Крошка из Шанхая - Вэй Хой

Тиан-Тиан засмеялся и назвал меня еще более безнадежным скептиком, чем он сам. Нельзя же никому не доверять, все видеть в дурном свете и вообще смотреть на жизнь слишком мрачно.

Его слова легкими перышками слегка касались ушей и затем бесследно таяли в воздухе, не доходя до сознания. По его смеху я поняла, что он гораздо лучше осваивается в незнакомой среде, чем я полагала. Его голос звучал успокоительной музыкой, как «Лунная соната» Бетховена, унимая душевное смятение. И я лишь ощущала неизбывную светлую радость, чистейшим молочным приливом поднимавшуюся от ступней, растекавшуюся по венам и расслаблявшую каждую мышцу и косточку в моем теле. Тиан-Тиан пожелал мне доброй ночи и несколько раз громко чмокнул трубку телефона.

Как раз в конце разговора Марк неожиданно прямо мне на юбку извергнул семенную жидкость, белую, как чистейшее молоко.

«Запретный плод сладок», – так гласит пословица. Позже, на похоронах Тиан-Тиана, когда я перебирала в памяти все события минувших дней, мне вспомнился и этот звонок. Он обрел для меня символический смысл. Словно тогда со мной и внутри меня был не другой человек, а Тиан-Тиан, который перенесся ко мне по телефонной линии за десять тысяч ли [58]. Это его тихий голос звучал у моего уха, его дыхание и смех будоражили самые чувствительные струны в моем сердце. Закрыв глаза, я впервые ощутила то невообразимо реальное и изощренное плотское наслаждение, которое мне дарил Тиан-Тиан – живой, трепетный и болезненный порыв, своего рода крещение, соитие душ. Идея духовного слияния всегда увлекала мое воображение, и вот я испытала доселе неведомое мне чувство единения души и тела, почти религиозный экстаз. Но самой важной была пока еще неясная, но безумно пугающая мысль о том, что рано или поздно я забеременею. Легкий ветерок подхватил и унес золотистый цветок в туманную мглу, и крылатый младенец с ангельским ликом пугливо скрылся в темноте. От этого мужчины или от другого… Теперь или позже…

После ухода Марка я нашла на полу его кошелек. Тот самый, который в первое время жизни в Китае он так часто ошибочно называл баопи – крайней плотью. Внутри была карточка «Виза», «Мастеркарт» и членская VIР-карта «Гранд Клуба». И еще семейная фотография. Лишь сейчас я узнала, что у него не только миловидная жена с приятной улыбкой, но и обворожительный двух- или трехлетний сынишка с копной курчавых золотистых волос и голубыми, как у Марка, глазами.

Я пристально смотрела на них, грустно покачивая головой. Они казались такими счастливыми. Я поцеловала красивое лицо Марка на снимке и потом, совершенно машинально, вынула из кошелька толстую пачку банкнот, взяла несколько штук и положила между страниц книги. Он и не заметит, что нескольких мелких купюр не хватает. Пообщавшись с лаовай некоторое время, начинаешь понимать, что они, по большей части, простодушны и наивны, как дети. Они не скрывают своих чувств, когда им что-то нравится, и откровенно говорят, если что-то им не по вкусу. И они не столь мелочны, как китайские мужчины, которые зачастую поднимают шум из-за любой ерунды.

Позже я недоумевала, что заставило меня пойти на эту унизительную кражу. Пожалуй, всему виной была зависть, охватившая меня при виде счастливого семейства на фотографии. И еще было потаенное желание поквитаться с любовником, незаметно стащив у него несколько банкнот и потом втайне злорадствовать, что этот ни о чем не догадывающийся немец пылает ко мне прежней страстью.

В наших отношениях с Марком я ни на что не рассчитывала и не испытывала особой ответственности. Это был всего лишь секс, и чтобы защититься, не дать ему перерасти в любовь – чего я страшилась больше всего на свете, – я и отважилась на подлую кражу и предательство. С самого начала я ужасно боялась по-настоящему привязаться к Марку и увязнуть в этом страстном, приятно возбуждающем и дающем странное наслаждение тайном романе.

Полчаса спустя запыхавшийся Марк постучал в мою дверь. Я протянула ему дорогой кошелек от фирмы «Ив Сен Лоран», он быстро поцеловал меня, сунул кошелек в карман, улыбнулся и, повернувшись, сбежал вниз по лестнице.

Я видела, как он вскочил в свой «БМВ», который стремительно умчался по пустынной улице.

15 Зябкое Рождество

Я ровным, счетом ничего не делал.

Просто сидел и ждал звонка Эдмондсона.

