Меч в рукаве - Роман Глушков

– Он, похоже, нас недопонял! – тут же встряла Раиса. – Вот так, значит, Мефодий Петрович, уважаешь ты своего старшего брата!

– Я ведь вошел в твое бедственное положение два года назад, – продолжал Кирилл. – И ты теперь войди в наше. Нам нужны деньги – квартира продается. Сожалею, братик, но тебе в любом случае придется отсюда съехать…

– Я помню, братик, – напустив на себя сочувственный вид, ответил Мефодий и повторил вопрос: – Ну так что – хотите чаю или нет?

– Да он издевается над тобой! – взвилась Раиса. – Нарочно издевается, потому что не может простить мне!..

– Погоди! – осадил ее Кирилл. – Не шуми, разберемся. Ну так что, помочь тебе выехать или как?

– А может, ему и жилье подыскать? – проигнорировав просьбу мужа, не унималась Раиса. – Обставить мебелью да ежемесячный пенсион назначить?!

Кирилл, недовольный строптивостью жены, поморщился, но ничего по этому поводу не сказал, что было для него весьма нехарактерно. Лишь кулаки его несколько раз нервно сжались.

…Шанс уговорить брата подождать еще пару недель был – все-таки не чужой человек. Но, как выяснилось, даже такая гордая и независимая личность, какой являлся Кирилл Ятаганов, смогла угодить в железную женскую хватку. Сегодня в Кирилле боролось два чувства: старое – свободолюбие и новое – нежелание конфликтовать с любимой женщиной. И в этой суровой борьбе нервы Кирилла расшатались быстрее, чем зубы полярника от цинги.

– Поверьте, ребята, я нисколько о вас не забыл, – вновь невозмутимо пояснил Мефодий. – И как только смогу, так немедленно отсюда съеду. Но сейчас вынужден попросить у вас небольшую отсрочку. У меня остались здесь еще кое-какие незавершенные дела.

По Кириллу было заметно, что все идет не так, как он хотел. Жена нарочно провоцирует его на конфликт с братом, брат, хрен его поймет, нарочно или нет, упорствует…

– Дела?! Да какие у тебя вообще могут быть дела на этом свете?! – угрожающе повысил голос Кирилл. – Проблемы у него, видите ли! Улыбка у Моны Лизы не получается или карандаши затупились? Я кто, по-твоему, – коммивояжер с набором кастрюль, которого взял и за дверь выставил? «Зайдите позже, у меня дела!..» Да знаешь, кто ты вообще такой? Знаешь?! Попрошайка парковая!!!

Месяц назад от таких слов все внутри Мефодия заклокотало бы от ярости, но для «высоковольтной» исполнительской нервной системы подобный скачок тестостерона был практически неощутим.

– Твое эмоциональное состояние нестабильно, Кирилл, – произнес Мефодий тоном диспетчера метрополитена, объявляющего: «Следующая станция – «Площадь Маркса»!» – Присядь, успокойся, сделай глубокий вдох… Вы тоже, Раиса Николаевна, присядьте; стоите, будто не у себя дома! Не следует зря перенапрягать свои нервные волокна…

Мефодия ничуть не удивило, что родственники не последовали его заботливому совету. Милое личико Раисы исказила злобная гримаска, а Кириллу под кожу словно хлорофилл впрыснули – такого та стала зеленоватого оттенка. Невозмутимость Мефодия была для них обоих в новинку, и, не зная, как следует на нее адекватно реагировать, нервозная парочка завелась еще сильнее.

– Короче, ты! – прищурившись, проговорил Кирилл. – Ну-ка, быстро сгребай манатки и проваливай на все четыре стороны, а лучше на вокзал и катись назад к отцу, клоун безработный! Пошутили, и хватит! Я в своей квартире еще унижаться перед ним должен!..

– Простите, ребята, но я же ясно сказал: не могу! – вздохнул Мефодий, жалея, что такое эффективное средство для устранения конфликтов, как усмирительный сигнал, являлось для него пока недоступным. – Покидать эту территорию я не имею права. Сожалею, но обсуждению это не подлежит. Уверяю вас, если потерпите еще некоторое время…

– Да он же и правда укуренный! – воскликнула Раиса. Ее прежняя догадка, похоже, только укрепилась, поскольку от несущего белиберду Мефодия не пахло винным перегаром. – Нет, ты только глянь, Кирюша, на его глаза!

Кирилл пристально всмотрелся в услужливо подставленные ему братом глаза с расширенным углом обзора, возможностью многократного увеличения и функцией ночного видения. Потом хмыкнул:

– Ты права, Рая. Это законченный наркоман! Не знаю, где он берет деньги, но видок у него и впрямь как у обдолбанного… Да еще и огрызается, паразит!

– Поди, устроил здесь перевалочную базу или склад, – предположила Раиса. – А за хранение берет товаром. Квартира не его, можно слинять в любой момент… Я по телевизору видела, там один мужик…

Кирилл оставил в покое глаза «обдолбанного» и внимательно осмотрелся по сторонам, будто пытаясь обнаружить на стенах налеты «ангельской пыли»[1] или чего-нибудь подобного.

