Эолли или легкое путешествие по реке - Михаил Пак

Я молча кивнул.

Мы допили кофе.

Вероника спустилась по лестнице со второго этажа, неся в руке небольшой чемодан. Девушка была одета в голубую футболку и короткую джинсовую юбку. Я помог ей донести и положить чемодан в багажник моей машины.

Пока ехали, Вероника не произнесла ни слова. Она сидела рядом и угрюмо смотрела вперед на дорогу.

Нас сопровождала до дома, оторвавшись позади метров на сто, охрана Авдеева, в черном джипе.

Прошло четыре дня.

Эолли никак не давала о себе знать. Она исчезла, канула как в воду.

Я выходил на улицу и часами бродил по городу, среди людской толпы, возвращался домой, измученный, закрывался на кухне и курил, одну сигарету за другой. Вероника жила в комнате Эолли, появлялась только по мере надобности, в ванную, туалет или для того, чтобы приготовить еду, остальное время сидела на кушетке, раскрыв свой ноутбук или смотрела телевизор, который я с самого начала поставил у нее. Мы с ней почти не разговаривали. Она вставала всегда поздно, поэтому я завтракал один, съедал бутерброд и выпивал кружку кофе. Иногда девушка брала тряпку и мыла пол, чего у себя в Крошино вряд ли делала.

А я не находил себе места. Мне хотелось побеседовать с кем-нибудь о своей беде. Во второй половине дня, часам к четырем, купив несколько бутылок пива, я отправился к скульптору Николаю с намерением рассказать ему, как есть, все об Эолли.

Николай лепил в мастерской натуру из глины, ему позировала обнаженная молодая женщина. Когда я пришел, он уже заканчивал сеанс. Повозившись еще минут пять у станка, Николай вымыл руки. Натурщица оделась, присоединилась к нам, выпила бутылку пива, поболтала немного, и, сославшись на дела, ушла.

— Это моя любовница, — поведал Коля. — Не правда ли, хороша собой? Но я не всех своих женщин леплю. Все зависит он настроя души. А как твоя фирма?

Николай не знал, что я ушел с прежней работы к Авдееву.

— Нормально, — сказал я. — Скажи, что ты делаешь, когда на душе скверно, когда нет выхода в сложившейся ситуации?

— Выход-то всегда есть, — произнес он, внимательно глядя мне в лицо. — А что произошло?

— Понимаешь, рядом со мной находилось нежное и хрупкое создание, я а не удержал. Оно исчезло, не объяснив причины.

— Гм… — Скульптор задумчиво потер себе бороду. — Женщина — существо из другого мира… Мотивацию ее поступков порой невозможно понять… Но надо подождать. Придет. А давно ушла?

— Четыре дня назад.

— Ну, четыре дня… Это ж не четыре месяца…

— Ты прав, — сказал я и замолчал. Мне вдруг показалось, что говорить сейчас Николаю об Эолли не следует. Да и никому другому не следует.

— Лет пять назад был у меня случай, — сказал мой собеседник, откупоривая очередную бутылку пива. — Девица, с которой я всего раз переспал, пошла выяснять отношения с моей женой. Другими словами, стала на полном серьёзе отвоевывать меня от нее. Вот это был напряг! Кошмар какой-то! Насилу уладил. Жена после того случая целых полгода со мной не разговаривала.

— Ладно, Коля, извини, что отвлек, — я поднялся.

— Да что там, — кивнул он. — Приходи в любое время. Может, тебе отвлечься надо? А то скажу Марише, она подругу свою приведет…

— Нет, спасибо.

— Ну, бывай!

— Пока!

Ноги привели меня к станции метро. Я сел в поезд. В вагоне было битком народу. На остановках одни пассажиры выходили, другие входили. У каждого из них в голове теснились мысли: не пропал ли день даром, все ли сделано, как мне хотелось?

Я доехал до конечной станции и вышел наружу. Огляделся. Место совсем незнакомое. У входа на станцию, возле урны курили несколько мужиков и одна девушка. Девушка стояла чуть в стороне от мужской компании и задумчиво смотрела пред собой. Ей было примерно столько же лет, сколько Эолли. Одета в длинную серую юбку и белый джемпер. На плече черная сумочка.

Я достал из кармана мятую пачку, в ней оставалась единственная сигарета. Закурил. Подошел к урне, кинул туда пустую пачку. Снова взглянул на девушку. Светлое лицо, грустные зеленый глаза, каштановые волосы. На темной голове выделялся белый крашенный пучок волос. Многие девушки так красили: веяния новой моды. Чем больше я смотрел на незнакомую девушку, тем больше она напоминала Эолли. Хотя было ясно — это не она.

