Вернуться живым невозможно - Александр Тамоников

Посол спросила:

— Я знаю этого человека? Кто он?

Гордиенко улыбнулся:

— Его в лицо знают единицы. Фамилию десятки. Своими жизнями и свободой ему обязаны тысячи людей. Назвать его фамилию я могу, но вам, уверен, она ничего не скажет.

— И все же кто он?

— Если угодно, некто генерал-лейтенант Шаповалов Андрей Александрович.

Соколовская потерла лоб:

— Шаповалов, Шаповалов. Что-то знакомое, но… нет, вы правы, эта фамилия мне ни о чем не говорит.

— Так и должно быть! Страна узнает своих истинных героев, когда ставит скромные обелиски на их могилы. Впрочем, в разведке к этому относятся спокойно.

— И вы уверены в том, что он сможет организовать помощь посольству в случае нападения?

— Да! После штурма. А во время первой волны атак вашу безопасность, Виктория Константиновна, я беру на себя. Только если вы не против и будете подчиняться во всем, невзирая на разницу в должностном положении. А еще лучше было бы вам покинуть страну, пока это не составляет труда и возможно.

Посол взглянула на офицера разведки:

— Я останусь на своем посту, что бы ни произошло в Тайбе. Тем более что не сомневаюсь, вы сумеете меня защитить.

— Но для этого вам придется слушать меня!

Соколовская вздохнула:

— Вам не понять, как нам, женщинам, даже занимающим государственный пост, иногда хочется забыться на сильном плече настоящего мужчины. Почувствовать себя слабой, но уверенной в том, что тот, кто рядом, всегда защитит, обогреет, обласкает, наконец.

— Пройдет немного времени, и вы забудете о своих словах!

— Нет, Анатолий Семенович, не забуду. Возможно, захочу забыть, но не смогу. Простите, я не должна так вести себя!

Подполковник внезапно, даже для себя, спросил:

— А вы смогли бы связать со мной свою жизнь?

И замер, трепетно ожидая ответа.

— Честно?

— И никак иначе!

— Смогла бы!

Гордиенко растерялся. Соколовская улыбнулась:

— Для тебя это неожиданно?

— Да!

— А для меня давно уже нет! Я имела несчастье, а может счастье, полюбить тебя! Только пойми правильно, сейчас не стоит говорить об этом. У нас еще будет время, если его не отнимут террористы, разобраться в своих чувствах. А пока… пока работай! Делай то, что считаешь нужным делать. Жарикова я сегодня же отправлю в Москву, чтобы он не мешался здесь. Его обязанности переходят к тебе. Я надеюсь на тебя, на твой опыт. А насчет строителей, разрешаю эвакуацию!

— Вика!

Посол прервала подполковника:

— Личное позже, Толя! Ведь у нас все только начинается. Не надо торопить то, что придет само! Хорошо?

— Хорошо! Разрешите идти, госпожа посол?

— Идите, господин заместитель!

Гордиенко покинул кабинет главы дипломатического представительства. Все в голове перемешалось. Он любил Соколовскую с того момента, как впервые увидел ее. Любовь пришла сразу и крепко зацепила боевого офицера. Он считал, что не может рассчитывать на взаимность, хотя Соколовская нередко оказывала ему знаки повышенного внимания в отличие от остальных сотрудников посольства, с которыми вела себя равно недоступно. А тут вдруг на! Она тоже любит его! Посол страны любит какого-то подполковника внешней разведки. Может, надвигающаяся опасность настолько обострила чувства, что женщина просто не в состоянии была скрыть их под должностной маской? Наверное, так! Но какая, в принципе, разница, когда ЭТО произошло? В обычной обстановке или под угрозой смертельной опасности? Главное –  произошло! И Гордиенко почувствовал себя счастливым. И вместе с этим еще сильнее. Настроение не испортил даже Жариков, вышедший с чемоданами во двор к машине, чтобы проследовать в аэропорт к самолету посольства. Увидев подполковника, он злобно сказал:

— Вы ответите за срыв работы посольства. А еще офицер! Какой вы, к черту, офицер? Вы паникер и бабий поволока. Воспользовались слабостью посла, чтобы выставить себя этаким героем? Но вы не герой, вы обычный ловелас. Расчетливый ловелас. Разыграли целый спектакль, дабы заполучить даму. Не думал, что Соколовская столь близорука. Нашла кому поверить! Но учтите, ничего у вас не выйдет! Скоро вы все здесь узнаете, кто такой Жариков! Я вам устрою!

Гордиенко спросил:

— Все сказал?

Заместитель посла аж взвился:

— Нет, не все! И не сметь мне тыкать, офицеришка! Перед тем как залезть в постель к Соколовской, не забудь спрятать подальше погоны, которые скоро снимут с тебя!

