Брак по драконьему обычаю, или с Новым Гадом, наследница! (СИ) - Вельская Мария "Шеллар Аэлрэ"

— Мне бы тоже хотелось, — хмыкнул ректор, — вашим я её точно не отдам, пусть не надеются!

— Матроны и Советники попытаются… — хмыкнул трау, пока я сонно хлопала глазами.

— И обломаются! — Отрезал лорд Айто, хмурясь ещё сильнее.

— Потом поговорим. Я усыпляю леди на час, а после она будет как новенькая.

— Арка подтвердила полный круг стихий, — раздался шепот ректора, когда я уже начала уплывать в сон, — такое я видел всего два раза за всю жизнь, и…

— Мне больше интересно будет понаблюдать, как ты станешь привлекать внимание собственной невесты, мой заигравшийся друг, — хриплый голос трау.

— А меня даже не погладили! Все! Увольняюсь! Развод и девичья фамилия! — По мне промаршировали пушистые лапы.

Под аккомпанемент шипения откуда-то объявившейся моей лисички, разговоров мужчин и щебетания странного зверька я провалилась в глубокий и крепкий сон. Подозреваю, что скоро вся моя жизнь будет проходить под грифом «ой, такого не может быть, но как же интересно!».

Интересно… кстати, действительно интересно, а я стану смуглой блондинкой? Или не грозит? И если я наполовину трау, то, зимние духи, как я вообще очутилась в другом мире? Избавиться решили? Я недовольно засопела.

И вдруг меня накрыло абсолютным спокойствием и теплым счастьем. Счастье пахло морозом, снегом и ветром и тихо пело мне на ухо песни о танцующих в ветрах драконах.

«Мое!» — удовлетворённо зашипело внутри. Я заграбастала счастье, чтобы оно не сбежало и, наконец, крепко уснула.

Часть 7. Немного о ректорах и драконах.

Надо сказать, что приложило меня Аркой волшебной так славно, что проспала я почти до самого вечера, и сны мне снились далеко не только сладкие и безмятежные. Иногда в них мелькали ну очень пикантные сцены с участием одного непрошибаемого дракона.

Вот, например, последняя, после которой я и проснулась в лазарете с громко бьющимся сердечком, малиновыми щеками и решительным настроем скорее сбежать учиться. Сон был таким сладким, таким реалистичным…

Большая комната. Треск камина. Тихий шепот поленьев, танец снежинок за окном, большая теплая шкура, на которой я удобно лежу. И вдруг слышу шаги. Поспешные, быстрые. Как будто тот, кто сюда идет, изо всех сил торопится, боится… меня не застать? Или наоборот — застать?

Сердце начинает трепыхаться вспугнутой птицей. Он. Это точно он. Дверь распахивается, когда я приподнимаюсь на локтях, чувствуя и страх, и мандраж, и восторг от собственной выходки.

— Ты! Как ты здесь очутилась? Как научилась проникать в чужие сны и строить осознанные сюжеты?

Он сердит, а я искренне не понимаю, о чем идет речь. Это же просто сон. И я здесь — совершенно иная. Легкая на подъем, бесстрашная. Настолько, что я уже поднимаюсь со шкуры, даже осознавая, что на мне всего лишь тонкий шелковый пеньюар. И он настолько элегантен, что мало что скрывает. Или даже напротив — много чего выставляет напоказ.

Вот как сейчас. Шаг — и ткань скользит по ноге вверх. Два — ползет бретелька с плеча. Три — я слышу возмущенно-восхищенный рык — и меня крепко прижимают к стене. Горячо, ярко, страшно.

— Сама напросилась! Глупая взбалмошная девчонка! Льдинка сумасшедшая!

Горячие ладони на талии. Исступленный шепот. Огонь в драконьих глазах, расчерченных вертикальным зрачком.

— Раз это сон, то я могу сказать, — шепчу в чужие ласковые губы, смешивая наше дыхание.

Голова кружится, жар растекается по телу, пальцы зарываются в эту вот прелесть — вишневые, густые, текучие словно река волосы.

— И что же скажешь? — Уточняют у меня шепотом.

В реальности Неймир Айто никогда бы не посмотрел на меня так — жадно, жарко, жестко.

