Имменсерит. Легенда о Бьярмалане - Вячеслав Анатольевич Гильштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рана Эфрона почти зажила, и выглядела достаточно хорошо. Он уже не сомневался в действии элексира и пил его регулярно, не смотря на отвратительный вкус.
На двенадцатый день пути они впервые встретили корчму у дороги. Больше домов не было видно. Только двухэтажное, приземистое здание с конюшней и задним двором за высоким забором. Где-то рядом, судя по запаху, был свинарник, в котором никогда не убирали или ещё что похуже.
– Надеюсь, что внутри запах не такой как тут, – поморщился Эфрон.
– Неудивительно, что в округе никого нет и на постоялом дворе, кажется, никого.
Спешившись, путники провели своих вороных через двор, заглядывая в окна дома, но безуспешно. Они были такими грязными и мутными, что даже если внутри зажечь свет, то на улице об этом никто не узнает. Ни у входа в корчму, ни у самой конюшни братьев никто не встретил, и они оставив лошадей и поклажу, зашли внутрь постоялого двора.
Внутри пахло ненамного лучше, но всё-таки терпимее. Кисловатый привкус витал в воздухе. В зале никого не было, но когда Авенир открыл дверь, над ней зазвенел маленький колокольчик. Пройдя внутрь, и осмотревшись по сторонам, братья выбрали себе стол в переднем углу, напротив входа. В этот момент, из дальней двери показался лысый коротышка с огромным пузом, в засаленном фартуке. Он жадно улыбался своими жёлтыми острыми зубками сверкая маленькими глазками. Маленький нос и оттопыренные уши делали его похожим на старую жирную крысу.
– Дорогие гости! – завопил он писклявым голосом, чуть не задохнувшись от радости.
Его восторг был каким-то неприличным, и братья это почувствовали и переглянулись.
– Вы хозяин заведения?
– Да, я. Меня зовут Мотис. Чем могу служить таким прекрасным юношам? – он не отрывал глаз от братьев, осматривая их и жадно ловя каждое слово.
– Мы бы хотели поужинать, лошадей наших надо так же накормить и почистить. Так же нам нужна будет комната с двумя кроватями. Мы уедем на рассвете, платить будем серебром, – объяснил Авенир.
– Что у вас можно поесть? – поддержал брата Эфрон.
– Ооо, я сейчас же отправлю Тотиса, моего сына, что бы занялся вашими лошадьми. Моя жена Лолис приготовит для вас самую лучшую комнату. А на ужин у нас густая похлёбка с потрохами, запеченная свинина и пирог с тыквой. Из питья есть пиво, медовуха и эль.
– Ну тогда неси всё на двоих и по три кружки медовухи. И сыра не забудь. У вас же есть сыр?
– Конечно есть, мои милые юноши, конечно. Сейчас все приготовим, уже бегу – и коротышка умчался куда-то за дверь, скорее всего на кухню, потирая руки.
Братья снова остались одни, но не на долго. В тех дверях, куда убежал лысый коротышка, появился детина, ростом и статью не уступающий Эфрону. Только руки у него были длиннее чем нужно при таком росте. И лицо было каким-то странным. Глаза слегка косили, зубы торчали во все стороны, подбородок напоминал булыжник. Косматые грязные волосы никто и никогда не стриг и не мыл. В общем, горный дикарь, только очень большой. Он пялился на братьев, явно о чем-то размышляя. Но вдруг раздался смачный шлепок и гигант взвизгнул. Это Мотис двинул его скалкой по могучей спине.
– Иди на конюшню! Иди! Приведи лошадок в приличный вид! Шагай, дубина неотёсанная! – орал хозяин корчмы.
– Вечно с ним проблемы. Такой уж уродился, недоумок, но добрый, – добавил Мотис и снова заулыбался, ставя кружки на стол.
– Сейчас будет похлёбка и мясо, – добавил он и снова убежал на кухню.
Братья проводили его взглядом и переглянулись.
– Ты первый.
– Ну уж нет. Давай ты.
– Ладно, я первым пробую местную медовуху, а ты первым готовишь, когда мы отсюда уедем, – предложил Авенир
– По рукам.
Авенир пригубил напиток, и отодвинул кружку, затем снова пригубил. Потом сделал пару целых глотков и заявил, что питьё годное, жить можно.
После первой выпитой кружки наконец-то принесли похлёбку и пару запечённых с мёдом и репой свиных ног. В конце подали целый пирог с тыквой, но он оказался слишком приторным и братья его лишь попробовали. Еда была не самая вкусная, зато сытная. В конце-концов, Эфрон поплёлся наверх – его всегда мотало после медовухи, а Авенир пошел на конюшню проверить лошадок.
Эфрону было то ли хорошо, то ли плохо – он сам до конца этого не осознавал. Голова была такой тяжёлой, будто чугунный котелок одели сверху и по нему периодически постукивали молотом. Ноги и руки не слушались, говорить было тяжело, даже рот держать закрытым составляло проблему. Такой лютой усталости он ещё никогда не испытывал. Будто неделю провёл в кузнице без отдыха, а потом сутки в гору поднимался, не меньше. Перед тем как свалиться без чувств на свою постель, Эфрон по выработавшейся привычке глотнул лечебного зелья и провалился в бессознательную полутьму. Он вроде бы слышал что-то, а вроде бы спал и находился-то совсем не тут, а как бы сверху глядел на всё. Вот Мотис зашёл в его комнату и забрал его глефу. Вот его детина-сын Тотис пришёл и унёс все его вещи, в том числе те, что снял с него спящего. «Да, чудные дела. Приснится же такое» – думал во сне Эфрон. «А где же Авенир? Он-то с конюшни ещё не вернулся» – сын кузнеца попытался проснуться, но у него не получилось. Вместо этого, он увидел как в комнату снова вошли хозяин корчмы с отпрыском и взяв его, Эфрона, за руки и ноги понесли куда-то по лестнице. «Что происходит? Куда вы его, то есть меня потащили?» – хотел крикнуть Эфрон, но ничего не произошло, он оставался нем, как-будто под водой. В ушах стоял шум, глаза уже начали болеть, голова раскалывалась, будто обухом огрели.
Эфрон осознал, что это вовсе никакой не сон и его действительно куда-то несут, он ничего не чувствует и Авенир почему-то пропал.
Мотис что-то кричал, лицо его из покладистой крысиной мордочки превратилось в мерзкую рожу с острыми зубами, глаза из бусинок стали узкими прорезями, он часто дышал и давал какие-то указания Тотису. Они принесли тело Эфрона в подвал, где судя по холоду, был ледник. Его швырнули на огромный деревянный стол, на котором разделывают туши. Корчмарь ушёл наверх, а его сын-полудурок достал откуда-то мясницкий топор. Тут Эфрон увидел лежащего
