Домашние Жучки - Барбара Маккафферти

— Ладно, ладно, — прорычал он. — Может, у меня и были связи на стороне, но это вовсе не значит, что я изменял Филлис.

Я изумленно посмотрел на него. Довольно оригинальное толкование клятвы супружеской верности. Интересно, разделяла ли Филлис его взгляды? Ох, сомневаюсь.

Остальные тоже, кажется, сомневались. Даже Джеб и Фрэд подумали, что Орвал шутит.

Орвал, поняв, что проигрывает, быстро-быстро заговорил:

— Слушайте, я не вру! Мы с Филлис были очень и очень счастливы. Она совсем не возражала против моих… этих, как их… — Орвал снова обнаружил нехватку слов. На этот раз ему попалось на язык вот что: — моих развлечений. Она знала, что для меня это ничего не значит. Что-то вроде… как ее… гимнастики. Да, обычной гимнастики.

Уж не пытается ли Орвал убедить меня, что на кассете озвучена тренировка новых акробатических приемов? Да это может произвести фурор в классической аэробике.

Орвал обвел наши лица, дружно выражающие скептицизм, и тяжко вздохнул.

— Слушайте, разве Филлис не обещала порвать с Хаскеллом, а? Разве не обещала? Она не стала бы этого обещать, если бы наш брак разваливался, так ведь?

По мне, так шибко больших усилий на то, чтобы порвать несуществующую связь, не требовалось. Но Орвал обращался не ко мне. Он смотрел на Верджила.

Шериф откашлялся и мрачно заговорил:

— Орвал, что-то я не слышал, чтобы хоть одна женщина поощряла измены мужа. Кроме того, я ни на секунду не поверю, что у Филлис был роман с Хаскеллом.

Джеб с Фрэдом кивали в такт словам шерифа, как двойной метроном.

Я, наверное, должен был порадоваться за то, что никто не придал значения бредням Орвала. Но что-то продолжало грызть меня. И я даже знал, что именно. Обида. Неужели сама мысль, что я могу вызвать у женщины интерес, кажется настолько противоестественной? Не следует ли мне рассматривать реакцию Верджила и его помощников, как оскорбление? Могу поклясться, что когда Орвал брякнул про мой роман с Филлис, Верджил чуть не лопнул, так его разбирал смех.

Итак, старина Опал возглавил список подозреваемых, а я даже на скамейку запасных не попал. Неужели так трудно поверить, что женщина с лошадиным лицом могла положить на меня глаз? Без ножа зарезали.

Верджил принялся дотошно расспрашивать Орвала о том, как тот провел день, но в глазах шерифа то и дело мелькали веселые искорки.

Орвал стащил с головы ковбойскую шляпу и принялся нервно вертеть в руках, сминая поля. И тогда я понял, почему он так нежно к ней привязан. Особенно в жаркие дни.

Волос у Орвала было ещё меньше, чем у Элмо. У братца на макушке оставалось девятнадцать волосинок, — я пересчитал, когда его однажды сморила дрема на моем диванчике. Но по сравнению с Орвалом, Элмо был волосат, как горилла. У Орвала на макушке было абсолютно пусто, а над ушами — жалкие остатки темных кустиков.

Видимо, допрос с пристрастием настолько испугал ковбоя, что он, сам того не заметив, выставил лысину на всеобщее обозрение.

— Слушайте, да меня даже близко здесь не было, — бубнил он, терзая бесформенные поля многострадальной шляпы. — Я находился на другом конце округа, чинил телевизор в одном доме, потом стереосистему в другом, потом микроволновку в третьем.

Для пущего эффекта Верджил вытащил блокнот и начал яростно строчить. Глаза Орвала расширились. Он подпрыгнул и дрожащим от негодования голосом заговорил:

— Шериф, да вы, между прочим, можете проверить, у меня есть алиби. Если хотите, я дам телефоны и адреса всех моих сегодняшних клиентов.

Верджил устремил на него грустный взгляд.

— Хочу.

Орвалу как будто пощечину отвесили. Из глаз его снова брызнули слезы.

— Да разве бы я мог что-нибудь сделать моей милой, милой, милой Филлис, моей дорогой женушке, да как вам только такое в голову пришло-то, да как вы… — он долго ещё бормотал какую-то несуразицу.

Мне это в конце концов надоело, и я направился через лужайку к дому, собираясь под шумок поболтать с ребятами из криминалистической лаборатории. Может, им удалось найти что-то интересное.

Не успел я и пяти шагов сделать, как меня догнала Имоджин.

— Можно вас на минуточку, Хаскелл? — Я заметил, что она старается держаться спиной к дому, чтобы не видеть происходящего внутри. Наверное, насмотрелась на всю оставшуюся жизнь.