— Что… — смеюсь, тяну время, уворачиваясь от чужих прикосновений. Наверное, немного дразню, — что вы мне, кажется, нравитесь, лорд-ректор… Я никогда не встречала ещё таких мужчин. Но я никогда вам этого не скажу. Потому что это просто моя фантазия. Очередная пустая мечта. Вы не для меня, лорд Айто… Да и мне сейчас уж точно не до мужчин.

Вздыхаю. И так мне жаль себя становится! Ух, как жаль, так бы и полила шкурку неизвестной зверушки слезами горючими!

Но в этот момент мне хватает ума повернуть лицом к лорду Айто. И увидеть, как по его скулам ползет серебристо-синяя чешуя, а на пальцах лезут когти.

— Отвергаеш-шь нас-с? — И вот так обиженно это прозвучало!

Бедных «нас» стало жалко — и снова едва ли не до слез! Но в тот момент, когда у господина ректора вдруг полезли большие драконьи крылья, я дернулась, оступилась — и проснулась, как мы уже помним, на больничной койке.

И приснится же такое, а!

И, самое интересное, что в лазарете мне предстояло находиться, как сообщил вежливый молоденький помощник целителя — на этот раз обычный человек — до завтрашних испытаний.

Учебники мне любезно выделили и оставили в такой вот теплой компании — к которой вскоре присоединилась моя хранительница — куда же в деле без песца! — страдать над объемами невыученного и ужасаться тому, что, скорее всего, экзамен этот я благополучно провалю. Потому что даже если всю ночь учить — не осилю!

Осилю — не осилю, а придется! — твердо заметила самой себе.

— Ой, больная, совсем больная на голову, крепко магией пришибло, — ворчал мой песец, устраиваясь рядышком и сворачиваясь уютным белым клубочком. — Ну куда ты торопишься, оглашенная, а? Куда? Что делать будешь, если не успеешь? Лорд-ректор пообещал тебе ответы правильные подложить, потому что невиноватая ты в том, что этими знаниями не обладаешь, а поступить теперь точно надо!

И вот кто-то другой, может быть, обрадовался бы. Но не я, нет. Я никогда в жизни не рассчитывала на чьи-то поблажки и помощь, никогда не просила пощады, времени, какой-то подтасовки результатов. И дело даже не только в гордости. Просто — не знаю — значит, не заслуживаю высокой оценки. Все равно потом всплывет и скажется, так зачем себе же хуже делать?

Вот и сейчас. У ректора и так явные проблемы, зачем их усугублять? А если кто-то заметит, скажет, что, мол, подсуживает своей невесте? Ещё и на меня обратят внимание… Нет, не надо нам такого «чуда». Работы много, возможно, будет у меня много ошибок, но на предыдущих испытаниях баллы должы довольно высокими, да и магия у меня сильная, есть надежда, что проблемы с теорией будут приняты комиссией более снисходительно.

— Я справлюсь! — Покачала головой упрямо, зарываясь носом в принесенные учебники.

Глава 2.

Оторвалась я от учебников после этого только раз — когда нам преподнесли вкусняшку-ужин. Песцу, который вообще-то должен питаться одной магией — миску с нарезанными кусочками свежего мяса и вторую — поилку, не с водой точно, там был какой-то травяной отвар.

И «бедняжка» Ихме с расстройства, что хозяйка у неё такая упрямая дурища, быстренько все умяла и продолжала умильно поглядывать в мою сторону, пока я не выделила ей пирожок. От сердца оторвала, с мясом!

А потом все-таки начались трудности. Если историю я ещё худо-бедно воспринимала, то некоторые особенности рас, менталитета, законов, местных праздников и мироустройства в целом вызывали недоумение и массу других вопросов… Вот и пыхтела я то ли закипающим чайником, то ли рассерженным по самые иголки ежиком.

До тех пор, пока уже поздней ночью (при проверке целителей пришлось притвориться, что сплю), рядом со мной, не на шутку увлекшейся, прогнулась постель, а потом меня бесцеремонно приобняли за плечи и заявили:

— Ну а теперь рассказывай, упрямая девчонка, что тебе непонятно, — бархатистый голос обласкал кожу, а дыхание — прохладное, размеренное, заставило меня покрыться мурашками.

— Милорд… — боязно, честное слово! Не ожидала.

— Времени мало, Эстер, так что задавайте свои вопросы, — спокойно заметил мой «жених».

А мне после того сна было крайне сложно это самое спокойствие сохранить! Казалось, что все-то он знает, все видит и тихонько подсмеивается над незадачливой попаданкой.