Кокаиновые короли - Гай Гульотта

Сил уже собирался лететь порожняком домой, когда Эскобар снова заговорил о переброске в Никарагуа кокаинового основания. Но решили, что сперва Сил отвезет готовый «снежок» из Никарагуа в Мексику и приземлится там севернее Мехико, на полосе Родригеса Гачи, отвечавшего за сбыт на западном побережье. Пилоты Гачи на маленьких самолетах перевезут затем кокаин из Мексики в Штаты. А Сила Эскобар просит проверить качество мексиканских взлетно–посадочных полос. Сил согласился. Мексика вполне подходила для захвата главарей картеля.

В УБН уже предвкушали грандиозный успех, но дело неожиданно приняло новый оборот. Участие сандинистов придало делу острую политическую окраску — столь острую, что острие эго проткнуло в аккуратно скроенной операции огромную зияющую дыру. Еще 26 июня, когда Сил прибыл на базу в Хоумстеде с первой партией груза, подробности его секретной миссии стали известны подполковнику Оливеру Норту из Совета национальной безопасности, который, по поручению правительства Рейгана, непосредственно занимался тайной помощью контрас.

В тот день Норт занес в настольный блокнот имя Фредди Воэна. Ниже он приписал: «На фото Воэн и солдаты внутренних войск Никарагуа». А еще ниже: «750 фунтов кокаина».

В конце июня или в начале июля в старое здание СНБ приехал Рон Каффри, начальник кокаинового отдела УБН, чтобы поставить Норта в известность о полетах Сила в Никарагуа. Выяснилось, что Норт уже располагает фотографиями Сила. Каффри был вне себя: налицо явное нарушение секретности!

Три года спустя во время слушаний в конгрессе Каффри припомнил, что Норт интересовался: нельзя ли навести журналистов на наркоаферу в Никарагуа? Оба понимали, что грядет голосование по вопросу помощи контрас, и свидетельство об участии сандинистов в контрабанде наркотиков — этакая политическая бомба — сыграло бы на руку контрас и их американским покровителям.

Но Каффри заявил Норту, что утечка информации в прессу поставит под угрозу все планы УБН и лишит их важнейшего осведомителя. В конце концов Норт согласился с Каффри: Силу безусловно следует продолжить свою подпольную деятельность и привезти Эскобару в Никарагуа полтора миллиона — взятку, предназначенную для сандинистов.

Однако, когда 8 июля Сил вернулся из Никарагуа без второй партии груза, в УБН узнали, что «Вашингтон таймс», газета с явно правым уклоном, намерена опубликовать подробности миссии Сила. Кто выпустил информацию из рук — сомнений не вызывало.

И в УБН решили, что пора ставить в деле точку. Силу велели назначить встречу Лито и Этцелю. 17 июля в майамском мотеле «Воздушные пути» их арестовали. Лито предъявил водительские права на имя Хорхе Негрете, но в УБН к этому времени уже выяснили его настоящее имя: Карлос Бустаманте. Паспорта у него не было. Он сообщил полиции, что работает мойщиком машин. Феликса Бейтса задержали в майамском аэропорту «Хилтон» с двадцатью тысячами в кармане. Имена главарей картеля — Эскобара, Очоа, Ледера и Родригеса Гачи —были впервые объединены в одном уголовном деле. И Большой федеральный суд присяжных вынес решение о привлечении этих людей к уголовной ответственности. Впрочем, сами они находились по–прежнему вне пределов досягаемости.

Материал в «Вашингтон тайме» появился как раз в день майамских арестов. Эта статья породила лавину публикаций по всей стране. И везде внимание у читателей сосредоточивалось на неприглядной роли сандинистов в контрабанде наркотиков. Главари картеля снова остались в тени. Политика затмила истинное значение Медельинского картеля.

15 ОБЛАВА

Убийство Родриго Лары Бонильи заставило Медельинский картель пуститься в бега впервые за все годы его существования. Провалы в Никарагуа были симптомом более серьезной болезни. После убийства Лары Бонильи наркодельцов три месяца кряду преследовали неудачи.

Главное же — картель опозорил свой народ и глубоко оскорбил президента. Впервые в истории Колумбии был убит член кабинета министров. Белисарио Бетанкур просто не мог оставить безнаказанной такую вопиющую наглость. После убийства Лары Бонильи соотечественники увидели картель в новом свете — то были враги, безжалостные жестокие убийцы, покушающиеся на самые основы Колумбийского государства. И проблему наркобизнеса перестал наконец считать чужой. Она встала для страны во весь рост.

