Жан Баруа - Роже дю Гар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не останусь в Бюи до конца каникул, как предполагал раньше. Вечером я возвращаюсь в Париж. Можешь ли ты уделить мне утро на этой неделе?
Искренне твой Ж. Баруа".
IV. На Лондонском конгрессе "Причины общего ослабления веры"Лондон.
Номер в отеле.
Вечер. Из плафона льется резкий свет электрической лампы. Задернутые занавеси приглушают уличный шум.
Брэй-Зежер лежит на кровати. Приподнявшись на локте, он внимательно смотрит на женщину лет пятидесяти, сидящую за маленьким столиком: она читает вслух стенографический отчет дневного заседания конгресса.
Жан ходит взад и вперед, скрестив руки на груди, - он во власти возбуждения.
Стенографистка (читает). "... как писал некий швейцарец, романтик Винэ:13 "От восстания к восстанию общество совершенствуется, цивилизация укрепляется, справедливость торжествует... Свобода печати, свобода промышленности, свобода торговли, свобода образования - все эти свободы, словно живительные летние дожди, были принесены на крыльях бури".
Жан (прерывает). ...Здесь раздались аплодисменты, особенно со скамей шведов, датчан, русских. Потом слово взял председатель и подвел итог прениям...
Зежер, хмуря брови, одобрительно кивает головой при каждой фразе.
Жан. ...Он сообщил, что внезапный приступ печени приковал тебя к постели; потом зачитал записку, где ты предлагаешь, чтобы я выступил завтра вместо тебя; это предложение было принято единогласно.
Зежер. Вольдсмут сообщил тебе точные цифры?
Жан. Да. А я предупредил Бэкерстона, что не буду присутствовать на заседании комиссии по реформам.
Зежер кивает головой.
Брэй-Зежер - человек лет тридцати.
Родился в Нанси, его отец и мать - уроженцы Лотарингии. Но лицом он немного напоминает японца; болезнь печени подчеркивает это сходство: желтая кожа, широкие скулы, вскинутые вверх брови, редкие свисающие усы, острый подбородок.
Надбровия сильно выдаются вперед; в глубине глазных впадин лихорадочно блестят черные, всегда расширенные зрачки; горячий, жесткий и острый взгляд контрастирует с мягкостью черт.
Голос монотонный, глухой, сначала кажется приятным, но в нем звучит необыкновенная черствость.
Зежер. Госпожа Давид, разыщите мой доклад, который вы на днях стенографировали... Зеленая папка: "Проблема религии во Франции". Благодарю вас.
Жан. Ты предпочитаешь, чтобы я диктовал при тебе, как утром?
Зежер. Да, так лучше.
Жан. Я подготовил вторую и третью части, но изменил твой план. Я тебе объясню...
Брэй-Зежер вытягивается с гримасой боли.
Жан. Тебе больно? Зежер. Временами.
Несколько секунд молчания.
Жан (доставая из кармана бумаги). Мы остановились на второй части: "Причины всеобщего потрясения основ религии". Вы нашли, госпожа Давид? (Зежеру.) Первая причина: широкое распространение, которое получило за последние пятьдесят лет изучение естественных наук. По мере того как человек побеждает невежество, на котором искони зиждилась его вера в бога, область божественного неумолимо сокращается.
Зежер. Ты мог бы вкратце напомнить...
Жан. Пишите, госпожа Давид.
Зежер. ...о некоторых научных данных, которые уже сейчас позволяют доказать, что их бог бессилен повлиять на неизбежную смену явлений, что, следовательно, чудеса невозможны, молитвы бесплодны и так далее...
Жан. Хорошо. Вторая причина: "Исторические труды".
Зежер. Изложи мне это в нескольких словах...
Жан. Нет, это очень важный раздел. Я хочу напомнить об огромном шаге вперед, сделанном человечеством в тот день, когда появилась возможность проследить с историческими документами в руках зарождение религиозных мифов и показать, что они возникли из человеческих представлений, связанных с каким-нибудь самым обычным фактом, облеченным народной фантазией в чудесную форму.
После этого я хочу поставить следующий вопрос: "Как же можно продолжать веровать, изучив многовековую историю различных религий и обнаружив в ней удивительное легковерие, от неумолимой власти которого наконец-то освободился несчастный человеческий разум?"
Зежер. Хорошо.
Жан. Затем я перейду к новому положению: плоды прогресса науки доступны лишь образованным людям, и этого недостаточно, чтобы поколебать веру в бога, которая так укрепилась в сердцах французов. Потом я подхожу...
Стучат в дверь.
