Ловушка для профессионала - Валерий Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перед этим Вершигора не раскалывался в течение двух суток, хотя обрабатывали его торговцы наркотой лихо. Сам бы я вряд ли выдержал те испытания, через которые прошел генерал.
— Слушай, Вершигора, тебе не кажется, что у нас довольно странные отношения. В конце концов, я ведь не твой агент.
Вершигора усмехнулся:
— Этого еще не хватало. С таким агентом, как ты, в лучшем случае, на пенсию сержантом выйдешь.
— Только это и сдерживает меня от того, чтобы написать заявление в твое ведомство.
Я хотел было добавить, мол, жаль, все-таки наша компания тоже кое-что сделала, чтобы Вершигора смог стать генералом, но решил промолчать. Потому что привык доверять ему не на сто процентов, ведь в конце концов Вершигора — мент, а на все сто я даже себе не доверяю. И правильно делаю. Все из-за моего ангельского, как говорит Рябов, характера.
Сережа, конечно, совсем другое дело. Он с Вершигорой гораздо быстрее общий язык находит. Сегодняшняя встреча с генералом это еще раз подтверждает.
— У меня к тебе дело есть, — наконец-то поведал генерал о цели нашей встречи. — Как раз то, что тебе по душе.
— Ты решил начать коллекционировать предметы старины? — делаю вид, что понимаю его буквально. — Думаю, ты не совсем прав. Будь оригинален, оставайся одним из высоких ментовских чинов, который таким делом не увлекается.
Вершигора с наслаждением прикурил очередную папироску и ухмыльнулся:
— Ты чего ерепенишься? Разве так воспринимают деловое предложение фирмачи?
И пока я не успел достойно ответить, генерал добавил вполне серьезным тоном:
— Давай все-таки говорить серьезно.
— Попробую, — соглашаюсь с ним. Шутка ли, сам генерал Вершигора просит, другой фирмач от такого счастья на четвереньках бы забегал.
— Скажу тебе прямо, — выпускает струйку голубоватого дыма вверх Вершигора, беря быка за рога, — кроме тебя в нашем городе я другой кандидатуры просто не вижу.
— Спасибо за комплимент. Расскажи чуть подробнее в чем заключается мой гражданский долг.
— Нужно фирму одну накрыть. Не совсем для нас обычную, — довольно лаконично пояснил генерал. Все правильно, пока я не дал согласия, свои карты Вершигора не раскроет.
Я отрицательно покачал головой.
— Не обижайся, генерал, но в наших взаимоотношениях есть черта, которую переступать нельзя. Мы можем помогать друг другу, но не больше. Если тебе нужна наша помощь, я согласен. Но если хочешь использовать меня автономно, тогда ответ отрицательный.
— Я иначе не могу, — откровенно признался Вершигора.
— Мне жаль, — вполне искренне сказал я.
Когда-то Вершигора был моим должником, но с тех пор прошло много времени, и я считаю — старые долги давно погашены. Но если быть честным перед самим собой, то это я еще Вершигоре немного должен.
— Рад был тебя видеть, генерал, — сказал я, но Вершигора тут же быстро спросил:
— Ты уверен, что наш разговор закончен?
— На эту тему — да.
— А как насчет другой темы?
— Согласен. Только повода не вижу.
Вершигора стал раскуривать погасшую папироску, и до меня дошло, что последующий разговор — основная причина нашей встречи. Вряд ли господина губернатора интересуют производственные трудности Управления по борьбе с организованной преступностью.
— Очень бы не хотелось, — заявил генерал, — чтобы через несколько дней Чируса застрелили. Или как-то по-другому отправили на кладбище.
— О чем тебе еще Сережа, дружок твой закадычный, жаловался?
— Причем здесь Сережа? — слишком небрежно бросает Вершигора. — Думаешь, у меня нет постоянных источников информации? К тому же кто-кто, а я тебя хорошо знаю. Твои, так сказать, деловые способности. И вообще, ребята-бизнесмены, что-то расшалились вы в последнее время.
— Кто это вы? Я отвечаю только за себя. Есть претензии?
— Пока нет. Но появиться могут.
— Даю слово, Чируса не трону. Хорошо?
Вершигора засмеялся так, что даже поперхнулся дымом.
Он откашлялся, налил воду в хрустальный стакан, стоящий на столике рядом с креслом, и жадными глотками осушил его.
— Давно ты меня не смешил. Конечно, не тронешь. Ты не тронешь. И больше того, тебя сто человек будут видеть, например, в оперном театре в то время, когда Чирус получит пулю в голову.
— А что, только Чирусу можно показываться в опере, когда другие люди погибают?
— Ты из себя обиженного не строй. Логвиненко — человек Чируса.