Согласно указу Бетанкура от 1 мая «Об осадном положении» обвиняемые наркодельцы должны были предстать перед военным трибуналом и весь период следствия и суда провести в камерах — без права выхода под залог или на поруки. В случае осуждения им грозили длительные сроки без надежды на досрочное освобождение. Полиции были даны широчайшие полномочия обыскивать, конфисковывать, арестовывать и задерживать для допроса, не предъявляя обвинения. За несколько дней сотни подозреваемых были брошены в тюрьму. Полицейские обыскали больше ста зданий, предположительно принадлежавших картелю. По всей стране был произведен захват самолетов, автомобилей, грузовиков и другой собственности. В Медельине устроили облаву на одной из квартир Пабло Эскобара, но его, очевидно, кто–то предупредил, и Эскобар успел ускользнуть. Полиция захватила и асьенду «Наполес». Колумбийские Общества защиты природы вскоре начали жаловаться, что животные в зоопарке Эскобара голодают. Тогда государство приняло зоопарк под свою опеку и открыло его для туристов.

Дела Карлоса Ледера тоже пошли наперекосяк. Его служащие в «Немецком дворе» сидели без зарплаты, с тех пор как Ледер, испугавшись приказа Лары Бонильи о выдаче, скрылся в джунглях. Теперь все его люди — более 200 семей — всем скопом покидали «Двор». Имение было разорено, строения разрушены дождями и пожарами. Сохранилась только статуя Джона Леннона — единственное напоминание о былом величии.

Берри Сил обнаружил, что большинство картельщиков решили пересидеть облаву в соседней Панаме. Это был, по ряду причин, правильный выбор. Во–первых, от Медельина до Панамы меньше часа лету и торговцы хорошо знали город. Несколько лет подряд они встречались именно в Панаме и отмывали свои доходы в панамских банках.

Но главное, у картеля в Панаме имелся покровитель — генерал Мануэль Антонио Норьега, командующий силами обороны Панамы, самый могущественный человек в стране. О лучшем друге не приходилось и мечтать.

Некоторые наркодельцы лично знали генерала еще с 1982 г., когда Эскобар с Норьегой превратили Панаму в перевалочный пункт для кокаиновых грузов, идущих в США. Много позже в отчетах майамского суда появятся цифры: за каждый груз Норьега получал по 100 000 долларов. Люди Эскобара обучили пилота Норьеги управлять личным самолетом Эскобара, и он курсировал теперь между ранчо Эскобара и Панамой с грузом кокаина на борту. К концу 1982 г., говорилось в тех же отчетах, Эскобар переправил в Панаму 400 кг кокаина, а Норьега поднял таксу до 150 000 долларов за груз. Обе стороны, однако, остались довольны.

А на исходе 1983 г. тандем «картель — Норьега» осмелел еще больше. Дельцы возвели большую кокаиновую лабораторию в Дарьенских джунглях на юге Панамы, в 80 километрах от границы с Колумбией. Члены картеля заплатили 5 миллионов долларов высокопоставленным панамским военным, чтобы заручиться их поддержкой. Не установлено, получал ли Норьега эти деньги лично, но ясно, что без одобрения генерала построить лабораторию такого масштаба было бы невозможно.

Норьега вел опасную игру. Впрочем, кто, если не он, мог позволить себе рисковать по–крупному? Честолюбивый военный крошечного росточка, он страшно стеснялся своего прыщавого лица, за которое и получил прозвище Cara de Pina — Ананасная Морда. В обществе Норьега не блистал и обаянием не отличался. Но это был ловкий, как канатоходец, политик, он умело изображал лидера «третьего мира», дружил с кубинским вождем коммунистом Фиделем Кастро и в то же время преданно служил американскому ЦРУ. Слухи о продажности Норьеги, об его участии в торговле наркотиками и оружием ходили давно. Ему вменялись в вину и более тяжкие преступления, но Норьега всегда выходил сухим из воды, поскольку им дорожили гринго: он позволял им свободно пользоваться Панамским каналом и поддерживал в стране стабильность.

После убийства Лары Бонильи Норьега принял изгнанников под свое крылышко. Он обеспечил главарей картеля телохранителями и давал им полезные советы. Очоа снял дом неподалеку от отеля «Марриот», Эскобар жил в гостиницах «Валле» и «Бамбито» или в «Праздничной таверне». Одному Эскобару убежище обошлось в 1 миллион долларов, эти деньги перекочевали в карман Норьеги.

Под покровительством Норьеги картель вел двойную, с дальним прицелом, игру по восстановлению своего былого могущества. С одной стороны, дельцы запустили огромную лабораторию в Дарьенских джунглях Панамы и намеревались создать по–добные в Никарагуа, а также уточняли с Берри Силом детали перевозки полутора тонн кокаина. Откажется от своих детей Колумбия — их примет Никарагуа. Или Панама. Или кто–нибудь еще. Кокаин — это праздник, который всегда с тобой.