Колесо на крыше - Мейндерт Дейонг

— «Залезли, стащили»! — презрительно передразнила Лина.

— Ничего, сена не убудет, мы же всего пару охапок взяли, — сказал рассудительный Пиер.

Но Лину больше занимало колесо.

— Может, попросить учителя, чтобы печь затопил, пусть колесо просохнет как следует, ведь восемьдесят лет в воде пролежало, оттого и тяжелое. Мне Доува все рассказал, когда мы на лодке стояли.

— А мне он сказал, что сразу сушить не надо, а то рассохнется и развалится, как Ээлькино. Мы с Доувой тоже вчера говорили. — Йелла ни в чем не хотел уступать.

Лина собиралась было рассказать, что еще она узнала от Доувы, но пришлось уходить с крыльца: появилась Янка, внучка Доувы, она прибирала в церкви перед службой. Ребята не заметили, как она подошла. Янка отперла дверь, следом вошли ребята и стали рассаживаться на своих обычных местах на задней скамье. В церкви было неуютно и сыро.

— Боюсь, кроме вас, сегодня никого не будет, — сказала Янка. — В такую непогодь только чайкам да ребятишкам все нипочем. Сама-то едва-едва добралась.

— Папа придет, если мама его добудится, — успокоила Лина.

— И мой тоже, — подхватил Йелла, — да все, наверное.

— Раз мужчины придут, женщины дома не усидят. Мой дед и то собирался, уж как я его отговаривала. — Закрывая за собой дверь, Янка предупредила: — Смотрите не озорничайте тут!

Не озорничайте! В другое время они бы с удовольствием побегали по пустой церкви, поиграли бы в прятки — взрослых рядом нет, ругать некому. Но сегодня не до этого. Как-то там аисты над морем? Когда же, наконец, на крыше будет колесо? Но в холодной пустой церкви думалось плохо. Аука, сидевший ближе всех к двери, встал и вышел на крыльцо, остальные потянулись за ним. С крыльца ребята выглянули на улицу. Уже подходили первые прихожане — женщины. Они шли против ветра, наклонившись вперед, каждая несла деревянный ящичек, а в нем — плошка с жаркими углями, чтобы греть ноги в нетопленной церкви.

Ветер раздувал искры, они стайками разлетались по всей улице. Вот одна попала на шерстяную шаль какой-то женщины, та поставила грелку на землю и стала тушить, хлопая псалтырем. Длинные юбки полоскались по ветру.

Поодаль шли мужчины. Они уже сходили на дамбу, проверили лодки, посмотрели, нет ли просвета на горизонте.

Йелла открыл женщинам дверь. Они вошли тяжело дыша — нелегко идти против ветра — спасибо, хоть Йелла тяжелую дверь держал, — и стали рассаживаться.

Подошли и мужчины. По суровым лицам не угадать, довольны ли они погодой.

— Скоро буря кончится? — не вытерпел Аука.

— Нет, — ответил один, — с неделю продержится.

Кое-кто кивнул: верно, мол. И мужчины прошли на места. Разговаривать не хотелось.

Вот все и собрались. Улица опустела, лишь одинокая чайка с криком носилась над домами. Дирк на всякий случай еще раз выглянул на улицу.

— Учитель, наверное, не придет, а я хотел спросить насчет завтра… Смотрите-ка! — вдруг изумленно прошептал он. — Знаете, кто сейчас здесь будет? Янус! Он уже лет сто в церкви не был. Его Яна везет. Пошли поможем, ей же трудно против ветра идти. — И Лина с мальчишками подбежали к Яне.

Но та не разрешила.

— Только не сегодня. Янус в первый раз в церковь едет, и я сама должна его довезти, — запыхавшись, объяснила она.

Мальчишки все-таки помогли поднять кресло на крыльцо.

— Оставь меня где-нибудь у двери, — попросил Янус, — а то люди увидят, в обморок попадают: как же, Янус в церкви объявился!

— Пусть Янус рядом с нами сядет, — попросила Янку Лина.

— Хорошо хоть, не на виду, — проворчал Янус.

Яна пошла к женщинам, а Янус остался с ребятами, они сидели в последнем ряду за мужчинами. Каждый норовил сесть поближе к Янусу. Победил, конечно, Йелла, самый сильный. Лина села дальше всех, у сырой, холодной стены.

— Спросите Януса, а что, если буря долго будет и аисты вовсе не прилетят?

Мальчишки по цепочке передали вопрос, и Йелла шепнул его Янусу.

— Быть такого не может! — во весь голос сказал тот. — Как это не прилетят?

Он вспомнил, что находится в церкви, и перешел на шепот. Ребята наклонились к нему, чтобы не пропустить ни слова.

— Да угомонитесь вы, наконец! — Янус даже рассердился. — Те два-три аиста, что уже здесь, — старики, быстро летать не могут, поэтому загодя вылетели. А молодняк еще в пути. Подождите, скоро не парами, а сотнями полетят.

— А вы точно знаете? — недоверчиво прошептала Лина — уж очень все хорошо по словам Януса.