к экономическим и социальным факторам... (Идет к двери.) Кто там?
Голос. Из "Таймса"... Получить сведения о болезни господина Брэй-Зежера... И о завтрашней речи.
Жан. Обратитесь в комнату номер двадцать девять, к помощнику секретаря господину Вольдсмуту. (Возвращается к кровати.) На чем я остановился? Ах, да, третья причина: "Экономические и социальные факторы". Небывало быстрое развитие промышленности привлекло из деревень тысячи молодых рабочих, которые, таким образом, решительно разрушают традиционные семейные связи...
Зежер. Подчеркни; ведь это очень важно, если принять во внимание, что в каждой цивилизованной стране работает множество заводов, и число их будет неизбежно увеличиваться в будущем в невиданных масштабах.
Он листает папку, достает оттуда карточку и поворачивается с гримасой боли на лице.
(Читает.) "Индустриальный рабочий - по роду своей деятельности рационалист. Попав в огромный промышленный центр, где нет места метафизическим умствованиям, находясь среди машин, которые своим гудением прославляют торжество труда, математических наук и разума над силами природы..." (Протягивает листок Жану.) Держи, это тебе пригодится... Продолжай...
Жан. Здесь я хочу набросать картину, о которой уже говорил тебе. В настоящее время Франция разделена на два резко отличающихся друг от друга лагеря: с одной стороны - неверующие, с другой - сохранившие веру.
Неверующие - это весь пролетариат, о котором я уже упоминал, и вся интеллигенция. Несомненное численное превосходство. Затем...
Зежер. К неверующим надо причислить и всех недоучившихся, всех Омэ14 и что-то сказать в их оправдание... Конечно, бедняги дают достаточно поводов для насмешек, потому что им не удалось подкрепить настоящими знаниями свои инстинктивные сомнения; в то же время простой здравый смысл и душевное равновесие неотвратимо влекут их к тому ясному ответу на волнующие их вопросы, который дает наука.
Жан. Да, это верно. Что касается верующих, то они, естественно, пополняются за счет консервативных классов: крестьян и буржуазии. Крестьяне живут вдали от городов, в обстановке, которая веками не меняется и где традиции сохраняются сами собой. А буржуа последовательно противодействует любому движению вперед; он заинтересован в том, чтобы сохранить незыблемым существующий порядок; буржуа особенно привержен католической церкви, ибо она уже многие столетия обуздывает требования обездоленных слоев населения; кроме того, буржуа привык объяснять жизнь при помощи готовых формул, и его благосостояние будет поколеблено, если он позволит подвергнуть их сомнению...
Но между этими ясно очерченными лагерями находится еще большое число колеблющихся, терзаемых мучительным противоречием между требованиями собственной логики...
Раздается стук.
(Раздраженно.) Войдите!
Коридорный. Here is the mail, sir [Почта, сэр (англ.)].
Жан. Положите туда, пожалуйста.
Коридорный оставляет почту и выходит.
(Продолжая шагать по комнате.)... Колеблющиеся... терзаемые мучительным противоречием между требованиями собственной логики и унаследованным ими тяготением к таинствам. Именно эти люди и придают кризису религии в современной Франции его смутный... и болезненный характер... смутный... болезненный...
Внезапно взгляд его падает на пачку газет и писем, лежащих на столе; он узнает почерк г-жи Пасклен.
Ты разрешишь?
Он распечатывает письмо:
"Бюи-ла-Дам, 14 января.
Дорогой Жан! Вчера Сесиль родила девочку..."
Он останавливается. Глаза застилает туман; прошлое властно овладевает им...
"... Она просит сообщить об этом тебе и передать, что если ты пожелаешь увидеть ребенка, то можешь приехать. Могу прибавить, что мой дом открыт для тебя, как и раньше, в любое время. Ты, быть может, уже понял, что вступил на неверный путь, и хочешь хотя бы немного облегчить страдания, которые причиняешь Сесили и мне. Ты застанешь нас такими же, какими оставил, уезжая: готовыми все забыть в тот самый день, когда ты признаешь свое заблуждение.
М. Пасклен".
Зежер. Какая-нибудь неприятность?
Жан. Нет, нет. Итак, я продолжаю. На чем я остановился?.. (Голос его прерывается. Огромным усилием воли он берет себя в руки.) Будьте любезны, прочтите написанное, госпожа Давид.
Г-жа Давид. ...большое число колеблющихся, терзаемых мучительным противоречием между требованиями собственной логики и унаследованным ими тяготением к таинствам. Именно эти люди и придают кризису религии в современной Франции...