Лаврентий Берия. Кровавый прагматик - Лев Лурье

Чекисты обещали Джугели, что эти письма останутся в тайне и будут переданы адресатам. Сделать им это было легко, так как подполье было пронизано агентурой Берии. Но ни передавать письма, ни вести переговоры большевики изначально не собирались. Послания такого всем известного рыцаря без страха и упрека с призывом не поднимать восстание нужны были исключительно для демонстрации силы ЧК и деморализации других меньшевиков. Незадолго до назначенной даты восстания чекисты выложили эту свою козырную карту.

26 августа 1924 года в нескольких ведущих грузинских газетах публикуются на грузинском и русском языках «записки» Валико Джугели из камеры № 19 ГрузЧК. Личные письма тут же стали известны всей Грузии и произвели на готовящихся к выступлению повстанцев ошеломляющее впечатление. Руководитель восстания предлагает его отменить.

30 августа грузинские газеты опубликовали письмо еще одного подпольщика – Михаила Когуашвили. Это меньшевистский боевик из рабочей среды, специалист по убийству провокаторов. Террорист описывает, как он последовательно убил пятерых человек, в том числе члена ЦК меньшевистской партии Бендилиани, который, будучи разоблаченным, «удрал и скрывался на квартире чекиста Берии». Там же нашел убежище и другой меньшевик Мурат Хитаров. В письме содержится указание на то, что сотрудником ЧК оказался и бывший меньшевик Николай Гегечкори.

В газетах письма Джугели и Когуашвили соседствовали с описанием ареста и раскаяния знаменитого эсеровского боевика Бориса Савинкова. Все вместе это создавало впечатление безраздельного могущества советских чекистов. Берия обезглавил и деморализовал восстание.

Впрочем, объективно вооруженный мятеж был даже на руку чекистам. Он выводил все грузинское подполье на поверхность и позволял одним махом расправиться с ним без всяких сантиментов и партийных ограничений. Но и меньшевикам отступать было некуда: подпольная борьба себя исчерпала, власть большевиков укреплялась и рано или поздно их всех ждал неминуемый арест.

Вооруженные отряды у заговорщиков имелись. В труднодоступных горных районах Грузии уже три года действовали так называемые банды, по сути отряды антисоветских повстанцев. Самым сильным из них был отряд под командованием князя Константина (Какуца) Чолокашвили, действовавший в Душетском уезде Кахетии.

Как говорил в своем последнем слове на процессе 1925 года член паритетного комитета Яков Джавахишвили, «обвинитель попытался представить Чолокашвили как грабителя и убийцу, вспомнил его прошлое: раньше он был адъютантом и поверенным продовольственной комиссии. Мой моральный долг заявить, что Какуца Чолокашвили в течение трех лет был только бойцом за национальную независимость и лучшим партизаном». В Горийском уезде воевал с большевиками отряд Касрадзе, а в лесах Боржоми партизанили повстанцы Шакро Кумеритошвили. По данным чекистов, они собирались похитить какого-нибудь видного большевика – то ли Буду Мдивани, то ли Филиппа Махарадзе, ограбить скорый московский поезд из Москвы, убить находящихся на отдыхе в Боржоми заместителей Троцкого по Реввоенсовету Клима Ворошилова и Эфраима Склянского.

Однако решительно настроенных боевых отрядов было не слишком много. На успех можно было рассчитывать только при широкой поддержке населения.

Восстание началось, как и планировалось, 28 августа 1924 года. Несмотря на попытки Комитета координировать действия разных групп повстанцев, мятеж развивался хаотично. Поэтому советское руководство Грузией имело возможность маневрировать, наносить быстрые и эффективные ответные удары.

Первым городом, захваченным мятежниками, стала Чиатура в Имеретии. Здесь добывали марганец, было много шахтеров, проявивших себя еще во время революции 1905–1907 годов, кстати, под руководством Иосифа Сталина.

28 августа 1924 года на рассвете мятежники во главе с князем Георгием Церетели захватили Чиатуру и образовали «Временное правительство Грузии». Но уже через два дня красноармейцы вытеснили восставших из города. Непродолжительным было и восстание в Мегрелии, центр которого находился в Сенаки. Последним городом, захваченным мятежниками, стал кахетинский Душет.

Руководил подавлением восстания приехавший из Москвы Серго Орджоникидзе. 31 августа 1924 года Коллегия Чрезвычайной комиссии Грузии объявила:

…События последних дней, когда меньшевистские бандиты совместно с князьками, дворянами, генералами и купцами произвели вооруженное выступление в Чиатурах и в некоторых других пунктах Грузии, показывают, что нет границы поползновениям контрреволюционеров и что самая суровая расправа со стороны органов пролетарской власти с преступниками, ввергающими трудовые массы в кровавую авантюру, способна предотвратить страну от повторения этих безумных попыток. Поэтому Чрезвычайная Комиссия Грузии постановляет… организаторов восстания против пролетариата и непримиримых врагов рабоче-крестьянской власти предать высшей мере наказания – расстрелу.

На основании этого и последующего постановлений были «расстреляны на месте 44 активиста заговора, в том числе 17 бывших князей и помещиков и 18 участников банды Чолокашвили, занимавшихся убийствами и грабежами».

2 сентября ЧК Грузии известила в газетах о расстреле 24 арестованных по обвинению в подготовке восстания. Среди них члены ЦК меньшевистской партии Хомерики, Чхинкашвили, Агава и Джугели, а также член ЦК партии народных демократов Цинамджгваришвили. 4 сентября объявили о расстреле еще 12 человек в Аджарии.

В Мцхете чекистам удалось задержать руководство «Комитета независимости Грузии»: председателя князя К. Андроникашвили, членов ЦК национал-демократов Я. Джавахишвили и М. Ишхнели, члена ЦК СДПГ(м) Ж. Джинорию, члена КНГ от партии грузинских эсеров М. Бочоришвили. Уже 5 сентября они обратились к повстанцам с призывом сложить оружие. Только князю Константину Чолокашвили удалось спастись: в конце 1924 года он вместе с частью своих бойцов бежал через Турцию во Францию.

Параллельно шла антименьшевистская кампания по отработанной схеме: митинги на заводах с требованием расстрела всех причастных к мятежу, в прессе публиковались письма трудящихся с подобными признаниями: «при меньшевиках жилось не то, что теперь, свободы не было никакой». Сообщалось, что 17 тысяч рабочих и крестьян с проклятиями покинули предательские ряды партии меньшевиков. Собрали совещание делегатов всегрузинского съезда бывших меньшевиков. Хотя среди участников восстания большинство составляли рабочие Чиатуры и крестьяне Мегрелии, пресса указывала, что все это интриги бывших помещиков. Как говорил секретарь Аджарского обкома партии Леван Гогоберидзе: