Между Явью и Навью - Владимир Орестов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А год спустя узнал – не смирилась, ждала. А как поняла, что не вернется, – умерла с тоски и хвори легочной.
Андрей покрутил амулет в руках. Вздохнул. Поднял ведро и вернулся в избу.
– …Все равно покоя не дадут мне мертвяки и их хозяин, – зачем-то добавил в конце разговора Андрей. – Хоть с амулетом, хоть без него…
– Боюсь, ты прав, – протянул Ратибор. – Зло еще только приближается, а его слуги уже здесь, готовые к встрече. – Это же получается что? Они вначале пытались наш отряд извести, чтобы мы избранного не нашли – в лесу напали, затем детинец пожгли, а после – за городом догнали нас. А теперь, когда избранник есть, – он посмотрел на Андрея и недоверчиво покачал головой, – они за тебя примутся. Так что иди, Хват, не медли!
В избе обнаружился небольшой запас сухарей и прочей снеди, к тому же у запасливого Андрея кое-что оставалось в суме. Еду разделили пополам, как ни противился этому Ратибор. Попрощались, без какой-либо надежды на новую встречу.
Гридень остался в избе, а Андрей двинулся в путь.
И грызла его тоскливая, грустная мысль. Неясно, чует или нет присутствие амулета нечисть и ее хозяин. Если чует – то пойдет прямиком вслед за Андреем. А вот если нет – вернется ночью вновь к заброшенной избушке, в которой лежит Ратибор…
Но сделать с этим Андрей ничего не мог.
Каждый вечер, перед тем, как лечь спать, Андрей тщательно выбирал место для сна, разводил небольшой бездымный костерок, а затем долго, аккуратно подготавливал ловушки. Ловушки непростые – сбрызнутые из бутылочки со святой водой да помазанные освященным елеем. Первое нашлось у Андрея в суме, второе – в заброшенной избушке.
Мертвеца такая ловушка, конечно, остановить не могла, но задержать, дать ему, Андрею, возможность проснуться – запросто.
Ни одна из ловушек ни разу не сработала. А на третье утро рядом с кострищем обнаружились следы – но не человеческие. Когда-то, давным-давно, один раз в жизни Андрей видел подобные отпечатки – Лесной хозяин, леший, приходил сюда, но трогать не стал. Посмотрел, потоптался да ушел, забросав угли костра землей.
Это было неприятно – Андрей даже не почувствовал во сне гостя, да и амулет никак не предупредил путника о возможной опасности.
Но ведь и не стал его трогать хозяин… Почему – Андрей не знал.
– Благодарю за сон на твоей земле и за радушие, – негромко сказал он, обращаясь в темную глубь леса, не надеясь получить ответ.
Однако ответ был получен.
В чаще что-то заскрежетало, затрещало, взлетела вверх потревоженная пташка. Из-за спины, там, где рос старый дуб, под корнями которого ночевал Андрей, раздался шелестящий голос:
– Не оборачивайся, воин! Не след тебе меня видеть!
Андрей покорно стоял не шевелясь, еле сдерживаясь от того, чтобы схватиться за меч.
– Благодарю за сон и радушие, – повторил он еще раз.
За спиной зашелестело:
– А я вот совсем тебе не благодарен, воин! Из-за тебя по моему лесу нечисть шастает, зверей да слуг моих тревожит… Я им пути-дорожки-то подзапутал…
– Благодарю и за это…
– …но дольше терпеть их здесь я не хочу. И тебя тоже. Не хватало, чтобы хозяин их сюда заявился!
– Дай мне еще один день, прошу! И скажи, раз заговорил, кто гонится за мной? Кто хозяин нечистой силы?
Смех Лешего звучал странно – будто опадали каштаны в осеннем лесу. Вновь застучало, зашуршало:
– Наглый ты, воин! То – прошу, а то сразу – скажи-расскажи… Везет тебе, что знаю я, ради какого дела ты в Киев идешь и что за игрушка у тебя на шее. А про хозяина нечисти говорить я тебе ничего не буду, только скажу, что сюда, в мой лес, хода ему нету. Не люб он мне – враг твой, но лучше жить с такими в худой дружбе, чем воевать. Помогу я, а он затем тебя как букашку раздавит – и с меня спрашивать придет, что я договор нарушаю. Надо мне это?
Леший откашлялся – совершенно по-человечески:
– Так что будь рад, воин, что помог я тебе, чем смог, и ты даже наказан не будешь за то, что жег костры в моих чертогах. Иди… день еще можешь в моем лесу ты провести. А как выйдешь – берегись: ищут тебя и мертвые и живые.
– Благодарю еще раз.
За спиной затихло. Медленно Андрей обернулся. Старый дуб оказался на месте – такой же, как и раньше. Больше ничего на полянке не изменилось.
Расстегнув суму, путник положил перед дубом немножко даров – орехи да несколько золотых монет – больше ничего подходящего у него с собой не было.
За спиной зашелестело насмешливо:
– Вот удружил! В ближайший праздник на ярмарку пойду, куплю себе шубу да коня резвого!
Андрей пожал плечами, потянулся было забрать монеты:
– Но-но! Что ж вы, люди, жадные такие! Дареное не забирают!
Вновь стихло. За спиной никого не было, однако на земле появилась аккуратно сломанная ветка лещицы – длинная, в два локтя, и прямая. Только что на этом месте было пусто, а теперь – смотри-ка, дар Лесного хозяина появился.
«Ох и хитрец леший!» – восхитился Андрей и, еще раз прокричав слова благодарности, тронулся в путь.
Он догадывался, для чего может сгодиться обломанная ветка.
Сначала он собирался одеться монахом-отшельником – благо в избе нашлись и власяница, и другие вещи умершего анахорета. Однако, подумав, он решил так не делать. Хотя бы потому, что не хотел идти без меча и лука.
Достал особые краски из потайного отдела сумы, чуть поколдовал с лицом и волосами – и вот, очистив плащ, сделанный из власяницы, от лесного сора, на дорогу вышел моравский наемник по имени Лукаш, едущий из Праги в Туров, ко двору местного князя. Хоть маскировался он и наспех, но все основные свои приметы, в том числе шрам под правым глазом, скрыть сумел. Теперь главное – не встретить никого, кто видел его в Берестье. Незнакомцев его обман точно проведет.
– А конь-то твой, где, моравец? – подозрительно спросил владимирский дружинник на въезде в деревню.
– Украли, – пожал плечами Лукаш.
Дружинник покачал головой:
– Украли… И нужен ты такой в Турове… Ты, это, как тебя… не видел ли кого подозрительного на дорогах?
– Дружины много
