Зональный Трейдинг. Победа над рынком благодаря уверенности, дисциплине и настрою на успех - Марк Дуглас

Наглядной иллюстрацией этой мысли станет еще один пример, показывающий, что воздействие ментальной энергии на восприятие и переживание действительности может полностью развернуть картину причинно-следственной связи. Понаблюдаем за первой встречей маленького мальчика с собакой.

Поскольку это первый опыт, среда сознания ребенка во всем, что касается собак, представляет собой, так сказать, чистый лист бумаги. У него отсутствуют воспоминания, и он не имеет представления об особенностях этих животных. Следовательно, с позиции ребенка до момента первой встречи собак как таковых не существует. Конечно, с позиции окружающей среды собаки имеют место быть и, кроме того, обладают потенциалом воздействия на чувства ребенка в качестве силы. Другими словами, внешние проявления природы собаки могут произвести эффект на внутреннюю ментальную среду ребенка.

Какого рода воздействие может исходить от собак? У них есть много способов самовыражения. Под способами самовыражения подразумеваются различные типы поведения собак по отношению к человеку. Они могут быть дружелюбными, преданными, защищающими, игривыми, но они способны и на агрессию, враждебность, злобу. Все эти повадки доступны наблюдению и изучению. Когда ребенок впервые видит собаку, то содержание его сознания не подсказывает ему, с чем он имеет дело. Неизвестная и неклассифицированная информация, исходящая от окружающей среды, может породить любопытство — желание лучше узнать переживаемое нами, или же вызвать замешательство, которое легко оборачивается страхом, если нам не удается поместить информацию в организованный и понятный нам контекст.

В нашем случае верх одерживает чувство любопытства, и ребенок приближается к собаке, чтобы получить дополнительное сенсорное переживание. Обратите внимание, как часто дети буквально бросаются навстречу неизвестности. К сожалению, на этот раз силы окружающей среды не благоприятствовали ребенку. Заинтересовавшая мальчика собака была либо злой от природы, либо пребывала в плохом расположении духа. Когда мальчик подошел достаточно близко, собака бросилась на него и укусила. Нападение было столь свирепым, что ее пришлось оттаскивать от перепуганного ребенка.

Такого рода печальный исход, безусловно, не является типичным, но и ничего необычного в этом нет. Я остановился на этом сценарии по двум причинам: во-первых, большинству людей эта ситуация знакома или по собственным воспоминаниям, или по рассказам друзей; во-вторых, проанализировав действующие при этом переживании силы с точки зрения энергии, мы сможем лучше узнать: 1) особенности нашего сознания в отношении мышления, 2) процесс обработки информации, 3) то, как эти процессы воздействуют на наши переживания, 4) нашу способность распознавать новые возможности. Понимаю, что негоже делать далеко идущие выводы на основании всего лишь одного примера, но задействованные здесь принципы вполне применимы к любого рода процессам, связанным с получением нового знания.

В результате физической и эмоциональной травмы в сознании маленького мальчика из нашего примера осталось одно воспоминание и одно связанное с собаками и со способами их самовыражения представление. При нормальной способности запоминания пережитого и прочувствованного он может отложить в памяти все связанные с инцидентом впечатления, то есть визуальное впечатление от нападения может сохраниться в виде ментального образа, ментальные звуки будут отражать услышанное им рычание и так далее. Воспоминания, представляющие три других органа восприятия, будут работать по схожей схеме.

Однако хранящиеся в его памяти сенсорные данные не столь важны, как некая энергия, которую они представляют. В основном, у нас имеется два вида ментальной энергии: позитивно заряженная энергия, которую мы называем любовью, уверенностью, счастьем, радостью, удовлетворением, восхищением, а также негативно заряженная энергия, представленная чувствами страха, ужаса, неудовлетворенности, предательства, сожаления, гнева, беспокойства, замешательства, подавленности и разочарования, то есть всего того, что принято называть эмоциональным страданием.

