Остров в Меланезии - Финн Риделанд

Цивилизация белых людей помогла местным скульпторам изваять изображения богов и духов на таком высоком художественном уровне, о каком раньше они не смели и мечтать. Но она же за каких-нибудь три-четыре года войны вообще убила искусство Меланезии. Оно вдруг утратило присущую ему смелость замыслов, удивительный драматизм художественного мышления и невероятное богатство форм.

Когда я подумал об этом, у меня возникло чувство вины за уничтожение сокола-таисия — хранителя Тсубиаи. Ведь именно из-за меня женщина увидела священный символ, который после этого пришлось сжечь в полном соответствии с древними законами Тсубиаи.

На этом наше изучение культа упей было прервано. Возобновить его нам удалось лишь после того, как Тсубиаи осталась далеко позади.

По мере того как мы уходили все дальше в горы, жители деревень становились все более молчаливыми и замкнутыми. Вулкан Балби был уже совсем недалеко, и он рычал, не замолкая ни на минуту, грозно и зловеще. В этих далеких селениях люди всегда обдумывали каждое слово, прежде чем произнести его вслух. И я заметил, что время от времени они бросали тревожные взгляды туда, где возвышалась дымящаяся вершина вулкана.

Несмотря на все трудности, нам все-таки удалось почерпнуть кое-какие сведения относительно культа упей. Мы сопоставили их с информацией, которую раздобыли в Тсубиаи, и в результате получили некоторое представление о том, что же в конце концов представляет собой это своеобразное религиозное течение.

В деревне Оваваипа мы услышали легенду о том, как возник культ упей. И хотя все, что с ним связано, хранится в строжайшей тайне, нам удалось получить кое-какие сведения от жителей Оваваипы, которые слишком любили хороший табак и соль.

Они поведали нам, что идея культа как религиозной организации, объединяющей только мужчин, была заимствована много-много лет назад от женщин из племени кунуа, которое живет по другую сторону хребта Эмлерор.

Там жила одна старая женщина, большая, полная, добрая и сильная. Звали ее Лсираи.

Асираи обладала магической силой, которой пользовалась на радость и на пользу людям. Она была добрая, и все любили ее. Однажды, когда она пришла в деревню, на голове у нее была надета высокая кувшинообразная шляпа. Эту шляпу она называла «упей-пура».

Асираи сказала, что устраивает большой пир в своем доме, и все, кто хочет пить, есть и танцевать, могут прийти в гости. Она разослала приглашения во все деревни, расположенные по эту и по ту сторону большой горы Балби.

Многие полагали, что Асираи не человек, а добрый дух в человеческом образе, ибо простые люди никогда не устраивали подобных пиршеств с танцами. Уже за день до начала великого празднества по горным тропам начали большими группами стекаться гости.

Катастрофа произошла в полдень. В разгар праздника, когда гости уже порядком опьянели от сока бетеля, раздался страшный грохот: взорвалась гора Балби. Из нее вырвалось огромное облако, состоящее из огня и дыма. Деревни, расположенные в непосредственной близости от Балби, сгорели дотла. Земля дрожала, языки пламени падали на людей прямо с неба и убивали их. Погибли все, кто не пошел в гости к Асираи и остался дома.

Таким образом, Асираи спасла жизнь сотен людей. Все полюбили ее еще больше, и многие племена стали устраивать такие же празднества, какое устроила она. Эти празднества с танцами и жертвоприношениями в ее честь люди называли «упей-пура».

Но Асираи не была бессмертна; когда ее час настал, она, подобно всем людям, навеки ушла из жизни. Один древний старик украсил голову усопшей цветами. Другой повесил ей на шею ожерелье из дорогих раковин. Третий выкрасил ей лицо охрой, после чего мертвую Асираи посадили на землю, прислонив спиной к стволу дерева. Со всех сторон ее тело обложили бамбуковыми палками и сухой травой и подожгли. Вспыхнул огромный костер. Все присутствующие плакали и посыпали себя пеплом от костра. Перед наступлением темноты церемония погребения закончилась.

Людей снова охватило беспокойство, и время от времени они бросали тревожные взгляды на могучий вулкан. Однажды старая Асираи спасла их от неминуемой гибели, но кто спасет их теперь?

И тогда мужчины задумались над тем, что им делать. Разве они были не сильнее женщин? Разве не они с оружием в руках защищали свои семьи и всю деревню? Разве не их отцы, деды и братья погибали под ударами дубин и от стрел, пущенных врагом? И разве не благодаря им, ныне живущим мужчинам, все племя может чувствовать себя в относительной безопасности? А раз так, то и упей-пура, подобно всем другим торжествам, — праздник мужчин, и только мужчин.

После этого мужчины взяли на себя устройство праздников в честь Асираи; ее духу они дарили еду и посвящали всевозможные жертвоприношения. Со временем женщинам вообще было запрещено присутствовать на этих празднествах, слово «пура» совсем перестали употреблять, а сам праздник получил короткое и звучное название — «упей». Хотя содержание праздника изменилось, высокая кувшинообразная шляпа, которую носила Асираи, стала своеобразным символом и весьма распространенной деталью здешнего ландшафта. С годами этот праздник превратился в религиозно-нравственное учение для молодежи, которая обязана неукоснительно выполнять его весьма строгие предписания до тех пор, пока не достигнет совершеннолетия. В этот день молодые люди участвуют в специальной церемонии посвящения в мужчины, сопровождаемой пением и танцами. По окончании церемонии они уходят в джунгли и либо зарывают свои шляпы в укромном месте, либо сжигают их.

— Ну а как же вулкан Балби? — может спросить читатель, — Правда ли, что там произошел взрыв, как об этом повествует легенда?

Да, это правда. В недрах Балби действительно произошел взрыв колоссальной силы. Об этом свидетельствует кратер вулкана. Вокруг него до сих пор громоздятся друг на друга каменные глыбы, которые когда-то были вершиной Балби. Но когда произошел взрыв, этого никто не знает…

Утрата наследства

Приходится только сожалеть, что из жизни этого привлекательного и мудрого народа постепенно исчезают многие яркие и красивые черты, а на их место приходит то, что едва ли обогатит его культуру. Народ, находящийся на одной из ранних стадий общественного развития, вряд ли сумеет взять только лучшие достижения нашей «белой» цивилизации и при этом сохранить в неприкосновенности свою древнюю, самобытную культуру. Чтобы хоть немного познакомиться с этой культурой, мы и прибыли с Дэвидом Бретертоном в эту долину, невыразимо прекрасную, но насквозь пропитанную всевозможными суевериями.