— Куда уж точнее! — возмутился Янус. — Думаете, зря я столько лет за птицами смотрю? Да я всех аистов по именам выучил, любого могу назвать, вот только имена у них африканские — не выговоришь.

Вся скамейка так и покатилась со смеху. Прихожане с возмущением оборачивались, но, увидев Януса, застывали в изумлении. Янус заметил, что на него смотрят, и покраснел. Торопливо сдернул шапку и уткнулся в нее лицом, будто молится. А сам украдкой поглядывал — люди подталкивали друг друга, кивали в его сторону: смотри, мол, кто пожаловал.

Янус вдруг ни с того ни с сего тряхнул Йеллу и зло прошипел:

— Ну-ка тише, вести себя не умеете. Тише, кому говорят! Никуда ваши аисты не денутся! А сейчас — тсс!

Яна тоже повернулась, укоризненно посмотрела на мужа, но он распекал ребят и не заметил.

— Сам-то тише сиди, — шепнула она, — сейчас служба начнется, вон уже священник вышел.

Янус отпустил Йеллу и смиренно уставился на старого священника. Йелла потер плечо и притих. Он, как и все, верил Янусу. Аисты еще прилетят.

Глава 12. Колесо на школьной крыше

В понедельник буря не утихла. Волны в ярости бились о дамбу. Казалось, море кипит. В воздухе носились клочья серой пены, падали на крыши домов, на мостовую. Ветер то затихал, то налетал с новой силой. Он ревел и стонал, потом вдруг замолкал на мгновение — и тогда было слышно, как рокочут волны. Огромные буруны лизали дамбу и, словно нехотя, ворча отступали. Но порой даже захлестывали ее.

Рыбаки сидели по домам, пристроившись в уголке, за печкой, чтобы не мешать женам стряпать да детишкам уроки готовить. Но отдохнуть им так и не удалось. По всей деревне дети донимали отцов одним и тем же: нужно втащить колесо на крышу школы во что бы то ни стало. Ветер и дождь — не помеха.

— А что, если какой-нибудь аист уже завтра к берегу прорвется? — убеждала Лина отца на кухне.

— «А что, если, а что, если»! — передразнил отец. — А что, если ты оставишь меня в покое? Охота в тепле без дела посидеть.

— Да, а если шторм кончится? Ты ведь опять в море уйдешь, и не будет у нас колеса на крыше. Ведь Янусу с Доувой туда не залезть.

— Счастливцы! — Отцу уже надоел этот разговор. — Я же сказал, шторм долго будет. Успеем еще. Это же не просто дождь — покапал и перестал. Подождем, пусть немного успокоится. — И он отгородился газетой недельной давности — не читал еще, ведь в море газет нет. Может, и дочка в покое оставит.

Но не тут-то было! Младшая сестренка Лины, Линда, полезла к нему на руки, а старшая дочь все бубнила про колесо.

— В субботу учитель сказал, что если будем колесо сегодня поднимать, то он с уроков отпустит, мы же все тебе поможем, — упрямо твердила она газете. — Ты в два счета управишься.

— Много понимает ваш учитель в штормах да ураганах! Пусть сам лезет на крышу в такой ветер! А сейчас — марш в школу! Стихнет буря — посмотрим. Мы же не сразу в море выйдем. Ну, живо в школу, кому говорят, дай хоть чуток отдохнуть.

Всё, разговор окончен. Лина с ожесточением сунула ноги в деревянные башмаки. Спорить бесполезно, и так отец осерчал. Она застегнула куртку на все пуговицы и, громко топая, вышла.

— Сколько раз тебе повторять, Йелла, сегодня я из дома ни ногой, понятно? Дай отдохнуть хоть пару дней, а то сразу — лезь на крышу! Все, хватит об этом! И тебе советую ума-разума набираться за партой, а не на крыше. Отправляйся-ка в школу.

— Учитель сказал, что с уроков отпустит, если мы колесо будем поднимать.

— В такую непогодь никто ничего поднимать не станет, так что быть урокам, это я тебе говорю. Или за шиворот тебя тащить прикажешь?

Йелла надулся, сунул ноги в башмаки и выбежал, хлопнув дверью.

— Ну, Пиер, ну, Дирк, беда с вами! С близнецами и хлопот вдвое больше! Еще раз пикнете, и я вас лбами так стукну, что из двух ваших глупых голов одна получится, будете тогда знать! Впрочем, вам и одной много! НЕТ, говорю, НЕТ и НЕТ! Никакие колеса ни на какие крыши я не потащу, тем более в бурю!

— Но мы же поможем. Учитель сказал, что уроков не будет, если…

— А я говорю — будут. Собирайтесь и марш в школу! И чтобы я больше не слышал об аистах, а то учитель недосчитается двоих учеников.

Пиер посмотрел на Дирка, Дирк — на Пиера. Они уныло напялили башмаки и, ворча, поплелись к двери. Отец закрылся старой газетой, чтобы скрыть улыбку.