Богословская антропология - А. Скола

Поэтому божественное Провидение не ставит под вопрос свободу человека[334].

При таком подходе проблема божественного содействия значительно проясняется. Поскольку отношение между свободой человека и Бога не может мыслиться как взаимная конкуренция, понятно, что наибольшая творческая свобода Бога проявляется как раз в установлении человеческой свободы и ее постоянной поддержке. («Потому что Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению» [Фил 2, 13]).

Тогда ясно, что через божественное содействие мы подходим к пониманию того, что Бог, завершая в Иисусе Христе историю, дает возможность реализоваться человеческой свободе в принятии или отвержении Христа и предустановленного плана Отца.

Таким образом, примат божественной инициативы, сохраняющей свое действие на каждом этапе развития плана спасения, не противоречит и не ограничивает свободу человека, но способствует ее полному осуществлению. Как мы увидим в случае первородного греха[335], зло и грех в человеке имеют своим единственным началом драматичную способность человека отрицать призыв спасительной воли Божией, что ведет к крушению его свободы и утрате самого себя.

Литература для углубленного изучения темы:

P. Mazzarella, Creazione, partecipazione e tempo secondo S. Tommaso d’Aquino, in «Studia Pataviana» 29 (1982), 309–335.

III. Приложение: Творение и естественные науки

Предварительное замечание

Избранный для трактовки богословия Творения подход позволяет рассматривать естественнонаучную проблематику начала мира, избегая как наивного согласования веры и науки, так и нарушения ими границ своей компетенции[336]. Учитывая характер нашего изложения, мы не можем здесь подробно рассматривать бесчисленные частные вопросы, связанные с отношением богословия к наукам о природе[337], но ограничимся указанием общих принципов, отсылая читателя к соответствующим специальным монографиям.

Богословское учение о творении позволяет разуму освободиться от заблуждений, сводящих мир к иллюзии, ничто, или же к не имеющему различий Единому, в котором все сущее теряет свои характерные черты. В то же время, оно позволяет разуму полностью развиться[338]. Действительно, в контексте креационизма разум может опираться на реальное бытие окружающей действительности, а не быть с самого начала блокированным идеей ее иллюзорности.

Возможность преодоления взаимного отчуждения веры и разума открывает новые интересные возможности плодотворного сотрудничества богословия, философии и науки. Поиски более убедительной формулировки связи между разумом и свободой человека могут дать новый импульс исследованиям в области эпистемологии, логики и аксиоматики, если не пытаться сразу же и любой ценой добиться согласия результатов, или исходить из предпосылки, что богословие и наука должны игнорировать друг друга[339]. Для науки эпистемология необходима прежде всего для обоснования ее теорий[340]. Богословие, в свою очередь, нуждается в большей глубине умозрения. Здесь есть плодотворная почва для диалога, от которого все его участники получат только пользу[341].

В частности, результаты исследований в рамках эволюционной теории демонстрируют, что преодоление концепции неизменности мира позволило показать, что в мире существует не только необходимость, но и случайность, возможность, открытость[342]. Однако, эволюционная гипотеза, отбросившая концепцию неизменности мира, провозглашалась и часто выступала в качестве противника веры в творение. Представляется уместным рассмотреть здесь, по крайней мере в основных чертах, как вера в творение, основанная на христианском откровении, может и должна относиться к данным науки о природе.

Чтобы это сделать, необходимо рассмотреть, по крайней мере два ряда проблем. Во-первых, следует внимательнее исследовать связь между креационистским пониманием реальности и эволюционной гипотезой (1. Творение и эволюционизм), а значит, и связь между человеком и его природой (2. Природа человека).

Литература для углубленного изучения темы:

R. J. Russel – W. E. Stoeger – V. Coyne (edd.), John Paul II on Science and Religion, Reflections on the new view from Rome, Citta del Vaticano 1990.