Вскоре юная незнакомка затянулась напоследок тонкой своей сигаретой, бросила окурок под ноги, надавила на него туфелькой-лодочкой, и пошла. Сам не понимая зачем, я последовал за ней следом. Мы прошли квартал, другой, она спереди, не спеша и не оглядываясь, я — сзади, время от времени затягиваясь сигаретой, отставая на метров пятнадцать-двадцать. Вскоре девушка свернула вправо за угол и исчезла. Я ускорил шаг, свернул тоже. Никого. Слева высокое здание, а справа длинный деревянный забор. В одном месте забор слегка покосился, образовав узкую щель. Но человек в нее пройти мог. Я примерился, протиснулся, и оказался на той стороне. Захламленный мусором двор, дальше в глубине стоял пятиэтажный старый пустующий дом, чернел зияющими выбитыми окнами. В лестничном проеме мелькнула девичья фигура. Я вошел в сумрачный подъезд и стал подниматься по лестнице. Второй этаж, третий… На лестничной площадке четвертого этажа, усеянном битым кирпичом, незнакомка поджидала меня. Скрестив на груди руки. Несколько секунд смерила меня взглядом, слегка улыбнулась. И вошла в дверной проем, в помещение, где некогда, должно быть, жила дружная семья. А теперь тут ничего. В соседней комнате, с обшарпанными стенами, на полу был застлан матрас. Вокруг валялись кирпичи. И стоял в углу колченогий стул. Девушка положила на стул свою сумку и обернулась ко мне, посмотрела уже несколько смелей.

— Пятьсот рублей, — молвила она.

— Гм… — я наморщил лоб.

— Условия не ахти какие, — добавила девушка, — поэтому только пятьсот.

— И давно ты тут? — не сразу подобрал я слова.

— Всего месяц, — был ответ.

— М-да…

— Если не нравится, дело твоё. Я пойду искать другого. Только никому не говори. А то прикроют мою лавочку. Мне деньги нужны.

— А зачем тебе деньги?

— Купить мороженое.

— Шутишь?

— Как ты думаешь?.. Деньги всем нужны.

Помолчали. Девушка спокойно и выжидающе смотрела на меня.

Я присел на корточки, подобрал с полу кирпич, поставил стоймя, поставил другой рядом и сверху в виде крыши положил третий. Вдохнул глубоко, выдохнул, вдохнул, и — ударил резко ребром ладони по кирпичу. Кирпич ухнул и разломался на две части.

Я встал, вынул из кармана бумажник. Подал девушке пятисотрублевую купюру. Девушка замешкалась, но после раздумья, взяла. Я направился к выходу.

— Что, так просто даешь? — спросила она.

Оставив ее слова без ответа, я спустился вниз, вылез через дыру в заборе, направился к метро.

Вечерело.

По пути домой я купил в киоске две бутылки пива и пачку сигарет. Вероника зашла следом за мной на кухню. Молча достала из лежащей на столе моей пачки "Явы" сигарету, закурила. Взяла открывалку с полки, откупорила бутылку, разлила в два стакана.

— Послушай, — сказала она, выпуская изо рта струю дыма, — мне кажется, что меня запрограммировали и мной кто-то управляет.

— Что-то? — переспросил я, не понимая о чем речь. Разговаривать сейчас у меня не было никакого настроения.

— Мной управляют, — сказала Вероника. — Я себе не принадлежу. Понимаешь, о чем я?

— С чего ты взяла?

— Как тогда объяснить?.. Я иногда говорю черт те что и поступки совершаю несвойственные моей натуре… Как, например, неделю назад наговорила тебе такую муть про Бориса. Он же мне по-настоящему дядя, близкий человек… зачем я такое нагородила? Сама не пойму.

— Бывает… — Я взял стакан, отпил немного.

— Тот, кто мной повелевает, сидит в моей голове, — заключила Вероника. — И надо его вытряхнуть, как вытряхивают камешек из ботинка.

— Угу…

— А у тебя, что — депрессия? — спросила Вероника после некоторого молчания, и тоже сделала глоток из стакана.

— Есть немножко.

— Надо развеяться. Давай, сходим на дискотеку?

Я ходил пару раз на дискотеку во времена студенчества, и с тех пор не доводилось больше там бывать. И, признаться, все это скопище людей, коллективно выплескивающее свою энергию под оглушительную громкую музыку не очень привлекало меня. Я был человеком тишины. Я не нуждался в адреналине. Адреналином для меня служило разбивание ребром ладони стопки черепицы, кирпича или толстой деревянной доски. Но я не отказал племяннице Бориса, согласно кивнул головой:

— Давай, сходим.

— О`кей! — обрадовалась Вероника. — Я надену мини-юбку, это компенсирует издержки моих природных данных. Я девица неказистая, но ноги у меня красивые. Да, кстати, звонила какая-то Таня. Это твоя девушка? У тебя с ней разлад? Я сказала ей, что я тебе двоюродная сестра. Зачем давать человеку повод для ревности, правда? Ладно, пойду готовиться, приму душ, поглажусь…