процент – чуть голову себе об стену не разбил. Она не глупая, но вместо уроков ее мать по кастингам и творческим кружкам таскала.
Дмитрий Алексеевич, развалившийся на кровати за нашими спинами, расхохотался в полный голос:
– Вы у меня, конечно, умницы, но такие придурки! Неужели действительно думаете, что они сами ни разу не ошиблись?
– Вы о чем? – нахмурилась я, оборачиваясь к нему. – Думаете, оргкомитет им заранее вопросы выдал? Почему тогда остальным не дали? Вон как Каримовы опозорились, а ведь они певцы, действительно имеют право не знать, какая река самая полноводная. Были бы вопросы по сольфеджио – они бы всех уделали. Это же несправедливо!
– Не думаю, а вижу своими глазами, – уверенно подтвердил менеджер. – Да и вы своих Эда и Илону лучше других знаете. Они сейчас в топе по общему рейтингу, последнее зрительское голосование подтвердило, что у них больше всего фанатов – их будут тянуть за шкирку вверх, даже если начнут сопротивляться. Но они не начнут – это вы тоже лучше других знаете.
Я болезненно поморщилась. Все-таки как-то неприятно, хотя я уже обязана была привыкнуть: в шоу-бизнесе для правды места не остается. Есть такая профессия – людей обманывать. Но именно за это умение мы актеров и обожаем. Массовому зрителю не нужно ничего настоящего, он от настоящего в реальной серой жизни до смерти утомился. А на экране ему подавай нечто идеальное.
Мы со Славой весь вечер молчали. Растянулись на шезлонгах и уже вдвоем тянули слабоалкогольные коктейли – Эдик и Тоня все еще опасались заглядывать к нам в гости, чтобы не породить новую волну слухов. Без них было странно и неловко. Но через час я все-таки подала голос:
– Слава, а какая теперь у нас цель? Мы засветились, показали, что не пустышки и стоим своих вторых половин. Даже больше: мы все сами, пока их за шкирку тащат. Не проще ли теперь сдаться и улететь в Москву? Потом и наши приедут – все со временем вернется к старому руслу. Ведь ты был прав, здесь создается еще больше вранья, а отношения холодеют. Мы с Эдиком даже в худшие времена находили возможность увидеться, а теперь только парой сообщений за день перекидываемся.
Он покосился на меня и промолчал. Мне снова не удалось угадать, о чем он подумал. Мы просто продолжали смотреть на подкрашенное красными оттенками море и мечтать о разных вещах. И про ночную осечку благополучно забыли: держались поодаль, друг на друга не набрасывались и в лихорадочных припадках не бились. Мы со