S. Jaki, La strada della scienza e le vie verso Dio, trad.it., Milano 1988.

1. Творение и эволюционизм

Некоторое время в богословии и христианском учении существовало стремление избегать столкновения веры и эволюционной теории[343]. Сегодня, напротив, считается, что в силу вселенского характера истины, провозглашаемой христианством, ему следует оспаривать на научной или философской почве некоторые результаты эволюционной доктрины, особенно когда та пытается лишить права на истину философию и богословие[344]. При этом, прежде всего, необходимо различать эволюцию как научную гипотезу, подлежащую опытной проверке, и эволюционизм как Weltanschauung, охватывающий сферу физики, биологии, антропологии, этики и социологии[345].

Известно, что эволюционная теория прежде всего ставит перед собой задачу ответить на вопрос, почему те или иные вещи таковы, каковы они есть, чем они определены и, наконец, какова их связь со всей остальной реальностью: здесь проявляется коренное отличие этой теории от богословия, исходящего из веры в акт творения. Действительно, эволюционистский подход относится к сфере описания, ограничиваясь размышлением над процессами, приведшими к нынешнему состоянию объективно существующего мира, а вера в творение стремится показать, почему в конечном итоге, мир существует и дать, тем самым, исчерпывающее объяснение отличия бытия от ничто[346].

С учетом этого различия понятно, что сама по себе проблема творения непосредственно не затрагивает науку, тогда как вера в творение небезразлична для эволюционной теории, поскольку была исторически связана с конкретной формулировкой, согласно которой все отдельные формы реальности возникли и пребывают благодаря непосредственному вмешательству Бога[347]: именно такая постановка проблемы радикально отвергается эволюционной теорией.

Однако при всякой попытке достичь положительного синтеза двух подходов к реальности и показать, что эволюционный подход является в некотором смысле следующим шагом в рамках креационизма, вставала проблема сотворения человека. Считалось, что вера обладает неким донаучным видением творения, сохраняющим специфику человеческого существа по сравнению с остальным тварным миром. Конечно, в этом большую роль сыграло буквальное прочтение книги Бытия. Со своей стороны, Учительство Церкви придавало решающее значение тезису о непосредственном сотворении души Богом[348].

Результаты разного рода научных исследований, изучавших предполагавшийся эволюционной теорией процесс очеловечивания, явились серьезным вызовом для подобных представлений, поставив под сомнение возможность следовать относящимся сюда утверждениям христианской веры. Другими словами, можно ли в рамках эволюционной картины Вселенной говорить об уникальности человека, со всеми вытекающими отсюда следствиями? Было бы явно недостаточно, трактуя этот вопрос, оставлять в компетенции Бога только акт сотворения души и считать формирование тела результатом эволюционного процесса. Делать так не позволяет представление о единстве души и тела, являющееся непреложной истиной христианской веры.

Возражение, вызванное этим антропологическим аргументом, требует, следовательно, пересмотра самих оснований проблемы взаимоотношения веры и мировоззрения (а. Вера и «видение мира»). Затем будут подробнее рассмотрены богословские вопросы, связанные с экологическими проблемами (б. Экологическая проблема) и, наконец, связь новой научной концепции «открытого мира» и богословских тенденций (в. Мир как «открытая система»).

Литература для углубленного изучения темы:

C. von Schonborn, Catechesi della creazione e teoria dell’evoluzione, in «Communio» (100) 1989, 30–46;

C. Muratore, L’evoluzione cosmologica e il problema di Dio, Roma 1993, 7–138.

а) Взаимоотношение веры и «видения мира»

Проблема соотношения веры и картины мира существовала уже в ранней Церкви: уже тогда образ мира в Откровении был весьма далек от того, что предлагалось научной и философской мыслью эллинистической культуры. Но и еще раньше, в ветхозаветный период, вера в творение пронизывала различные культурные контексты, не подвергаясь при этом какому-либо сомнению.

Но тогда, может быть, нужно не предполагать абсолютного совпадения веры и представлений об устройстве мира, но использовать новые научные достижения для обновленного изложения одного и того же фундаментального материала?