Терроризм вчера, сегодня и навеки - Дж. Арас

В самой республике общественно-политическая ситуация претерпела резкий перелом, вызванный психологическим шоком населения Дагестана от неожиданного вторжения чеченцев. Развернувшееся добровольческое движение, в сочетании с активными мерами противодействия со стороны федерального центра, поставили крест на планах экспансии к побережью Каспия. В период с 29 августа по 12 сентября после ожесточенных боев был ликвидирован Кадарский укрепленный район в центральной части Дагестана, который еще за месяц до этого рассматривался исламскими радикалами в качестве плацдарма для последнего броска на Махачкалу. Ваххабитские формирования полевого командира Джаруллы Гаджимагомадова дрались до последнего человека за каждый дом, но, в конечном счете, были сломлены подавляющей огневой мощью федеральной армии и внутренних войск. Отвлекающий удар чеченских формирований 5 – 9 сентября с территории Чечни на Новолакско-Хасавюртовском направлении (операция «Путь Имама») вскоре также был блокирован и ликвидирован.

Развитие событий на российском Северном Кавказе имело прямую связь с одновременным обострением ситуации в Центральной Азии. В середине августа боевики Исламского движения Узбекистана, прошедшие подготовку в афганских учебных центрах, и руководимые бывшим сержантом воздушно-десантных войск Джумабаем Ходжиевым (он же Джума ан-Намангани), служившем в Советской Армии том же Афгане чуть более десяти лет ранее, проникли с сопредельной территории Таджикистана в Баткенский район Кыргызстана. В ходе нескольких оперативных эпизодов ими были взяты в заложники командующий внутренними войсками Кыргызстана, а также 4 японских геолога. Кыргызстан по сути являлся транзитной территорией; реальной же целью боевиков был прорыв в Ферганскую долину и провоцирование восстания обнищавшего населения этого депрессивного региона Узбекистана. Тем не менее, действия отряда Намангани, блокированного и отброшенного узбекскими войсками, не вышли за рамки обычного диверсионного рейда, и уж тем более не могли повлиять на динамику военно-политической ситуации на Северном Кавказе.

Чечено-дагестанский кризис принял качественно иное измерение после серии крупномасштабных терактов в ряде регионов России. В период с 4 по 15 сентября в результате 4 взрывов жилых домов в Москве, Волгодонске и Каспийске погибли свыше 300 человек, сотни получили ранения. В сложившихся условиях руководство России начало военную операцию по ликвидации сепаратистского образования на территории Чечни. В результате кампании 1999 – 2002 г.г. чеченская проблема до своего логического завершения доведена не была, в том числе во многом в силу сохранившегося канала влияния и поддержки со стороны транснациональных религиозно-политических структур. Однако, статус территории Чечни как «серой зоны», обеспечивающей проекцию силового экспорта радикальных идеологий на сопредельные регионы, на сегодняшний день можно считать исчерпанной темой.

Афганистан

С конца 1999 г. в деятельности «Аль-Каиды» отслеживается оперативная пауза. Говорить о полном сворачивании активности не приходится – угон индийского авиалайнера в Кандагар в декабре 1999 г., теракт против американского эсминца Cole осенью 2000 г., организация транзита боевиков и денег в воюющую Чечню, десятки локальных терактов и инцидентов не дают таких оснований. Однако, руководство «Аль-Каиды», критически осмыслив негативный опыт распыления усилий в предыдущие годы, замыкает свои основные усилия на территории Афганистана.

Летом 1994 г. на военно-политическом ландшафте Афганистана, вот уже 15 лет находившегося в состоянии перманентной войны, появилась новая, доселе неведомая сила – Исламское движение Талибан (ИДТ), или движение талибов (от арабского слова taleb - студент). Его основу составляли молодые выпускники, получившие образование в религиозных школах – медресе на сопредельной территории Пакистана. Заучивание сур Корана назвать образованием в общепринятом понятии было бы сложно; однако студенты получали отменную военную подготовку по той самой системе, которая затем будет внедряться повсеместно по всей кризисной дуге от Боснии до Филиппин. Осенью 1994 г. талибы, в этническом плане представленные в основном пуштунскими племенами, взяли город Кандагар – главный центр Южного Афганистана, создав тем самым первый контролируемый плацдарм на афганской территории. Затем, воспользовавшись хаосом, анархией и расколом противника, они захватили Кабул в сентябре 1996 г., Герат – в августе 1998 г., и к началу 2000 г. контролировали не менее 80% территории страны, выступив с претензиями на роль законного правительства Афганистана.

