Здравствуй, лето и прощай - Майкл Коуни

- Значит, ты достаточно хорошо знаком со Стронгармом, - неожиданно спросил Местлер.

- Угу.

- Я понимаю, что он лучший моряк в округе... Должен честно тебе сказать, Дроув, у нас неприятности. Вчерашнее крушение "Изабель" создает большие трудности для Правительства. Ты обо всем этом услышишь на собрании.

"Изабель". Название было мне знакомо.

- Мы хотим поднять ее, - продолжал он. - Чтобы это сделать, нам нужен человек, который хорошо знает местную акваторию и грум. Нам нужен опытный моряк, но, более того, нам нужен человек, который мог бы собрать команду, руководить погружением водолазов, оценить глубину, плотность воды, течение. Нам нужен Стронгарм.

У меня возникла забавная мысль, не знаю почему. Местлер, похоже, не знал, что я наблюдал крушение "Изабель" с близкого расстояния. Вероятно, он думал, что свидетелей происшествия не было.

- После того, как отнеслись к Стронгарму на последнем собрании, он вряд ли захочет помогать парлам, - твердо сказал я.

- Грум... - задумчиво проговорил Местлер. - Вот в чем первопричина. Вот почему здешние жители считают себя не такими, как все. Грум связывает их вместе; весь их образ жизни сформировался вокруг одного природного явления... И тем не менее, они невежественны. Они принимают грум таким, каков он есть, и никогда не задумываются ни о причинах, ни о следствиях.

- Зачем? - с досадой спросил я. - Грум - это факт. Он происходит. Разве этого недостаточно?

Под нами медленно скользила по воде большая плоскодонка. Она осторожно лавировала среди выступавших камней, затем сменила галс, лениво качнув парусом, и направилась в море вдоль канала. За рулем сидел Стронгарм, и мне стало интересно, что он делает здесь, вдалеке от своих обычных рыболовных угодий.

- Ты меня разочаровываешь, Дроув. Ты говоришь так, как здешние жители: будто грум был всегда. Запомни, у всего есть начало. Когда-то грума не было. Вода оставалась той же плотности и почти на том же уровне круглый год.

Это трудно было себе представить, о чем я и сказал Местлеру.

- Тогда почему грум перемещается с юга на север? Почему небо сейчас ясное, когда оно должно было быть облачным от испарения?

- Откуда я знаю?

- Ты должен знать, Дроув. - Он достал из кармана листок бумаги и карандаш. - Наша планета вращается вокруг оси, которая направлена под прямым углом к ее орбите вокруг солнца Фу. Смотри.

Он нарисовал в нижней части листа бумаги круг, изображавший Фу, и сложный эллиптический путь, который проделывает наша планета вокруг него, обозначив точками ее положение в разные времена года.

- Конечно, - сказал он, - масштаб здесь не соблюден, и наша орбита вытянута значительно сильнее, чем я изобразил. Тем не менее, это вполне подойдет для наших целей.

Лодка Стронгарма удалялась, и вопреки моим собственным убеждениям меня заинтересовал этот урок астрономии. Может быть, Местлер был хорошим учителем или - что более вероятно - он объяснял нечто, что я всегда хотел знать, но был для этого чересчур ленив.

Он обозначил положения планеты буквами от А до Н.

- Положение А - это середина зимы, - объяснил он. - В это время планета находится дальше всего от солнца, и день равен по продолжительности ночи. Как я уже сказал, ось вращения планеты направлена под прямым углом к орбите. - Он провел через круги диаметральные линии, с юга на север. - Но есть еще один важный момент. По отношению к солнцу наша планета медленно поворачивается в направлении, противоположном направлению орбиты. Это означает, что в начале лета - положение С солнце будет сиять над нашим Южным полюсом, в то время как примерно восемьдесят дней спустя оно будет светить над Северным полюсом. Понимаешь?

Я смотрел на лист бумаги с карандашными пометками и пытался наглядно представить себе то, о чем он говорил. Возможно, это было бы проще, будь у меня под рукой несколько слингбольных мячей, но я не собирался сдаваться.

- Понятно, - сказал я.

- Итак, происходит следующее. В начале лета солнце постоянно освещает Южный полюс, вызывая массовое испарение и приливный поток через узкий перешеек Центрального океана, с севера на юг, замещающий воды Южного океана, которые продолжают испаряться. Затем в середине лета - положение Е - день в Паллахакси снова становится равен ночи, жара на Южном полюсе несколько спадает, и достигается положение всеобщего равновесия. Огромные облачные образования над Южным полюсом удерживаются в полярных регионах за счет нормальной циркуляции воздушных масс. Затем планета постепенно поворачивается и подставляет солнцу свою северную часть.

Теперь я начал представлять себе всю картину.

- И тогда начинает испаряться Северный океан, - сказал я. - Но когда вода Центрального океана течет мимо Паллахакси, чтобы его пополнить, это не обычная вода. Она уже подвергалась испарению. И потому она плотная. Это и есть грум.

Местлер восторженно улыбнулся.

- Это захватывающая тема. Даже сейчас мы многого не понимаем. - Он снова показал на свой рисунок. - Так или иначе, грум достигает максимума в положении С. После этого планета удаляется от солнца, быстро остывая, и облака распространяются над всей ее поверхностью. В положении Н начинается сезон дождей и продолжается до наступления сухой зимы. Тогда все начинается сначала.

Я посмотрел на море. Несмотря на отлив, там, где канал Паллахакси выходил в Центральный океан, глубина была достаточно большой.

- Просто не могу представить, как испарение может повлиять на такое количество воды, - сказал я. - Ее так много.

Местлер кивнул.

- Да, но это Центральный океан. Он глубокий и узкий, и, говорят, он возник в результате гигантского землетрясения в те времена, когда наш континент окружал всю планету. Появилась трещина, отделившая Эрто от Асты и соединившая Северный и Южный океаны - ты знаешь, что береговая линия Асты очень похожа на нашу? Их можно было бы почти сложить вместе. Но полярные океаны были всегда, и они мелкие, словно громадные сковородки. Постоянное сияние солнца почти иссушает их. Все, что остается, - это грум.

Тяжело хлопая крыльями, с юга приближалась большая стая грумметов. Возле скалы они опустились к самой воде, скользя вдоль поверхности и жадно поглощая рыбу. Я задумался, потом сказал:

- Но ведь это все равно не имеет никакого значения, верно? Вы ничем не можете доказать то, о чем только что говорили, а для меня это знание ничего не меняет. Мы так и не доказали, что быть невежественным плохо. А грум тем временем продолжается.

Он весело улыбнулся.

- Такова жизнь. Значит, тебе кажется, что я зря теряю время, пытаясь добиться помощи от Стронгарма? - Он встал, давая понять, что разговор окончен.