— Слушайте, я просто… гм… я хотела, чтобы вы знали: я ни на секунду не поверила Орвалу про вас с Филлис. Совершенно идиотская идея.

Я молчал, поскольку до сих пор не уяснил, как к этому относиться. Да, мне, конечно, не везло в любви, но неужели мысль о том, что я могу лечь в постель с женщиной, кажется людям такой же абсурдной, как НЛО, Снежный человек или Лохнесское чудовище?!

Имоджин поежилась.

— И знаете, почему я не поверила? По одной простой причине. Мы с Филлис были очень близки… — голос её дрогнул, но она справилась с собой и продолжала: — … будь это правдой, Филлис непременно призналась бы мне. Мы друг другу все секреты поверяли, — она подавила вздох. — О Господи, как мне будет её не хватать.

Я лишь кивнул головой, не находя слов. Никогда не знал, как надо утешать родственника покойного. Особенно если речь идет об убийстве. Обычные фразы типа «Она отправилась в лучший из миров» как-то не вязались с ситуацией, учитывая, каким жестоким способом Филлис отправили в этот лучший из миров. И я поступил так, как всегда поступаю, если мне не хватает слов. Промолчал.

Но Имоджин, похоже, и не нуждалась в моих утешениях. Она продолжала говорить, и этим напомнила мне сестру.

— Филлис действительно могла наплести Орвалу с три короба, но единственно ради того, чтобы позлить его.

По её тону я понял, что это обычное дело. Насочинять черт знает какой чепухи и огорошить мужа.

Хотя, надо признаться, моя Клодзилла превзошла Филлис. В день ухода она поведала мне обо всех своих изменах, только, в отличие от Филлис, она их не выдумала.

— В том-то все и дело, — продолжала Имоджин. — Филлис просто отомстила этому подонку за все его мерзкие пакости.

Я немедленно внес эту поправку в свои суждения. Вероятно, Имоджин считает, что врать мужу насчет несуществующих любовных связей не выходит за пределы нормы, если муж, как она изящно выразилась — подонок.

Я неуверенно оглянулся на Верджила и подонка. Орвал слезливо диктовал шерифу имена и адреса, а доблестный страж порядка с запредельной скоростью заносил их в свой блокнот. Имоджин проследила за моим взглядом.

— Точно говорю, — подонок. Вы это знаете, и я это знаю. Могу поклясться, даже сам Орвал это знает.

Вот это вряд ли. Опыт подсказывает мне обратное. Подонки обычно себя таковыми не считают. Но я с Имоджин спорить не стал.

— Так вы собираетесь доложить шерифу о том, что знаете? — вкрадчиво спросила она, придвинувшись ко мне поближе.

Вообще-то я ничего не знал, но зачем же докладывать об этом шерифу? Посему ответил более чем уклончиво:

— А?

Но Имоджин довольно странно отреагировала на мой блестящий ответ: отступила на шаг и молча уставилась на меня, будто задаваясь вопросом, намного ли мой коэффициент умственного развития превышает братьев Гантерманов.

— Я спросила, собираетесь ли вы рассказать шерифу о том, что знаете? О Филлис и обо всем прочем, — Имоджин говорила теперь очень медленно и отчетливо. Примерно так люди говорят, когда обращаются к Джебу или Фрэду.

Я поневоле покосился на близнецов. Они стояли недалеко от шерифа. Верджил настолько увлекся допросом, что забыл отослать их караулить дверь. Так что близнецы, выражаясь на армейском жаргоне, выполняли сейчас команду «вольно». Фред проводил раскопки в носу. Джеб, по сравнению с Фредом настоящий интеллектуал, сидел на корточках с выражением крайней сосредоточенности на лице. Он завязывал шнурок на правом ботинке. Когда Джеб сосредотачивался на чем-то, язык у него высовывался изо рта сантиметра на два. Казалось, этот процесс может занять у Джеба добрую половину дня.

Мне не хотелось бы иметь ничего общего с образом профессионала, который воплощала эта парочка. Так что на этот раз я ответил без промедления. Почти мгновенно.

— Вообще-то, все, что рассказала мне Филлис — это конфиденциальная информация, и я вправе разглашать её только в случае крайней необходимости.

Имоджин распахнула глаза. Она, наверное, не подозревала, что я знаю слова с таким количеством букв — «конфиденциальная». Я торопливо добавил:

— Или, другими словами, когда в действие вступают взаимоотношения между частным детективом и клиентом, конфиденциальность должна соблюдаться строжайшим образом. — Теперь в глазах Имоджин появилось новое выражение. Словно она боялась, что я в любую минуту могу вытащить из кармана словарь синонимов. Довольный, я продолжал шпарить без остановки: — И уж конечно, единственное обстоятельство, при котором я могу разгласить эту информацию, будет повестка в суд, которую я склонен рассматривать…