Сталинский дом. Мемуары - Дзидра Эдуардовна Тубельская

медленно шли по дорожке, окаймленной цветущим жасмином. Оказалось, что он бывший министр образования в правительстве Ульманиса, писатель, был арестован, несколько лет провел в Гулаге в Сибири, после войны его отпустили и разрешили вернуться в Латвию. Я ему рассказала об отце, о судьбе которого пока ничего не известно. Мой собеседник сказал, что с большим удовольствием наблюдает за нашей семьей во время трапез. Ему очень нравится мой муж и как мы себя ведем. И вдруг при расставании он воскликнул: «Но как вы могли выйти замуж за жида?» Я буквально онемела. Потом мы с мужем весело посмеялись над столь неожиданным финалом прогулки.

Приближался Иванов день, Лиго, очень почитаемый у латышей праздник. Разукрасили рыночек в Майори. Крестьяне привезли яркие головные уборы из гофрированной бумаги, венки из дубовых листьев с вплетенными в них водяными лилиями, охапки полевых цветов, пирожки со шпеком, сыр с тмином, домашнее пиво.

Вечером жители побережья стали стекаться на пляж. Отправились туда и жители Дома творчества. Вдоль берега уже полыхали костры, горели высоко на шестах смоляные бочонки. Парни подгоняли девушек к костру и заставляли их прыгать через огонь, ударяя по ногам пучками аира. Внезапно один из юношей подбежал ко мне, схватил за руку и потянул к костру. Я, не долго думая, подобрала юбку и вихрем пронеслась над пламенем. Мои спутники с восторгом аплодировали. А я не могла поверить, что решилась на такой прыжок.

Однажды, в конце августа Габриловичам срочно понадобилось поехать в Ригу, а поезд тогда ходил только три раза в день. Стали ловить попутную машину на пустынной приморской дороге. Наконец удалось остановить грузовичок. Нина села в кабину, я за компанию вскарабкалась с Евгением Иосифовичем в кузов. Поехали, беседуя в пути о каких-то литературных делах. Шоссе тянулось вдоль убранного поля. Внезапно мотор нашего грузовичка зачихал, зачихал и заглох. Шофер вылез из кабины посмотреть, что случилось. Мы в кузове, под открытым небом, продолжали мирно беседовать. Внезапно мотор громко взревел, и огромная стая птиц, сидевшая на поле, от резкого звука взлетела и пронеслась над нами, обдав дождем помета. Мы так смеялись, что этот «дождь» даже попал мне на язык. Мы с Габриловичем принялись оттирать друг друга, но все же въехали в город в весьма плачевном виде.

Не могу не упомянуть еще об одной встрече в Дубултах в конце сороковых годов. Мы еще тогда жили все в том же «Белом доме». Как-то утром в столовой появилась пожилая пара. Я сразу обратила внимание на красивую ухоженную даму и ее спутника. Я заметила некоторую напряженность во взгляде мужчины и его взгляд, направленный куда-то в пространство. Вдруг меня осенило — ведь он слепой. Но я же только что видела, как он вошел уверенной походкой в столовую! После завтрака заинтересовавшая меня пара уселась на скамейке перед домом. Я неторопливо направилась в их сторону, намереваясь поближе приглядеться. Дама улыбнулась мне и пригласила присесть. Мужчина тоже заулыбался и присоединился к ее приглашению. Так мы познакомились. Оказалось, что это были супруги Шац. Макс Юрьевич, известный в Латвии юрист, философ и литератор, был действительно совершенно слеп. Жену его звали Фаня Самойловна. Я узнала, что у них две дочери, что живут они в Риге. Макс Юрьевич потерял зрение очень давно, и Фаня Самойловна стала его вторым зрением. Он очень любил пахучие цветы и всегда держал в руке веточку жасмина или шиповника. Заметив это, я стала приносить ему с рынка букетики фиалок, которые ему очень нравились. Макс Юрьевич стал безошибочно издали узнавать мои шаги и восклицал: «Вот и наша Зюкочка идет!» Он с трогательной радостью принимал мой скромный букетик и тотчас подносил к носу. Вскоре я познакомилась и с дочками — Дитой и Рутой. Дита была постепеннее, постарше, уже замужем. Младшая — Рута — красивая, с пышными волосами отличалась невероятной энергией. Казалось, она постоянно куда-то спешит, боясь попустить нечто важное. Она тотчас вливалась во всякие игры, сразу оказывалась в центре внимания молодых обитателей дома. Я с Рутой тогда не сблизилась: я же была уже взрослой дамой, матерью и, несмотря на весьма небольшую разницу лет, принадлежала как бы к другому поколению.

Много лет спустя именно с Рутой у меня возникла теплая долгая дружба.

Наступила темная дождливая прибалтийская осень. Мы засобирались домой. Леонид приехал за нами из Москвы — мне одной было не поднять все наше сложное хозяйство. Уезжали мы с твердым намерением вернуться сюда снова. Хотя Леонид тоже полюбил Взморье, ему нехватало юга, где он привык проводить осенние месяцы. Не успели мы вернуться в Москву, как он вместе с Петром отправился в Сочи, даже не думая предложить мне поехать с ними. Так уж и далее повелось, что все последующие годы Леонид уезжал на сентябрь-октябрь без меня. Иногда до меня доходили слухи о том, что его в этих поездках сопровождает некая дама, одна или другая, но я не придавала особого значения этим сплетням, ибо давно познала силу беспочвенных слухов.

В следующее лето Леонид никак не мог вырваться на Взморье: в театре репетировали пьесу, все время делали поправки, что-то запрещали. Короче говоря, уехать из Москвы на длительное время было невозможно. Тогда Игорь Владимирович Нежный предложил нам поехать в дом МХАТа на Пестовском водохранилище.

Добирались до Пестова обычно на пароходиках, курсирующих по каналу два раза в день. За домом сразу начинался лес с великим изобилием грибов и ягод. Постороннего народу очень мало — водохранилище считалось запретной зоной. Неподалеку в деревне держали коз и можно было купить молоко. В доме жили в основном дети и родители артистов театра. Я оказалась, кажется, единственной «мамашей». Поэтому бабушки очень ласково ко мне отнеслись. На кухне под навесом они давали мне всяческие кулинарные советы как готовить вкусные блюда из «подручных» продуктов. Я делилась с ними грибами и ягодами и привозила на Викиной коляске на всех козье молоко. Сами мхатовцы приезжали в Пестово в свободные от спектаклей дни. По утрам они ловили на водохранилище рыбу, учили меня жарить ее на костре. Рыбы там развелось множество. Однажды я залезла с удочкой по колено в воду, как вдруг на глазах у удившего рядом актера Виктора Яковлевича Станицына большая рыба выпрыгнула рядом со мной из воды. Я не растерялась и успела обхватить рыбину юбкой. Станицын долго потом рассказывал со свойственным ему юмором, что я ловлю рыбу подолом платья.

Мария Владимировна Миронова и Александр Семенович Менакер привезли в Пестово