Антисвинизм. Чёртов узел - Наум Баттонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наша история – не исключение. И подтверждение тому то, что, несмотря на засекреченность этого дела, мне удалось всё-таки раскопать правду. Нет, я нашёл её не в официальных летописях или криминальных архивах. Хотя и это, наверное, есть. Я нашёл её в виде старой, всеми забытой рукописи на чердаке старого разрушенного дома моего деда. Она была никому не нужна и неинтересна, и, слава Богу, что её никто не использовал для растопки печки. Как она туда попала для меня, так и остаётся секретом. Думаю, что этот секрет будет мной не разгадан до конца моей жизни. У меня есть предположение, что рукопись была утеряна во время Великого голода, когда представители американской общественности раздавали в этой деревне крестьянам продовольствие. Может так, а может, мой дед нашёл её где-то в Европе во время Великой войны. Не знаю. Да это всё уже не так важно. Но вернёмся снова к нашим героям.
В нашей истории тоже был такой свидетель. И не просто свидетель, а непосредственный участник событий, который во время расправы над Стивом, его семьей и работниками, наблюдал за всем происходящим со стороны. Этим свидетелем была Джесси. Когда она смотрела на участь Стива и его детей, то сердце её переполняла жгучая ненависть ко всем убийцам, невзирая на их породу. Особенно остро это чувство у неё было к Пирату и Соломону. Последнего она не знала лично, но, видя участь детей Стива, с которыми она жила рядом и играла, и страшную судьбу которых она невольно распространяла и на своих будущих детей, ненавидела ещё больше, чем Пирата.
Она была на пике своего человеческого сознания и была уже не просто сукой. Она чувствовала себя женщиной, обиженной, брошенной и униженной этим человеком. Этот человек сначала забрал у неё любимого, а теперь ещё приказал уничтожить её саму вместе с ещё не родившимся потомством. Если бы Джесси была обычной сукой, она покорно приняла бы свою судьбу. В лучшем случае, она постаралась бы убежать подальше и спрятаться. Но она попробовала чудодейственный хлеб. Она съела аналог так называемого «яблока с Древа Познания добра и зла». И теперь она узнала доселе неведомую для неё жажду – жажду мести.
Джесси в этот момент была не одна. Вместе с ней на всё происходящее смотрели осёл Савл, которого она, под предлогом «воли божьей», взяла с собой таскать мешки с хлебом, и кобель Цезарь, в своё время потерявший её из-за Пирата и предупредивший Джесси о том, что тот приказал её убить. Джесси быстро оценила ситуацию, преданность Цезаря и сделала всё возможное, чтобы он остался с ней.
Она рассказала Цезарю почти всё, о чём знала. Она поведала ему о том, что Пират – обычный пёс, проходимец, обманувший и бросивший её. Научившись по-человечески, а точнее по-женски применять слёзы, Джесси не преминула пустить в ход это верное психологическое оружие. Не рассказала она только о Соломоне, ибо посчитала, что это пока преждевременно. В этом был смысл, так как вера в высшего бога, наделившего Савла и Цезаря способностью мыслить и разговаривать по-человечьи, была очень сильна и попытка разрушения этой веры могла привести Джесси к катастрофическим последствиям. Она уже один раз попробовала это сделать с Пиратом и еле унесла после этого ноги. Плюс ко всему, к Соломону у неё был свой личный счёт. Она решила отомстить ему не только за себя, но и за невинно убиенных хозяев.
Когда она помогала Пирату, она и подумать не могла, что всё это закончится такой трагедией. Пират любил и боготворил своего хозяина, но и Джесси, протрезвев от несчастной и обманутой любви, тоже осознала, что любила своих хозяев, их детей и тех людей, которые жили с ней в одном доме. Она ощутила чувство вины перед ними. Это тоже было неизвестное ей доселе чувство, гложущее и не проходящее. Это было даже не чувство вины, а осознание греха.
Именно осознание, а не инстинкт. Побороть это осознание можно было только снова став собакой. Но совершать духовное самоубийство у Джесси не было никакого желания. Поэтому загладить эту вину для неё могла только месть.
Те же чувства сжигали изнутри и Цезаря. Но, в отличие от Джесси, он был верующим в потустороннего, неземного бога. Джесси прекрасно видела земное происхождение причин этой трагедии. Она знала, что нет никакого всевышнего, всемогущего бога, по чьей воле всё это происходило. Более того, она планировала в ближайшее время сделать всё возможное и невозможное, чтобы этого «бога» вздёрнули на виселице. Джесси существовала в реальности. Ею управляло теперь только внутреннее чутьё, её собственный разум, материнский инстинкт и желание мести. Но это так же, как и незнание, ослепляло её, и впоследствии сыграло с ней плохую шутку.
Цезарь так же считал себя обманутым. Но он верил, что обманутым был и его бог, сделавший его человеком. Джесси перестала быть управляемой извне, а Цезарь, так же как и Савл, оставались таковыми. И тем, и другим можно было манипулировать, что Джесси и собиралась делать.
С Савлом сложностей возникнуть не могло. Получив человеческие качества, он упрямо твердил только два слова «я должен», и готов был тащить навьюченный на него груз, куда и сколько угодно. Безвольный и безмолвный, он во имя своего бога, готов был терпеть любые невзгоды и трудности. Он, глядя на то, что происходит со Стивом и его хозяйством, не испытывал никаких эмоций. Ему было плевать на Стива, его жену и детей.
Во всём происходящем он видел только божью волю, и всё время бубнил про себя: «И я должен! И я должен!». Что и кому он был должен, никто из присутствующих не знал, да и не пытался узнать. И Джесси, и Цезарь были полностью поглощены происходящими во дворе хозяйства Стива событиями. И пока ещё никто, кроме Джесси, не знал, какую Савлу предстоит сыграть роль в судьбе Соломона и его авантюры.
Но об этом чуть позже, а пока, после того, как со Стивом и его хозяйством было покончено, наша троица, ещё немного постояв, исчезла на какое-то время из нашего поля зрения для того, чтобы чуть позже появиться и сыграть ту самую, роковую для жизни каждого героя нашего повествования, роль.
Глава 15
С утра в бывшем хозяйстве