– Там не ищи – я храню «дурь» в ящике с носками, – непроизвольно съязвил Мефодий – гости его давным-давно не шутили. – Ладно, ребята, не мелите ерунды! Я сроду не был наркоманом и не собираюсь! Я же сказал: максимум через неделю я уйду, и больше вы меня здесь не увидите. Давайте расстанемся друзьями!

– Друзьями?! – снова повысил голос Кирилл. – Я сейчас тебе устрою «друзьями»! Короче, засекаю три минуты… – Он отогнул манжет пиджака и продемонстрировал Мефодию свои шикарные «Картье». – Три минуты, братец! Ты забираешь всю «дурь», что хранишь на моей хате, все свои кисти, краски, доски и тряпки и валишь отсюда к чертовой матери! Это я с тобой еще по справедливости поступаю. Время пошло!

– Не надо, Кирилл! – сказал Мефодий. – Прошу: не надо! Для твоего же блага!

После таких слов Кирилл вспыхнул и зашипел, как подожженный в стакане бензин.

– Ты мне еще угрожаешь!.. – сорвался он на крик. – Да ты, я смотрю, вообще страх потерял? Все, мое терпение лопнуло!.. – Кирилл шагнул к Мефодию, намереваясь схватить его за грудки и сдернуть с дивана.

– А что это тут за ругань? – послышался из прихожей старческий, но еще довольно бодрый голосок, и в комнату заглянула агент Пелагея. – Кирюха, ты, что ль, расшумелся, аж на площадке стекла дребезжат?

– Уйдите, Прасковья Поликарповна, или как вас там! – рявкнул Кирилл. – Не вмешивайтесь, не ваше это дело!

– Вообще-то Пелагея Прокловна я со дня крещения, – спокойно поправила его старушка. – А ты, милок, на бабушку шуметь не изволь – не дорос еще!

– Не вмешивайтесь, пожалуйста, Пелагея Прокловна, – поддержала мужа Раиса. – Вы ведь даже не понимаете, кто на самом деле ваш сосед и что здесь происходит…

– А вот это ты неправду говоришь! – не согласилась Прокловна и протестующее подняла вверх крючковатый указательный палец. – Очень даже понимаю! Вы, молодые люди, хлопца спровадить надумали, а он не идет, ага? Так и есть! И совершенно правильно делает. А я, как человек, которого вы по возрасту уважать должны, авторитетно заявляю: нельзя ему сейчас отсюда уйти ни в коем случае. Попозже он сам вашу квартирку покинет, а сейчас нельзя! И мой вам совет: слушайтесь бабушку – аккурат в два раза умнее станете…

– Так вы с ним заодно! – заявила Раиса. – Сообщники! Вы, значит, ему траву выращиваете, а он ее употребляет и реализует! Кто бы мог подумать!..

– Слушай, ты, карга старая! – Брызжа слюной, Кирилл развернулся к Прокловне. – Тебе неясно объяснили, что ли: скрипи отсюда суставами, покуда вперед ногами не вынесли!

Однако когда Кирилл уже вытянул руки, дабы вытолкать настырную старушенцию в три шеи, что-то крепко стиснуло его плечи и остановило, будто аркан жеребца. Еще полсекунды назад сидевший на диване Мефодий стоял теперь за его спиной.

– Остынь, брат! – все так же бесстрастно произнес он, не ослабляя хватки. – Последний раз прошу: уйди!.. Несколько дней! Дай мне еще несколько дней, и все…

Но взывать к рассудку Кирилла было уже поздно. Рассудок его помутился окончательно, глаза налились кровавой злобой. Кирилл утробно зарычал и, развернувшись к Мефодию, нанес ему сокрушительный удар в лицо…

…И с хрустом сломал себе лучезапястные кости, угодив кулаком в угол деревянного мольберта – головы Мефодия уже не было на линии его удара.

Кирилл взвыл и схватился за запястье, но атаку не прекратил. Кинувшись на брата с утроенной яростью, он попытался сбить его с ног, как заправский игрок в американский футбол – толчком корпуса. На этот раз Мефодий уворачиваться не стал, хотя мог сделать это до столкновения с Кириллом не единожды. Дождавшись, пока Кирилл подскочит на расстояние вытянутой руки, он коротким толчком ткнул его ладонью в лоб…

Таких сокрушительных оплеух, да еще от родного брата, ранее не выделявшегося крепостью тела, Кирилл еще не получал. Его голова и корпус резко ушли назад, в то время как ноги все еще продолжали движение вперед. Сила инерции перевернула его в воздухе, и обе Кирилловы туфли, слетев со ступней, стукнулись о потолок. Сам же Кирилл, взмыв над протертым паласом, описал в воздухе дугу и совершил жесткую посадку на журнальный столик, превратив тот в обломки.

– Цы-ы-ыть!!! А ну-ка, осади! – прикрикнула Прокловна и, несмотря на преклонные годы, шустро прыгнула между Мефодием и его оппонентами – лежащим без сознания Кириллом и испуганно хлопающей ресницами Раисой. – Поаккуратней надобно быть Служителю Господню с рабами его, пусть даже и такими бесстыжими! То ж, поди, не чужой, а все-таки брат твой единокровный!