Та сторона (выпуски 1-7) - Та сторона Альманах

Часть ушла из пекла боя ветерками…

Ветерками улетали с поля боя,

Уходили через пламя, не сдаваясь.

Им не чувствовать ни холода, ни зноя,

Но тоска в них не угаснет, разрастаясь.

А оставшиеся, что не улетели,

Обнимали землю тонкими руками.

От горячей крови камни почернели,

И не стать уже им больше ветерками…

Барабаны, барабаны, барабаны…

Ноябрь 1990 г.

* * *

Михаил Веретенников (г. Энгельс)

Рассказ без названия.

Когда я учился в первом классе, дома, в котором я сейчас живу, еще не было. На его месте был большой котлован. А еще раньше там был пустырь. Две мальчишечьи армии постоянно сражались там, меряясь силами в футболе, рыцарских турнирах, снежных побоищах…

Но летом того года на пустыре вырыли большую яму, а к осени начали строить дом. Мальчишкам всегда все интересно, и мы — я и мой друг Славка — были частыми гостями на строительстве. Наступил октябрь. Половина котлована была уже застроена.

Под вечер мы подошли к пока еще пустой части котлована. Зачем? Сейчас уже не помню, да это и не важно. А важно то, что Славка вдруг поскользнулся и упал в яму. Я осторожно подошел к краю, лег на землю, протянул в темноте руку и хотел уже позвать друга, как за нее, за руку, уцепилось… "Мамочка!.." — только и успел подумать я, как оказался на дне котлована. То, что уцепившись за мою руку, стащило меня вниз, было похоже на человеческую ладонь, покрытую щетинкой и до ужаса ледяной. Было темно, холодно и страшно. На секунду мне показалось, что мы играем в жмурки (наша любимая дворовая игра), и мне добросовестно завязали глаза.

— Славка, — позвал я, когда пришел в себя.

— Мишка, это ты? — раздался рядом прерывающийся голос. — Ты как тут оказался?

— Не знаю. За меня что-то уцепилось, и я упал.

— Слушай, а где мы?

— Не знаю. — Я огляделся. Вокруг нас стояла непроницаемая темнота. Было ощущение, что нас посадили в железный ящик и плотно закрыли крышку. Сюда, на дно котлована, не проникал ни один лучик света.

Я нашел Славкину руку и вцепился в нее. Мы прижались друг к другу.

— Д-давай д-думать, — прошептал Славка. — А то д-дома будет…

Я сначала удивился — чего это Славка заикается, но тут же сообразил: у меня же у самого язык со страху еле шевелится.

— Т-точно, б-будет. Надо как-то выбираться отсюда.

— А зачем выбираться? Оставайтесь, поиграем…

Мы застыли. Голос, сказавший это, был тоненький и капризный. Знаете, такой, как у непослушных принцесс из сказочных фильмов. Неожиданно мы поняли, что уже не так темно и холодно. Но самое интересное было то, что мы уже находились не в котловане, а в большой комнате, с высоким потолком и без единого окна. Свет шел из огромных шаров, которые плавали в воздухе по углам комнаты.

Прямо перед нами сидело… существо. Несмотря на то, что мы учились только в первом классе, внешний вид этого существа был нам очень хорошо знаком. Маленький, черненький, с небольшими рожками и копытцами на ногах. На руках были обыкновенные ладошки, только покрытые мягкой щетинкой. На кончике хвоста — небольшая кисточка (прямо, как у пуделя).

— Черт, — прошептали мы со Славкой одновременно.

Он глянул на нас, почему-то очень грустными глазами. Будто хотел сказать: "И вы тоже…" Но тут же принял немного вызывающий вид.

— А что, если черт, то и поиграть не хочется, то и скучно не бывает? — тут он снова стал грустным и симпатичным. — Да вы не бойтесь, я же еще маленький, я только в подготовительный класс нашей школы хожу. — Он опять повеселел и озорно глянул на нас.

— Давайте играть в жмурки! — он вскочил и вдруг замер. Смешно сморщил маленький носик и почесал в затылке: — Вот только трое нас, а мы все-таки в преисподней, и я, хоть и маленький, но все же черт…

Он немножко подумал и стремительно выбежал из зала, крикнув нам, чтобы мы никуда не выходили.