Подполковник едва сдержался, чтобы не врезать Жарикову в челюсть. Ответил:

— Я ничего не забуду! Но и ты запомни. Я сниму погоны только вместе с твоей головой. А сейчас проваливай, не доводи до греха, а то в лайнер на носилках внесут! Это я тебе гарантирую!

Жариков крикнул водителю:

— Ну, чего рот открыл? Загрузились? Поехали! –  И, бросив яростный взгляд на Гордиенко, процедил: –  Пропадите вы здесь все к чертовой матери!

Подполковник ответил любезностью на любезность:

— Тебе того же, господин бывший заместитель!

Машина с Жариковым ушла. Вскоре он вылетел в Москву. Это был последний мирный рейс из Бутара.

Афганистан, Ажрабское ущелье.

Резиденция Абделя Аль Яни

В полдень, проводив белокурую красавицу Беллу, Харт начал подготовку к собственному переходу из Афганистана в Бутар. Как и было договорено, наемник в полной экипировке, без оружия, в 16.00 прибыл в кабинет главного террориста. Вошел без приглашения, сел в кресло:

— Я готов, шейх!

Абдель взглянул на него:

— Это хорошо! Номера в гостинице «Националь» ждут и тебя, и твоих товарищей. Остальное по плану!

— Сделаем все в лучшем виде! Хотел спросить, твои люди реально контролируют обстановку в Тайбе или лишь докладывают об этом?

— Беспокоишься, не стал ли известен наш план русской разведке?

— Не без этого, –  признался Харт, добавив: –  Русские могут обвести вокруг пальца кого угодно. Впрочем, насколько мне известно, ты сам однажды чуть было не спалился, захваченный не кем-нибудь, а теми же русскими.

Абдель недовольно проговорил:

— Но не спалился. Да и когда это было? Нет, Вильям, сейчас в Бутаре все под контролем. Иначе и строителей, и сотрудников посольства уже эвакуировали бы в Тайрун к шакалу Регелану, продавшемуся с потрохами неверным. Этого не произошло. Страну покинул лишь заместитель посла. Это нормальный процесс. Все это подтверждает, что русские в Тайбе не ожидают нападения. Строители по-прежнему занимаются обычным делом.

— Что ж! Прекрасно! Можем отправляться в Пакистан!

— Я провожу тебя!

На улице уже стояли лошади и поводыри-проводники. С ними наемник прибыл сюда, с ними вновь уходил.

Конный отряд покинул кишлак Назари.

В 20.50 он благополучно достиг границы, где Харта встретили уже знакомые люди пакистанского террориста Маджахура Шараф и Ариз. Из кишлака Сарди к Пешавару пошли на старом, но шустром джипе.

Не доезжая Исламабада, джип повернул в сторону к периметру проволочного ограждения, за которым стояли ряды старых американских истребителей. Спустя десять минут джип беспрепятственно въехал на территорию военного аэродрома, где его ждал небольшой двухмоторный самолет.

Шараф указал на него:

— Ваша «птичка», мистер Харт! Она доставит вас в Бутар. Мы же свою задачу выполнили.

— О'кей, привет Маджахуру! И всем террористам Пакистана.

Как только наемник поднялся на борт самолета, тот, взревев двигателями, начал выруливать на основную взлетно-посадочную полосу. И никакого тебе пограничного или таможенного контроля. Мафия. Правильно говорят, она бессмертна и не имеет границ. Легкий самолет доставил Флинта в Тайбу спустя два с небольшим часа. В 23.05 по местному времени, также избежав проверки бутарских пограничников и таможенников, Харт вышел из аэропорта. Поймал такси, которое доставило его к отелю «Националь». Где его сразу же встретила стая местных проституток. Они вели себя, как надоедливые мухи. Обступили европейца, безо всякого стеснения демонстрируя свои прелести, не давая наемнику войти в фойе. Лепетали что-то на фарси, но с примесью какого-то другого языка, неизвестного Флинту, и что-то показывали на пальцах. В стороне стоял какой-то тип в халате, похотливо улыбаясь.

Харт обратился к нему:

— Эй, горец, чего добиваются эти шлюхи? Не понимают, что человек не желает проститутку?

Сутенер ответил:

— Э, мистер! Эти дамы теперь не отстанут, пока вы не заберете с собой одну из них. Шлюхи и живут только с того, что подставляются приезжим. Европеец для них редкая удача. Так что лучше снимите какую-нибудь красотку. Не пожалеете. Наши сучки в постели яростнее загнанного в капкан барса! А на пальцах показывают, сколько хотят получить за ночь.

— И сколько же?

— От десяти до пятидесяти долларов!

— Так мало?

— Это для вас мало, для них много!

— Ясно!

Харт оттолкнул от себя шлюх, указал пальцем на самую высокую, длинноногую, с черными как смоль длинными волосами, крупной грудью и большой задницей бутарку: