Кто такой Лу Шортино? - Оттавио Каппеллани

Поэтому он упомянул, что на вечеринке будут Де Анджелис, Ломбардо, Бернабеи, в общем, самые сливки сливочных сливок итальянских продюсеров, чтоб им пусто было!

Грета продолжала ломать голову над тем, почему Фрэнк вел себя с ней так странно.

Он все распинался насчет этой тусовки, а Грета слушала и думала про себя: я и так оказываю тебе мелкие услуги, потому что знаю – ты дружен с полезными мне людьми; спрашивается, зачем ты так стараешься. Все-таки Грета начинала в movie business вместе с Камерон! Грета знала, почему та стала звездой! Потому что всегда следовала правилу, которым как-то поделилась с ней: «Запомни, Грета, когда ты выходишь в свет с продюсером, ты делаешь это не потому, что он может обеспечить тебе славу, известность и деньги! Ты делаешь это потому, что искренне заинтересована в нем как в личности! Следовательно, лучше не давать продюсеру повода быть недовольным тобой!»

Фрэнк никак не мог понять эту белобрысую шлюху. Он полчаса перечислял ей имена итальянцев, которые что-то да значат в киномире, а ей хоть бы хны! Он трещал не переставая, а эта сучка с полным безразличием шлифовала пилкой ногти! Она что, собирается сделать из них гарпуны? Ему приходилось буквально лезть вон из шкуры, чтобы хоть как-то расшевелить эту паскуду!

Мадонна, ну не дерьмо ли!

И вдруг до Фрэнка дошло, что он зря теряет время. Ему никогда не добиться, чтобы Грета попросила взять ее в Катанию. Никогда. Фрэнк ощутил отчетливую боль в нижней части живота. Грета скорее сгорит на костре, чем проявит интерес к этой помоечной тусовке. Убедившись в этом, Фрэнк не пал духом, подавил вспыхнувшее желание прикончить ее тут же на месте, а вместо этого приблизился к ней и ласково погладил по щеке.

– Красавица моя, ты поедешь со мной, – сказал он.

– Я?!

Стараясь не показать, что ее всю затрясло от этих слов, Грета со скучающим видом поднялась и направилась в ванную. Весь ее вид без слов говорил: фи, тоска зеленая, мне только тусовки еще не хватало. Она захлопнула за собой дверь и почувствовала, что ее охватывает паника.

– Я?! Что же мне надеть?!

– Извините, вы, должно быть, Ники?

– Извините, вы, должно быть, Ники, я не ошиблась? Барбекю у Тони было в самом разгаре, когда Лу услышал эти слова, обращенные к нему. Оглянувшись, он едва не столкнулся носом с импозантной толстухой: гигантские груди, четыре подбородка, не меньше восьми жировых складок на лице, блестящая от лака прическа и переливчатое черное платье с огромным сальным пятном на животе – результат неловкости Нунцио, который позорно промазал, подбрасывая кусок мяса из фирменной лавки «Тано Фальсаперла и сыновья». Картину дополняли туфли, больше похожие на две уменьшенные копии кабриолета 50-х годов.

– Я мама Минди, – сказала толстуха. – Мой брат Сал сказал мне, что ты хочешь познакомиться с моей дочерью.

Лу понятия не имел, как в таких случаях поступают другие, но лично он находил определенное удовольствие в том, что его с кем-то путают, особенно пребывая в легком подпитии. Поэтому он утвердительно кивнул и, раздвигая плечом руки со стаканами и тарелками, двинулся следом за кабриолетами по зеленой лужайке.

Вскоре кабриолеты затормозили, и Лу явственно ощутил приятный аромат. Духи так не пахнут, так пахнут только молоденькие девушки… Он поднял голову и действительно уперся в нее взглядом. Одетая в какой-то странный наряд, она неприязненно смотрела на него, словно говоря: сопляк несчастный, что ты себе позволяешь!

Да, собственно, что такое он себе позволил? Лу терялся в догадках. Ежу понятно, что-то такое он сморозил, но вот что именно? Как он ни напрягался, для него оставалось тайной, почему его появление на этом барбекю дает кому-то право обзывать его сопляком.

– Розамунда, очень приятно, – проронила девушка и все с тем же видом оскорбленной добродетели удалилась к группе гостей, среди которых стояли Ник и тетя Кармела.

Лу проводил ее взглядом. Он так и не разобрался, что произошло, но вид оскорбленной добродетели ему определенно понравился.

– Ники, а вот и Минди, – проговорила тетя Кармела, еще раз окидывая критическим взором ее платье.

– Розамунда, очень приятно, – представилась Минди и вежливо улыбнулась.