Поскольку первое столкновение мальчика с собакой оказалось чрезвычайно болезненным, мы вправе предположить, что, независимо от того, какие именно чувства подверглись воздействию, все связанные с инцидентом воспоминания будут пропитаны болезненным и неприятным чувством, то есть негативно заряженной энергией. Каковым окажется воздействие этой негативно заряженной ментальной энергии на восприятие и поведение мальчика при следующей встрече с собакой? Ответ очевиден настолько, что даже сам вопрос кажется нелепым. Впрочем, не все так просто: последствия окажутся довольно неоднозначными, поэтому придется немного потерпеть меня и мои объяснения. Ясно одно: при следующем контакте с другой собакой мальчик испытает чувство страха.

Обратите внимание на слово «другая». С помощью этого прилагательного мне хотелось подчеркнуть, что теперь уже любая собака способна вызывать у ребенка страх, а не только та, которая укусила его. Для мальчика ничего не изменится, если следующая собака, с которой он встретится, окажется самой доброй собакой во всем мире, воплощением собачьего позитива и преданности. Ребенок будет все равно ее бояться, и более того, страх вполне может обернуться паническим ужасом, если она, завидев ребенка и желая поиграть, подбежит к нему.

Каждому из нас не раз приходилось быть свидетелем того, что людей охватывала паника в ситуациях, которые, с нашей точки зрения, не предвещали ничего плохого. Может, мы и не говорили об этом вслух, но такое поведение казалось нам, мягко говоря, иррациональным. Попытки успокоить испугавшихся людей и объяснить, что никакой опасности нет, ни к чему не приводили.

Можно с легкостью решить, что и боящийся собак мальчик несколько странноват, ведь с нашей точки зрения, помимо зафиксированной в его сознании возможности существуют и другие варианты взаимодействия с собаками. Но неужели страх мальчика перед собаками менее логичен по сравнению со страхом (или колебаниями), испытываемым и при открытии позиции после того, как предыдущая сделка дала отрицательный результат?

Воспользовавшись той же самой логикой, успешный трейдер указал бы на то, что ваш страх иррационален по определению, поскольку данная сиюмоментная возможность ничего общего не имеет с последней сделкой. Исход каждой сделки вероятностен и статистически не зависит от остальных. Если вы считаете иначе, то я понимаю причины вашего страха, но, тем не менее, уверяю вас, что ваши страхи абсолютно беспочвенны.

Как видите, восприятие риска одним человеком может расцениваться другими как пример иррационального мышления. Риск всегда относителен, но человеку, которому приходится оценивать его в данный конкретный момент времени, он всегда кажется абсолютным и бесспорным. Когда ребенок впервые встретился с собакой, он испытал приятное возбуждение и любопытство. Что же такого происходит c процессом обработки информации в сознании, из-за чего мальчик автоматически пугается при следующей встрече с собакой, даже если это имеет место месяцы или годы спустя? Если считать страх естественным механизмом предупреждения об опасности, каким образом сознание сообщает мальчику, что надо избегать контакта с собаками? Куда девается присущее ребенку чувство любопытства? Ведь можно было бы не ограничиваться единственной встречей и еще много чего узнать о собаках, учитывая наши неограниченные способности к познанию. Почему оказывается невозможным уговорить ребенка перестать бояться?

Эти вопросы кажутся на первый взгляд довольно запутанными, однако ответить на них легко. Уверен, многим из вас известен ответ: устройство нашего разума побуждает ассоциировать и связывать все, что обладает похожими свойствами, характеристиками и особенностями, с уже имеющимся в сфере нашего сознания в качестве воспоминания или представления. Другими словами, в случае с боявшимся собак мальчиком вторая или любая другая собака, с которой он сталкивается, не должна обязательно быть той самой, что укусила его, для того чтобы вызвать у него страх и стресс. Достаточно определенной степени схожести для образования в мозгу ассоциативной связи.

Естественная склонность сознания к ассоциациям является подсознательной ментальной функцией, работающей в автоматическом режиме. Речь здесь не идет о том, о чем можно подумать и принять решение. Протекающие в подсознании процессы можно сравнить с рефлективной работой органов физического тела, например, с сокращением сердечной мышцы. Мы не ломаем голову над тем, как привести работу органов в действие, аналогично, мы не задумываемся об ассоциативной связи и вызываемых ею переживаниях. Это просто естественный для ментальной сферы способ обработки информации, который столь же важен для сознания, как процесс кровообращения для физического тела.