И вот странное дело… Я больше не испытывал страха, мне было очень хорошо, спокойно, и просто интересно: а что дальше? Славку, видимо, тоже мучил этот вопрос. А раз так, то мы решили принять правила игры. Мы разделись и сложили куртки у стены. Честно говоря, я был даже рад, что этот веселый, забавный бесенок с пушистой шерсткой затащил нас сюда. Я понимал, что это сказка, а я необыкновенно люблю сказки, и даже сейчас часто их читаю и перечитываю. Кто-то внутри меня говорил мне, что все это вздор, что этого просто не может быть, потому что чертей не существует (нас воспитывали атеистами), и что я просто сплю и все это мне только снится. Я мысленно послал ко всем чертям этого вечного спорщика и подумал: "Даже если это действительно сон, пусть он подольше не кончается, этот удивительно хороший и добрый сон…" Размышляя так, я и не заметил, как вернулся наш приятель и привел с собой двух таких же чертенят, как и он сам. Мы начали играть. Все закружилось… Чертенята оказались очень веселыми и живыми. Скоро мы уже забыли обо всем, готовы были улыбаться каждому слову, смеяться всему… Знаете, такая атмосфера бывает, когда собираются друзья, веселые, радостные, после какого-нибудь хорошего дела, когда хочется шутить, когда каждая фраза вызывает взрыв смеха, когда время бежит незаметно и глаза полны слез от неудержимого хохота, когда человек дурачится, никого не стесняясь и когда всем просто хорошо вместе. Но ничто не вечно под луной… В самый разгар веселья я вдруг подумал о маме. "Какая же я бессовестная скотина! Я тут веселюсь, а она там, наверно, уже не знает, что и думать!" Я оборвал смех и глянул на Славку. Видимо, он тоже подумал о доме. Мы подошли к нашему новому другу и сказали:

— Прости, но нам надо домой. Нас ждут родители. Он как-то сразу притих. Два его товарища тоже. Тихо спросили:

— Вам уже точно пора?

— Да, — так же тихо ответил я.

Он подошел к нам и положил руки нам на плечи. Заглянул в глаза. Я вздрогнул, увидев его глаза так близко. Я еще не встречал таких глубоких и таких печальных глаз.

— Может быть, еще немного, может, останетесь…

Мне вдруг нестерпимо захотелось остаться. Но я хорошо помнил, как год назад "Скорая помощь" увезла маму в больницу. Тогда я узнал, что у мамы больное сердце…

— Нам действительно пора…

— Что ж… Вон за той дверью лесенка, Поднимитесь по ней и окажетесь дома. Прощайте, больше мы уже не встретимся, — он вздохнул.

Потом взял нас за руки и подвел к двери. Мы открыли ее.

— Не забывайте нас… Я последний раз оглянулся. Он был уже один. Сидел на полу, чуть нахохлившийся, и, кажется, немного обиженный. Он смотрел на нас с какой-то необъяснимой тоской. И мне даже показалось, что кончиком хвоста он утер несколько слезинок. Может быть, ему до боли хотелось с нами, наверх, но он не мог покинуть свой привычный мир. Таким он мне и запомнился…

Мы поднялись по лестнице и вышли из подвала нашего дома. Было еще не очень поздно. Горели окна, гасли последние лучи тусклого осеннего солнца. Мы разошлись по домам. Внутри у нас было тихо и грустно. С того вечера прошло десять лет. Я уже не тот первоклассник, но во мне до сих пор живет ощущение Сказки. Я живу в том самом доме, который построили на том котловане. И очень часто по ночам я вижу тот вечер, как наяву вижу тот зал и наших потусторонних друзей… И всегда после таких снов я просыпаюсь счастливый и немного грустный. Я понимаю, что это приходит Детство. Мое Детство. Еще недалекое, но уже неповторимое. И поэтому есть грусть…

4 июля 1992, 5 января 1994

* * *

Татьяна Сороко (г. Брянск)

Я доверчивый глупый котенок,

Я люблю шоколад и цветы.

По утрам улыбаюсь спросонок,

Провожая ночные мечты.

Верю каждому доброму взгляду

И готова навстречу бежать.

Не суди меня, милый, не надо,

Мне иначе не жить, не дышать.

Да, я знаю — наивна не в меру,

Да, я знаю — на ком-то споткнусь.

Но оставь мне, Господь, эту веру

Только с ней я по-детски смеюсь.

* * *

А мне нечаянно поверилось,

Что ждут меня мои моря

И что надежная уверенность,

Как прежде, дремлет в якорях.

И что бродячий ветер трепетный

Рвет паруса, зовет их в путь…

И ветер тот — мальчишка ветреный

Мне ночью не дает уснуть.

Он все поет про бухты дальние,

Миндальным запахом дразня…

И волн далеких синь зеркальная

Всю ночь баюкает меня.

* * *

Почему все так странно?

Ты не знаешь случайно?

Вот опять мирозданья

Не разгадана тайна.

А в глубинах сознанья

Отражение Божье…

Почему все так странно?

Ты не знаешь?.. Я тоже…

* * *

Леше

А в небе синем — чуть повыше крыш

Свистящий холод из глубин пространства…

Но здесь чуть-чуть живешь, а там — летишь…

Там нет ни прочности земной, ни постоянства.

Все зыбко там — и синь, и глубина,

И жизнь сама в бескрайности Вселенной…

Но мать-земля, упряма и сильна,