Новинки инопланетной фантастики. Зазеркальщики - Константин Игнатов

– Чего только не наплетет человек ради оправдания собственного преступления. – Лорик расстроено покачал головой. – Нешто я мог спровоцировать собственное же убийство? Да как у тебя, Тур, только язык поворачивается делать подобные заявления?

– Но ты же орал, как на базаре, причитал нарочито громко, как тебе бедолаге неудобно, видишь ли, сидеть под корягой, свернувшись калачиком.

– Ты отрицаешь тот факт, что в грязной норе мое тело действительно приняло крайне тяжелую для дыхания позу?

– А я, блин, что на кровати в это время лежал кверху пузом? У меня что поза другая была? – повысил тон Турбошокер. – Знаешь, мне в отличие от тебя на выживание дается только один шанс. Если б я тогда силой не захлопнул тебе пасть, нас бы пришили обоих. Но тебе-то по фигу…

– Ты, чел, все преувеличиваешь, пытаешься увернуться от ответственности, выскользнуть ужиком на сторону. Нельзя же бить товарища по несчастью прикладом по голове!

– А если долбанный товарищ орет во всю глотку, как резанный, фактически вызывает огонь на себя, т. е. на нас двоих?!

– И что?!

– Что-что… Извини. Не рассчитал. Вообще-то, бытует мнение, что черепок у вас крепкий, как дерево. – Тур ухмыльнулся. – Мозги-то деревянные. Значит, и котелок – тоже.

– Деревянные – не деревянные, а в освоении космоса у нас успехов побольше вашего.

– За счет подлости убогой исподтишка и выезжаете, как в нашем случае.

– При чем тут подлость, Тур? Вы, люди, такие тугодумы! Я выбрал в критической ситуации наилучший оптимальный вариант, обеспечивающий мое самосохранение. – КериБари выразительно поднял вверх палец. – Наиважнейший инстинкт!

– Возродиться за счет друга, – вставил Турбошокер.

– Ну и что с того, что мы были друзьями? – не унимался потусторонщик. – Кабанчики, хрюшки, гуси, курицы, бычки и козы тоже считают вас друзьями, полностью вам доверяют. А вы их под нож на мясо… Вот тебе и благородство и всеобщая справедливость.

– Коль уж на то пошло, человек выращивает кабанчика, кормит его, холит.

– Не обязательно. Люди с таким же успехом убивают и диких животных в свое удовольствие. Это называется охота – старинная мужская забава. И не только мужская. Разве не так?

– Хочешь сказать, я для тебя – дикий вепрь, а ты на меня охотишься? – удивился Трафик.

– Не совсем так. Тут забава наизнанку, охота наоборот. Я играю в поддавки. А ты попадаешься, клюешь. – Лорик покровительственно потрепал Шокеру кудри. – В конце концов, согласись, Тур, ведь я же не просил тебя меня убивать. Объективно говоря, это было твое решение, твой поступок. А за свои действия вменяемый взрослый человек по всем законам обязан нести ответственность.

– Твои речи напоминают басню про волка и овечку. Там серый разбойник, не найдя реальных оправданий для своего живодерства, признается в конце бедной жертве: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».

– Замечательный пример, – одобрил инопланетянин. – Ты тоже виноват. И отвечать придется по всей строгости, несмотря на уловки.

– Каким образом?

– Твой товарец – барахло ходовое – я реквизирую в качестве компенсации за материальный и моральный ущерб.

– А меня в расход? – уныло поинтересовался Турбошокер.

– Люди – ужасно приземленные существа. До вас никак не доходит высокий смысл, заложенный в Акте Возмездия. Это же не какое-то там примитивное злобное бесцельное убийство.

– А что же это по-твоему?

– Взгляд в будущее; эффективная воспитательная акция; поучительный пример; предостережение буйному бесбашенному подрастающему поколению.

– Надо же. Мудреный постулат. Вытекающие из него следствия – лично для меня?

– Ты вот сидишь сейчас передо мной увязанный, как личинка, обездвиженный, бедненький, несчастненький. У меня вот-вот слеза накатится от чувства сострадания! Ну какая тут вендетта?

– Действительно, – посочувствовал чужому Шокер. – Глупая профанация идеи.

– Полная профанация, – поддержал потусторонщик. – Для усиления воспитательного эффекта ты должен быть счастливым и беззаботным. Представь, – мечтательно проворковал зазеркальщик. – У тебя красавица жена, прекрасные, подающие надежды детишки. Ты любимый и любящий папочка и муж. На работе тебя уважают и ценят. Правда, здорово?

– Ага, – прогудел Трафик.

– Изюминка в том, что тебе должно быть, что терять! Вот тогда я тебя и кокну – в назидание грядущим поколениям.

– О, Боже! Как все сложно! – скривился Турбошокер. – А если я приму обет безбрачия, тогда что?

– Свои счастливые моменты есть и у монахов-отшельников. Нужно только постараться понять их, постигнуть их печали и радости, сблизиться с ними духовно.

– Чтобы потом прибить из-за угла… Лорик, ты, оказывается, страшный зануда.

– Я просто вдумчивый рассудительный зазеркальщик.

– Не проще ли в таком случае отсрочить нашу встречу еще на двенадцать лет, чтоб у меня было время поразмыслить о вечном – в воспитательных целях?

– Ты намекаешь на повторное мое физическое устранение?

– Ну я бы назвал это философской паузой…

– Нет, Шокер. Это вариант тупиковый – не подходит ни мне, ни тебе. И ты об этом отлично знаешь.

– Предполагаю… Какая же перспектива ожидает меня в ближайшем будущем?

– Тут неподалеку, на одной невзрачной планетке базируется производство по обогащению радиоактивных руд. У хозяев предприятия периодически возникает напряженка с трудовыми ресурсами. Мы, зазеркальщики, иногда по старой дружбе подкидываем им работников. Сдам тебя за определенную плату в аренду на пару лет.

– В рабство?

– Почему сразу рабство? Рабы пашут бесплатно – за похлебку. А тебе будет начисляться довольно приличная заработная плата. Другой вопрос, что получать ее буду я, дабы не обременять тебя ненужными проблемами. Да и условиями там не самые ужасные. В тюрьмах на Земле бывает похуже.

– Какие вы, зазеркальщики, все-таки алчные, – поразился Трафик. – Жадность – самый дурной порок.

– Тебе ли, о смертный человек, не знать о бесценности жизни! Ты задолжал мне за нее слишком много – все, что у тебя есть! К тому же, дорогой Тур, не забывай о воспитательной составляющей. Размышления в трудах в поте лица своего позволят тебе вскрыть самые глубинные мотивы всех своих стратегических ошибок, дабы не допустить их в будущем.

– Поучать других – любимое занятие крохоборов и дармоедов.

– Не скрою, Тур, там немного вредные условия производства. Но ты же крепкий парень весельчак-космолетчик. Тебе все нипочем. Полагаю, годик-другой в обществе бритых арестантов пойдет тебе исключительно на пользу. Воспитательный эффект увеличится, как минимум, вдвое.

«Шутки шутками, но месть у зазеркальщиков и впрямь обставлена с размахом, – нахмурился Турбошокер. – Благо, хоть сам Акт Возмездия откладывается на неопределенный срок. Как-нибудь вывернусь, не впервой…»

– Послушай, чужой, давно хотел спросить, – обратился к Лорику Тур. – Так, ради интереса. А ты помнишь свои ощущения между жизнью и смертью, когда душа отходит на небеса? Там, говорят, всех ожидает таинственный тоннель с ярким светом; музыка дивная звучит… Это правда?

– Воспоминания есть, но очень смутные, будто подернутые пеленой. Сначала безбрежная радость, светлый тоннель. Но потом непередаваемый ужас – огромное давление, ты как бы пробираешься узкими-узкими ходами ползком, без воздуха под какими-то тяжеленными глыбами, толщами «чугунной» породы. В первый раз очень страшно! Но выход обязательно будет, чудесная музыка тоже, я это знаю совершенно точно. Поэтому воспринимаю неудобства смерти весьма спокойно, как на приеме у дантиста. Сначала больно. Зато потом все будет в полном порядке – обязательно! Вообще, эти ощущения, ощущения потусторонья в большей мере от нас закрыты так же, как и от вас, землян. Бог не желает, чтоб мы путали одно воплощение с другим. Но иногда, особенно после бокала-другого хорошего забористого Бальзама Озарения, мне кажется, я слышу ту дивную мелодию; мне вновь хочется туда, – разоткровенничался КериБари.

«Ах вот почему потусторонщик под действием Бальзама подвержен суициду. Оказывается, напиток пробуждает в нем самые приятные воспоминанья Зазеркалья, – с удовлетворением отметил про себя Трофим. – Интересно, как там продвигаются дела у Астры; узнала она рецепт инопланетного вина или нет?..»

Чужой встал, выдержал молчаливую паузу, демонстративно посмотрел на циферблат старинных настенных часов, показывая, что аудиенция окончена, и покатил антиперегрузочный кокон, в который был упакован Турбошокер, к выходу. Конструкция кокона предусматривала специальные выдвижные колесики снизу, чем сильно облегчила жизнь зазеркальщику. Потусторонщик с ликующим видом подталкивал перед собой здоровенное кресло с человеком, словно сундук с сокровищем.