Перст судьбы - Ребекка Уинтерз

Лукас стал серьезным.

— Я слышал об этом пожаре по радио. Хорошо, что сам Херб остался жив.

Однако Андреа не была расположена говорить о Хербе.

— А что случилось с вами? — спросила она дрожащим голосом. — Что вас так задержало?

— Ничего страшного, — ответил он.

— У вас вечно «ничего страшного»! — разозлилась Андреа. — Хоть раз в жизни скажите правду!

Протянув руку, он положил ладонь ей на бедро и погладил. У нее руль чуть не вылетел из рук, она ахнула.

— Анди, я умираю с голоду и падаю с ног. Мне бы добраться домой. Прошу вас, зайдите ко мне. Я приведу себя в порядок и все расскажу, если у вас не пропадет интерес.

Это звучало соблазнительно. Но она боялась: она так его любила, что согласилась бы на все, чего он захочет. А потом настанет расплата.

— Я даже не знаю, где вы живете, — сказала она после долгого молчания. Он слегка сжал ее ногу, отчего горячая волна разлилась по всему телу. Слава Богу, он убрал руку.

— Ну, это поправимо. Дом стоит на улице Норт-Велли, по бульвару Рио-Гранде.

Услышав адрес, Андреа не удивилась. Так и должно быть: они живут на разных полюсах, в буквальном смысле слова. И если он продолжает, после расчетов со всеми акционерами, жить в самом роскошном районе Альбукерке, значит, он потерял далеко не все. Ее же церковь объединяет людей, которые всю жизнь пытаются свести концы с концами. И еще проблема: какие же он покрывает расстояния, ежедневно добираясь в свой аэропорт и совсем в другую сторону — раз в неделю на тренировки!

Андреа чуть скосила на него глаза. Голова его откинулась назад, он как будто спал, прижав лампу к своей груди. Ее охватила жалость при виде синяков под глазами и осунувшегося лица. Судя по всему, ему выпали на долю тяжкие испытания. Какое счастье, что я, именно я везу его домой, подумала Андреа.

— Люк, — она потрогала его за руку, — мы едем по Рио-Гранде, где сворачивать?

Не открывая глаз, он сжал ее ладонь.

— Проедешь три квартала и увидишь на правой стороне хижину, как бы отступившую в глубь сада; крыша плоская, кирпичная отделка.

Андреа увидела дом почти сразу: он был единственным на этой улице воплощением местного колорита. Выделяясь среди особняков, построенных в разном стиле — от старого английского «тюдор» до самого последнего модерна, — этот дом был словно порожден древней землей, на которой стоит, от него веяло ни с чем не сравнимым духом штата Нью-Мексико.

Изнутри дом был устроен по классическим канонам, но всюду были разбросаны яркие пятна картин и вытканных вручную ковров. Темная мебель, украшенная ручной резьбой, напоминала о прекрасных традициях испанского и индейского искусства, еще живых на юго-западе США. Это жилье было бы идеальным для большой семьи: просторное, оно в то же время дышало теплом и уютом. Едва войдя в дом, Андреа получила новое представление о Лукасе, о его происхождении. Какой жуткой, видимо, казалась ему тюремная камера после этого великолепия, подумала она и вздрогнула. Обняв за плечи, Лукас привел ее в очаровательную кухню с камином, отделанным белой керамической плиткой.

— Нальешь мне выпивку? — спросил он. — Я держу виски в шкафчике над раковиной.

— Думаю, я с этим справлюсь.

— Хорошо. — Он снял с нее куртку, потом жестом фокусника выкрал ключи от машины из ее кармана и позвенел ими у нее перед глазами: — Беру их с собой, чтобы ты не ускользнула, пока я буду мыться. Я быстро.

Ненужная уловка, подумала она, я и так не уйду.

Он действительно вышел из ванной минут через десять, шлепая босыми ногами, одетый в темно-коричневый бархатный халат, не скрывающий мускулистых ног и похожий по цвету на его мокрые волосы.

Лукас присел к столику для завтраков, проглотил виски и откинулся на спинку стула, глубоко вздохнув от удовольствия. Посмеиваясь, Андреа стояла рядом, держа на подносе бутерброд по-турецки, а к нему — помидоры и салат-латук. Он проглотил все это в один момент.

Андреа поняла, что самое большое наслаждение — это смотреть, как насыщается голодный человек. Собственно говоря, ей нравилось разглядывать в нем все — от ушей изящной формы до ухоженных ногтей. Наверно, ей просто нравилось быть с ним рядом — только и всего.

— Люк, я долго терпела и ничего не спрашивала. Может, расскажете мне, что все-таки случилось? — Она подала еще один бутерброд.

Он начал говорить, не забывая жевать:

— Вчера вечером мне нужно было срочно лететь в Байард, чтобы отвезти плазму крови в больницу. Я отвез, переночевал в мотеле и сегодня в шесть утра взял старт в аэропорту Грант-Каунти при плотной облачности. На полпути к Альбукерке меня встретил страшный ветер. Есть такой ветер, называется «стригун» — слыхала?

Она кивнула, ожидая продолжения.

— Короче говоря, мне пришлось сделать вынужденную посадку на какой-то поляне, на самом краю Национального парка Сибола. Пока я садился, правый мотор зачах, а радио сдохло.

— Боже мой! — Андреа почувствовала, что кровь стынет у нее в жилах.

Он откусил еще от одного бутерброда.

— Ничего страшного. Однако мне пришлось совершить прогулочку в двадцать миль при почти нулевой температуре, чтобы добраться до ближайшего городка, Магдалена, — это было довольно интересно. Особенно если учесть, что предыдущим вечером я не ужинал, а утром не успел ничего проглотить.

Андреа непроизвольно зажмурилась. Я могла его потерять.

— Как же вы добрались до Альбукерке?

— На автобусе.

— Вы шутите? Неужели никто не вылетел за вами на самолете?

Он покачал головой:

— Нет. Был слишком сильный ветер. Кроме того, в Магдалене, куда я добрался, все телефонные провода были сорваны.

— Да это же чудо, что вы живы! — воскликнула Андреа. — А как же ваш бедный самолет...

Он по-доброму засмеялся.

— Не волнуйся, я летал на самолете компании, а он застрахован. Страховка покроет весь ремонт. Мой «Бичкрафт» — прогулочная машина.

— А-а. — Она почувствовала себя страшной дурой. Но ведь в его жизни столько всего, незнакомого ей.

— А ваш босс, оценит он, что вы рискуете жизнью, выполняя его задания?

— Какой босс?

— Мистер Рейнольдс, или кто там у вас. Владелец компании, который вас нанял.

Он засмеялся, вернее — захохотал от всей души. Она снова увидела во всей красе его белозубый рот и поняла, как неиссякаема его любовь к жизни. Удовольствие от созерцания этого человека было так велико, что отдавалось в ее сердце почти болью.

— Что тут смешного? Я не понимаю.

— Дорогая, если бы на суде вы внимательно прослушали список того, что у меня осталось, вы бы заметили там фирму «Авиаперевозки Рейнольдса». Одну из тех, которыми я владею.