Звёздотрясение (ЛП) - Форвард Роберт Л.

– Босс, если не возражаете, у меня еще остались кое-какие обязанности, которыми я бы хотел заняться, пока мы едем вниз, – сказал Тяжелое Яйцо.

– Работа прежде всего. Все было бы иначе, будь я пассажиром, который платит за поездку из своего кармана.

– Мне нужно закончить проверку этого лифта, а потом доставить одну деталь вниз, на платформу 40.

– Что за проверка?

– Управление селектором потоков, – ответил Тяжелое Яйцо. – Прямо сейчас мы перемещаемся на всех шести. На восходящих тянем, на нисходящих – толкаем. Мне просто нужно проверить, что если один из потоков начнет сбоить, и сопряжение не удастся отключить автоматически, мы все еще сможем сделать это вручную.

Утесный Паук не переживал. Он прекрасно знал эту часть проекта. В теории лифт мог левитировать даже на одном потоке, однако при плохой балансировке последнего необходимость в перераспределении крутящего момента могла вызвать проблемы на следующей отклоняющей платформе. Двух из трех потоков было более, чем достаточно для плавной поездки. Он с интересом наблюдал, как Тяжелое Яйцо поочередно отключает каждое из устройств сопряжения, проверяя реакцию оставшихся пяти, когда те брали на себя нагрузку лифта. Затем Тяжелое Яйцо выключил все три нисходящих сопряжения и прокатился только на восходящих потоках. Наконец, он сменил конфигурацию на противоположную, и лифт переключился на нисходящие потоки, без каких-либо заметных отклонений в движении.

– Здесь все в порядке, – сообщил Тяжелое Яйцо. – Мы приближаемся к Платформе 40.

Когда Утесный Паук услышал десятичное число в названии платформы на отметке в сорок километров, у него непроизвольно задергались глазные стебельки. На Яйце все измерения, использовавшиеся в инженерных целях, выражались в двенадцатеричной системе счисления – все, кроме расстояния. Метры, километры и миллиметры чила унаследовали от людей, и эти единицы, по-видимому, намертво закрепились в их культуре, несмотря на многочисленные попытки перейти к неметрической системе мер, в которой все единицы легко поддавались подсчету в силу кратности числу двенадцать.

Тяжелое Яйцо плавно затормозил лифт. Небольшая рабочая бригада занималась ремонтом запасного отклоняющего устройства для четвертого восходящего потока. Утесный Паук скользнул к краю платформы. Здесь гравитационное ускорение была куда сильнее, примерно одна шестнадцатая от уровня на поверхности Яйца. Он выглянул за границу барьера. На высоте сорока километров он мог разглядеть очертания Восхождения  Скорохода и расположенную к востоку километровую полосу Трамплинного Кольца, которая вскоре должна была доставить его домой. Он так и не получил весточку от Текучего Песка, а значит, Лесси, скорее всего, была еще жива, но Утесного Паука беспокоил вопрос, достаточно ли она сохранила свой рассудок, чтобы его узнать.

Когда Утесный Паук, наконец, вернулся домой, уже близилось время оборотного пира. Стоило входной двери скользнуть в отведенное ей углубление, как его тут же окружил целый рой шмыгающих крадунов. Там была даже Лесси, которая сползла с коврика у духовки, как только услышала шарканье, с которым Паук двигался по улице. Семейство Лесси разрослось, пополнившись группкой мальков. Сами они еще ни разу не видели Утесного Паука, но это вовсе не помешало им примкнуть к радостной толпе, с мальковой энергичностью вытекавшей из входных и выходных отверстий в стене. Он снова и снова кружил их по контуру глаз, пока они, наконец, удовлетворившись, не угрохотали прочь. Катышек о нем, похоже, забыл, потому что опять спрятался позади Слякотки, который в этот момент как раз пробивался сквозь магнитную ограду, защищавшую аппетитную зонтичниковую клумбу. Утесный Паук подполз к миниатюрному вялотелу и, отрастив большой костный манипулятор, с силой врезал Слякотке по броневому щитку чуть пониже глаз.

– А ну-ка назад на лужайку! – рявкнул он.

Слякотка втянул глаза на боку, обращенном к участку, засаженному зонтичниками. Без постоянного напоминания об этих растениях его крошечный мозговой узел быстро забыл о саде, и вялотел поплелся в обратном направлении к лужайке, где продолжил свою методичную жевательно-сосущую работу. Теперь, когда вялотел направился в нужную сторону, у Паука появилось время, чтобы взглянуть на свою садовую композицию. Текучий Песок, должно быть, отчасти преуспел в разведении фонтанников, ведь сейчас в центре круглого участка располагался довольно высокий экземпляр, вокруг которого в форме шестиугольника росло еще шесть. Все семь растений извергали энергичные колонны искр. Наконец, он заметил кое-что странное. Возможно, он бы и не обратил на это особого внимания, если бы он только что не вернулся с восточного полюса. Искрящиеся столбы всех семи фонтанников были направлены точно вверх. Это казалось весьма необычным, ведь магнитное склонение в этой части Яйца составляло почти сорок пять градусов.

– Текучий Песок! – забарабанил он по коре.

Из дальнего угла здания пришел грубоватый ответ. – Вы почти вовремя.

Древнее чувство слежения, встроенное в чувствительную подошву Утесного Паука, моментально произвело триангуляцию источника звука, определив, что Текучий Песок находится в северо-восточном углу горшечного корпуса. Теперь, когда его внимание было сосредоточено на этом участке окружающей территории, подошва Паука смогла засечь рядом с Текучим Песком движение другого существа. Он переполз внешний двор, направляясь к противоположному краю обширного строения.

– Какая невероятная коллекция фонтанников, – удивился Паук, заворачивая за угол горшечного корпуса. – Один из них выглядит так, будто растет уже с полдюжины оборотов. Как тебе это удалось? И как ты заставил их стрелять вертикально вверх?

– Мне немного помогла она, – ответил Текучий Песок, и его глазные стебельки дернулись в направлении незнакомки. Она была крупной и даже немного грузной самкой, которая уже явно миновала пик репродуктивного возраста, но все еще была не готова бросить работу и посвятить себя заботе о мальках. Когда она заговорила, обычное движение ее глазных стебельков сменилось приветственной фигурой в форме сходящейся волны.

– Меня зовут Нуль-Гаусс, я доктор магнетики в Институте Внутреннего Ока, – представилась она. – Я изучаю влияние магнитного поля на растения Яйца.

– Значит, это на вашем жилище обитает расщельник, который вы научили карабкаться по лесенке из опор на окне?

– Так и есть, – ответила она. – Когда Текучий Песок пришел ко мне, чтобы расспросить о моей методике, я узнала, что у вас есть коллекция необычных растений. Пока вас не было, мы весьма интересно провели время. Я рассказала о разных трюках с магнитным полем, которые помогают в дрессировке животных и растений, а Текучий Песок, в свою очередь, снабдил меня несколькими новыми видами растений, которые вы успели собрать за время путешествий по Яйцу. Они стали не просто украшением моего сада – некоторые оказались ценным материалом для моей исследовательской работы в Институте.

– Я вижу, вам двоим и правда удалось продлить жизнь фонтаннику в передней круговой клумбе, – заметил Утесный Паук. – Что вы сделали?

– Я принесла большую сверхпроводящую катушку с незатухающим током, и мы закопали ее под корневой системой фонтанника. Катушку мы расположили под углом, чтобы ее магнитное поле в сумме с полем самого Яйца дало вертикальную результирующую. Теперь струя искр может подниматься строго вверх, как и в своей исконной среде на восточном полюсе.

– Пришлось потрудиться. Но в итоге фокус удался, – нехотя добавил Текучий Песок. – Тот фонтанник продержался больше дюжины оборотов и все еще продолжает расти. Максимум, что мне удавалось до этого, – три оборота. Не стоило и трать силы на их рассадку.

– Видимо, мои растения лучше всего чувствуют себя в условиях, похожих на знакомую им среду обитания, – заметил Утесный Паук.

– Необязательно. В своей институтской лаборатории, – объяснила Нуль-Гаусс, – я выяснила, что многие растения развиваются быстрее и выглядят более здоровыми, когда на них вообще не действует магнитное поле.