– Очень приятно, Ник, – отозвался Ник. Ни фига себе заявки, пронеслось у него в голове, уже вырядилась невестой! Где только они ее откопали? Не иначе, в любимом телесериале Тони…

Беспомощно озираясь, Ник заметил Валентину, которая по-прежнему сидела рядом с Рози на плетеном диване. Ник заулыбался, но Валентина, вместо того чтобы улыбнуться в ответ, только презрительно фыркнула, после чего встала с дивана и ушла.

Ник проводил ее взглядом. Он так и не разобрался, что произошло, но вид оскорбленной добродетели ему определенно понравился.

– Шампанское! Выпьем за встречу! – по саду разносился громкий голос Тони, заглушаемый звуками оркестра. Этот голос летел и дальше, достигал другой стороны улицы и там, среди нагромождения темных камней, поросших пожелтевшей от солнца травой, постепенно сходил на нет.

В Риме Чеккароли организовал все…

В Риме Чеккароли организовал все как нельзя лучше. На party после премьеры в «Хасслер Вилла Медичи» присутствовал практически весь цвет итальянского кино: Де Анджелис, Ломбардо, Бернабеи, все руководство «Титануса», «Медузы» и «Люкса». Были здесь также многочисленные актеры, актрисы и актрисульки, сценаристы, воинственные критики и папарацци. Подумать только, Чеккароли где-то откопал фотографию, на которой Грета и Камерон снялись вместе: обе с голыми титьками, смеясь, отмахиваются от здоровенного bodybuilder's.[46] Он взял да и передал ее в римские журналы, в результате чего в отель набежала огромная толпа папарацци, которые, едва завидев входящих Фрэнка и Грету, бросились на них как стая бешеных псов.

– You are not ashamed like Cameron, Greta?[47]

– Tell us something about Cameron![48]

– Все отлично, – отвечала Грета, сияя голливудской улыбкой. – Рим великолепен!

Фрэнк, нацепивший ради такого случая белый смокинг с черным галстуком, предостерегающе сжал ее руку. Видимо, сжал слишком сильно, потому что девушка вскрикнула: «Ах!» Вот зараза, подумал Фрэнк, нежная какая, скажи на милость! Тут Грета споткнулась. «Я сделал тебе больно, honey!» – всполошился Фрэнк и, наклонившись, принялся ласково поглаживать ее лодыжку, изо всех сил стараясь не дать брюху вывалиться из белого двубортного смокинга.

– It's nothing, Фрэнк, ничего страшного, – не снимая с лица улыбки, откликнулась Грета.

Какого хрена эта потаскуха все время лыбится, злился Фрэнк, пока фотографы слепили их светом вспышек.

Впрочем, никто не стал бы отрицать, что у Греты хватало причин улыбаться. Во-первых, все эти фотовспышки означали fame and money,[49] а во-вторых… Во-вторых, даже fame and money не занимали сейчас ее так, как другая мысль. Этим утром, приглашая на вечеринку, Фрэнк ласково погладил ее по щеке. Неужели Фрэнк… Нет, быть того не может… Неужели он в меня влюбился?…

Фрэнк почувствовал, как рука Греты сжала его руку. Какого хрена, что на тебя нашло, дура? Но Фрэнк улыбнулся ей в ответ и еще раз легонько сдавил ее ладонь – приходилось сохранять хорошую мину при плохой игре.

У Греты блестели глаза. В ее головке вихрем пронеслась мысль, по меньшей мере раз в жизни осенявшая всех на свете Грет. А чего я хочу на самом деле? Такой жизни, как у Камерон и Шарлиз? Виллу в Беверли-Хиллз и аттик на Пятой авеню? Или с меня довольно, чтобы этот коротышка отвез меня в загородный коттедж и я смотрела бы из окна кухни, как он рубит дрова? А когда я сделаюсь беременна, он будет гладить мой огромный живот?

Нет в мире ничего легче, чем заставить такую женщину, как Грета, да и любую другую, поверить, что она любима, – эту банальную истину наизусть знают все соблазнители и сутенеры.

Они подошли к входу в отель, откуда им навстречу с озабоченным видом спешил Чеккароли.

– Фрэнк, я продумал, как рассадить гостей…

– Чеккаро, я уверен, что ты все придумал отлично, – поспешил успокоить его Фрэнк. – Куда ты посадил Грету, справа или слева от меня?

Чеккароли занимался организацией всевозможных приемов уже много лет, но, несмотря на это, слабо разбирался в тонкостях этикета. Грету он планировал усадить рядом с известным критиком, напротив Фрэнка.

– Разумеется, Фрэнк, Грета сидит справа от тебя, – не растерялся он.

В ресторане на шестом этаже отеля Фрэнку пришлось пожимать сотни потных рук. Один болван сменял другого, пока какой-то тип в блестящем голубом галстуке, с крашенными под седину волосами и рожей прохиндея не вцепился в него мертвой хваткой. Изумительный отель, ах, какой вид, площадь Испании, Пантеон, купол, Эйзенхауэр, английская королева…