Генезис Талибана, который был охарактеризован французским исследователем Жилем Кипелем «такой же катастрофой для исламского движения, какой для коммунистического движения были Пол Пот или Энвекр Ходжа», на самом деле был бы невозможен без организационно-технической поддержки Пакистана, финансового спонсирования Саудовской Аравии, и молчаливого согласия со стороны США, преследовавших свои геополитические интересы, и инвестировавших в Талибан как в инструмент их реализации. Результатом установления режима талибов и их экспансии явилось пролонгирование и ужесточение внутриафганского конфликта, а также растущая поддержка альтернативного таджикско-узбекского Северного альянса со стороны других геополитических центров влияния – России, Индии, Ирана.

Утверждение режима ИДТ на большей части территории Афганистана не могло не повлиять на долгосрочные планы Усамы бен Ладена и других членов руководства «Аль-Каиды», чья боевая молодость прошла в джихаде против Советов в афганских горах. Совпадение идейно-религиозных концепций и установок привело к логически понятной конвергенции организационных структур бен Ладена и лидера талибов муллы Омара Мухаммеда. Уже в 1996 г., вскоре после взятия Кабула, Усама покинул становящуюся все менее безопасной территорию Судана, и вернулся в Афганистан.

Именно в этот период на части территории Афганистана, контролируемой ИДТ, начала создаваться обширная инфраструктура обеспечения процесса военной подготовки боевиков для военизированных религиозно-политических группировок, действующих в кризисных зонах по всему пространству исламского мира. К середине 2001 г. эта финансируемая и поддерживаемая «Аль-Каидой» инфраструктура включала не менее 50 различных объектов, в т.ч. крупнейшие учебные центры Ришхор, Мазари-Шариф, Бадр-1 /-2, Кандагар, Баграм, подземные фортификационные комплексы Тора-Бора и Завар-Кили. По различным данным, в упомянутых лагерях и центрах со второй половины 90-х г.г. до осени 2001 г. прошли военную подготовку от 15.000 до 25.000 боевиков, позднее принимавших участие в боевых действиях на Балканах, Кавказе, в Кашмире, Филиппинах, Бирме, и многих других точках.

Фактически, к 2001 г. Афганистан трансформировался в гарантированный плацдарм, обеспечивающий проекцию военно-политических усилий «Аль-Каиды» на Пакистан, Иран, Центральную Азию, Индию, КНР, и Россию, в том числе Кавказ, а также другие перспективные геополитические направления.

Империя «Аль-Каиды»

К рубежу нового тысячелетия, всего менее чем за десять лет с момента своего создания, организация «Аль-Каида» подошла в качественно другом виде.

В организационном плане (насколько это может быть ясным из до сих пор не самых полных и достоверных сведений) она представляла собой сложную, многоэшелонную, децентрализованную корпоративную структуру с формальной вертикальной составляющей и неформальной (реальной) горизонтальной компонентой. Последний аспект исключительно важен с точки зрения понимания механизма системного функционирования «Аль-Каиды» и причин ее устойчивости и выживаемости в условиях массированного и разнопланового противодействия, оказываемого США и другими государствами до, и особенно после сентября 2001 года.

Усама бен Ладен, скорее всего, может рассматриваться в качестве формального лидера организации и ее идейного символа. Реальные вопросы стратегии решались в рамках четырех структурных комитетов Высшего совета (Majlis ash-Shura) – по военным вопросам; религии и праву; финансам; информации и пропаганде. Тем самым реализовывался принцип коллективного руководства. В состав Высшего совета входили руководители 24 ведущих военизированных религиозно-политических группировок, ассоциированных с «Аль-Каидой», и представляющие все основные регионы распространения ислама – Ближний Восток, Залив, Северную и Северо-Восточную Африку, Южную, Центральную и Юго-Восточную Азию. В качестве структур политического представительства и прикрытия задействовались «Международный исламский фронт против иудеев и крестоносцев», «Всемирный фонд джихада» и десятки других легально и полулегально действовавших организаций во многих странах мира, которые в свою очередь опирались на мусульманские общины при мечетях и контролируемые электронные, печатные и сетевые средства массовой информации.