Жан-Филипп Туссен [59]

Дэвид У беспрестанно сморкался, сидя в кожаном вращающемся кресле. В вечерних газетах писали, что в городе начинается эпидемия гриппа, вызванная вирусом АЗ, и что всем горожанам для профилактики следует соблюдать правила личной гигиены, непременно высыпаться, полноценно питаться и регулярно проветривать помещение. Я открыла окно, и сама примостилась неподалеку, с жадностью вдыхая свежий воздух и стараясь устроиться поудобнее.

– Мне часто снится комната, а в ней – подсолнух в горшке. Цветок увядает, лепестки осыпаются, а семена разлетаются вокруг и дают жизнь новым подсолнухам. Это ужасно. А еще я вижу кошку, которая норовит слопать подсолнух. Но, подпрыгнув, кошка вываливается из окна и исчезает. Я наблюдаю за всем происходящим в комнате со стороны, и сердце бешено бьется. А потом мне снится коробка. Открываю ее, а там еще одна, а потом еще, и так до тех пор, пока у меня в руках не остается совсем крошечная коробочка, которая вдруг исчезает, а вместо нее у меня в руке – какая-то толстая книга. И вроде мне нужно послать ее кому-то, но ни имени, ни адреса я не помню.

Дэвид благодушно посмотрел на меня.

– Ты страшно боишься, что твое тело изменится, а книга не получится. Возможно, это страх перед беременностью или тревога за судьбу нового романа. Ты жаждешь, чтобы мечты осуществились, но на твоем пути все время возникают препятствия. Понимаешь, о чем я? Все дело в той воображаемой камере, в которую ты сама себя засадила. Как говорил Томас Мортон [60]: «Истинное удовольствие в жизни – сбежать из тюрьмы, которую ты выстроил для себя собственными руками». Давай поговорим о твоей личной жизни.

– Здесь все не так плохо, но как-то неопределенно.

– А что тебя беспокоит?

– Внутренняя опустошенность, я не могу от нее избавиться. И в то же время мое сердце полно любви, которая не находит выхода. Мой любимый не может дать мне сексуального удовлетворения, и что еще хуже, защиты и безопасности. Он курит наркотики и живет в вымышленном мире. Вот сейчас он взял с собой котенка и отправился на юг, оставив меня одну. И мне кажется, что в любой момент он может покинуть меня. Навсегда. И в то же время я не питаю никаких сентиментальных чувств к женатому мужчине, от физической близости с которым испытываю удовлетворение. Эта связь – всего лишь телесный контакт, одно из проявлений нашего физического существования и одновременно барьер, не позволяющий нам сблизиться духовно.

– Путь к любви лежит через страх одиночества, – заметил Дэвид.

– Я слишком много размышляю, а девяносто девять и девять десятых процента мужчин не хотят иметь ничего общего с женщинами, умеющими думать. Я даже иногда запоминаю свои сны и записываю их.

– Вот почему принято говорить, что жизнь – сложная штука. Не каждому дано постичь ее смысл и суть событий. Ты уже знаешь, что нужно делать. Твой разум сможет преодолеть отчаяние. Посредственность не для тебя, и ты очень привлекательна от природы.

Его слова успокаивали, но я не была уверена, говорил ли он искренне или просто утешал так всех пациенток. С тех пор, как он стал моим психоаналитиком, мы редко вместе обедали, играли в теннис или ходили на танцы – мне не хотелось, чтобы меня все время разглядывали под увеличительным стеклом.

Солнечный свет вливался в окно, выхватывая лучом пылинки, которые подобно обрывкам мыслей беспорядочно метались в пространстве. Я сидела на софе, подперев голову руками, и размышляла, понимаю ли я себя как женщину. Действительно ли я привлекательна? Может, я слишком лицемерна, высокомерна и мелочна? Мои жизненные проблемы множились до бесконечности, и, пожалуй, не хватит целой жизни, чтобы разобраться с ними.

Рождество. За весь день никто не позвонил. К вечеру небо посерело, но снега не было. Уже давно в Шанхае снег не идет даже тогда, когда положено. Я целый день смотрела видеофильмы и выкурила полторы пачки «Майлд Севен». Изнывая от тоски, позвонила Тиан-Тиану, но никто не ответил. Стала набирать номер Марка, но вовремя одумалась. Сегодня мне нужен был мужчина, с которым можно поговорить.

Я слонялась по комнате, не находя места от беспокойства. Наконец, решила выйти из квартиры, сама не зная куда, благо в сумочке были деньги, а на лице макияж. Я решила: чему суждено случиться этим вечером, того не миновать.

Поймала такси.

– Вам куда, мисс? – спросил водитель.