Сейчас начнется. Вершигора повторит мне проповедь Рябова почти слово в слово. Но одно дело, когда тебя предупреждает подчиненный Сережа, совсем другое, если это начинает делать мент-генерал. Поэтому я спешу перевести разговор в более нервное русло.
— Ты прав, генерал. Чего мне суетиться? Ведь в конце концов ты знаешь, кто убил Логвиненко, зарплату за это получаешь. Так что не буду тебе мешать. Только скажи — когда этот Чирус перед судом предстанет благодаря неустанной следственной…
— А ну, кончай, — взорвался Вершигора и бросил в сердцах: — Чтоб оно уже все горело! Демократия, законность. Знаешь, кто убийца, на все сто процентов знаешь, но даже задержать его… Запись не является доказательством… Словно специально для бандюг законы придумали.
— Чем тебе плохо? — удивляюсь я. — Одни гангстеры других давят, без суда и следствия, простой народ этому радуется, тебе же меньше работы.
— Перестань, — резко взмахнул рукой генерал. — Простой народ… После ликвидации трех банкиров знаешь о чем другие фирмачи говорили?
— О чем?
— Чем они больше друг друга накрошат, тем больше денег придет к нам. Радуются, а не понимают, что завтра их самих на прицел взять могут. У меня меньше работы стало, говоришь? Когда-то одно убийство в полгода было, и еще год о нем говорили. А теперь?
— Вершигора, изучай историю новейших времен. Это называется переделом сфер влияния во времена накопления первоначального капитала.
— Ты меня еще учить будешь, — снова переходит на повышенные интонации Вершигора. Раздражен генерал, но вовсе не расплодившимися на городских улицах покойниками, а моим отказом, видимо, есть у него дела поважнее, чем постоянные разборки командиров экономики. — Словом, так. Тронешь Чируса…
— Хватит, Вершигора. Не диктуй мне условий. Никто, слышишь, никто не имеет права мне их диктовать. Чего ты гонишь? Я завтра приду к тебе в кабинет, и в это же время Чирус пойдет на тот свет, понял? И что ты мне сделаешь? Даже если не иметь ввиду наших отношений, что ты можешь сделать тому же Чирусу за смерть Логвиненко…
Я чуть было не закончил это выступление фразой «в зад его поцелуешь», но не решился идти на большее обострение.
Вершигора хотел было достойно ответить, но на этот раз я перехватил у него инициативу.
— Генерал, я ведь все прекрасно понимаю. Но отчего так встревожился наш обком, то есть господин губернатор?
— Потому что стрельба в городе не только ему порядком надоела. Думаешь, я не о всех твоих подвигах знаю? Ошибаешься. Так что… Ладно. Сейчас город привлекает крупных инвеститоров, не твоих коллег — бандюг — а настоящих бизнесменов…
— Ксиадиса, что ли?
— Он такой же аферист, как и вы все, — наконец-то дождался я от Вершигоры характеристики отечественного бизнеса. — Словом, предложения очень серьезные. Но вряд ли кто-то захочет вкладывать большие средства в город, который… Я вам не дам тут Чикаго двадцатых годов устраивать.
Уже дал, подумал я, и решил успокоить Вершигору. В конце концов, если судьба будет ко мне благосклонной, нам еще долго жить и работать.
— Ладно, генерал. Чего ты так нервничаешь?
— Да потому что, если завтра замочат Чируса, пойдет плясать губерния. С автоматами, как вы любите. Чирус, он ведь не сирота, догадываешься?
— Конечно, — я твердо решил закончить разговор комплиментом в адрес генерала. Если что-то из сегодняшней встречи ему и запомнится, то только ее финал.
— Господин-товарищ генерал, — торжественным тоном обращаюсь к собеседнику, — я ведь тоже не без приятелей. Тем более такого, как ты. Лады, к чему нам так долго спорить? Если ты просишь, я этого Чируса пальцем не трону.
— Не прошу, а требую, — подчеркнул генерал. — И не только ты, но и твоя команда.
— Прошу, требую, какая разница. Пусть себе эта тварь живет. Одной больше, одной меньше…
— Ничего, и до него очередь дойдет, — успокоил меня генерал.
Если Вершигора что-то гарантирует, этому можно верить.
— Что ты мне скажешь? — полюбопытствовал Вершигора.
Я знаю, чего он добивается. Того же, чего и Рябов. У меня немало отвратительных черт характера, но, по крайней мере, есть одно достоинство. Еще ни один человек в мире не мог сказать, что я не сдержал своего слова. Может, это и смешно, но мое устное согласие с требованиями Вершигоры для него гораздо надежнее десятка письменных обязательств.