История одного преступления. Потомок Остапа - Андрей Акулинин

– Итак, товарищи, я хочу вам представить вашего нового начальника подполковника Калинина Андрея Юрьевича.

Прошу, так сказать, любить и жаловать. Майор Щербаков убывает к новому месту службы в Н-ск. Есть ко мне вопросы, обращения, жалобы, просьбы, предложения? – Крючков посмотрел на каждого сотрудника отделения.

Тишина ответила сама за себя. Потупив взгляд, коллектив единодушно молчал, прислонив спины к лакированным стенам.

– Если вопросов нет, то, Андрей Юрьевич, давайте, приступайте к должности. Через неделю доложите рапортом о приеме участка.

Крючков встал, еще раз огляделся и быстрым шагом направился на выход, а Калинин остался наедине со своими молчаливыми подчиненными. После того, как с улицы раздался шум отъезжающего автомобиля, и в кабинет вошла Антонина Васильевна, закрывшая за генералом дверь, Калинин спокойно уселся за стол и произнес:

– Присаживайтесь, товарищи, в ногах правды нет.

Задвигались стулья, заскрипели половицы, и снова все смолкло.

– Иногда тишина становится сигналом тревоги, – продолжил Калинин. – И чтобы эту тревогу как-то развеять, а заодно и домыслы, способные кого хочешь завести в тупик, я вам кратко расскажу о себе. Итак, мне тридцать восемь лет. Я родился в 1964 году в городе Волгограде. Окончил среднюю школу и поступил в военное училище. По распределению попал служить в город Грозный на должность командира учебного взвода артиллерийского полка. Оттуда был направлен в Забайкальский военный округ. Те места, где я там служил, ничего вам не скажут. Маленькие военные городки вдали от населенных пунктов. Одним словом, дыры. С 1988 года я был зачислен в штаты особых отделов КГБ СССР. Закончил высшие курсы военной контрразведки в городе Новосибирске, а потом и Академию ФСБ. Принимал участие в контртеррористической операции на Северном Кавказе. Имею государственные награды. С 1996 года служу в нашем управлении. Прошел все оперативные должности. С сегодняшнего дня назначен на руководящую должность. Вот, пожалуй, и все, что я могу сообщить о себе.

Как только Калинин замолчал, разглядывая озадаченных подчиненных, встрепенулась пожилая Антонина Васильевна. Неожиданно ее глаза заблестели, разгладились складки лица, и она по-матерински улыбнулась. Эта реакция не осталась незамеченной.

– Я что-то не то сказал?

– Да нет, Андрей Юрьевич, нам все понятно, – ответила довольная сообщением Антонина Васильевна. – Мы о вас слышали и знаем по работе.

– Если знаете, то это хорошо. Я думаю, что мы найдем со всеми общий язык. А еще я уверен, что в недалеком будущем наше отделение будет одним из лучших подразделений управления.

Остаток дня прошел спокойно. К полудню небо затянули густые облака и закрапал дождь. Крыша не прошла проверки. Кое-где на потолке образовались влажные кляксы, сквозь которые просачивалась дождевая вода. Она мелодично постукивала вначале по деревянному полу, а потом, когда Антонина Васильевна поставила под течь многочисленные тазики и ведра, то и по ним.

Уже под вечер, когда Калинин заканчивал сверку служебных документов, в его дверь постучали. Держа в руках поднос, вошла Антонина Васильевна. Сразу с порога она проворковала:

– Я обратила внимание, Андрей Юрьевич, что вы весь день ничего не ели. Проголодались? Здесь моя дочка вам ужин приготовила. Картошечку жареную и котлеты по-нашему. Пальчики оближешь! Знаете, какая у меня дочь хозяйственная женщина? Красавица! Не замужняя. И тридцати нету. Баба, в самом соку.

Калинин удивился такому разговору и слегка покраснев, ответил:

– Да я особо и не голоден. Да и домой скоро поеду. Дома поужинаю. Не стоит, Антонина Васильевна.

– Да кто ж вас дома-то ждет?… На сухомятке, небось. Так недалеко и до язвы желудка. Беречь себя смолоду надо. А без женщины здесь никак не справишься. Знаю я вас, мужиков. Все работа и работа…

– Подождите, Антонина Васильевна. Я что-то совсем запутался. Вы к чему этот разговор затеяли?

– Просто так, – засмущалась секретарь. – Жалко вас стало. Наверное, сами и готовите, и стираете, и гладите, и в квартире порядок наводите. Я вам скажу, что вести домашнее хозяйство нелегко.

– А кто вам сказал, что по дому я все сам делаю? Не скрою, готовить люблю. А все остальное, извольте. Все остальное женщина должна делать.

– А я вам об этом и твержу. Домашним хозяйством должна заниматься женщина. Вот знаете, какая у меня дочь красивая?

– Да что вы заладили со своей дочерью! Я не сомневаюсь, что она отличница, красавица, комсомолка. Я очень рад. Я-то здесь причем? – стал раздражаться Калинин.

– Да вы кушайте, кушайте, Андрей Юрьевич. Оцените сначала блюда. Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.

– Антонина Васильевна, за ради бога спасибо. Я скоро поеду домой. Я привык дома питаться. Жена у меня тоже неплохо готовит.

– Какая жена? – растерялась секретарь и чуть не выронила из рук поднос.

– Обыкновенная жена. Мы с ней уже двадцать лет вместе. Живем душа в душу.

– А что ж вы…

– Что я?

– А что ж вы про жену мне ничего не сказали? Мы вон в обед с женщинами из милиции про вас говорили. Уже по всему городу слухи ходят, что жених видный появился.

– Это я, что ли, жених? – рассмеялся Калинин.

– А кто же еще? – чуть не плача ответила Антонина Васильевна. – Я вон дочку свою младшенькую решила пристроить, а вы все испортили.

– Я испортил?

– Вы. Почему вы сразу не сказали, что являетесь человеком женатым?

– А с какого перепугу я должен рассказывать о своей личной жизни? Причем здесь моя личная жизнь и служба? Вы знаете что, вот идите, и расскажите своим подругам, что вас бес попутал. Скажите, что ошиблись, и начальник ваш женатый и морально устойчив. Заводить романов он не собирается, и тем более жениться второй раз. Я, Антонина Васильевна, жене и Родине не изменяю! Я думаю, что этим разговором мы поставили все точки над i. Вам понятно?

– Понятно, – тяжело вздохнула она и добавила: – Вы все равно попробуйте наши котлетки. Честно признаюсь, их не дочь готовила, а моя подруга. Она неподалеку в кафе работает поваром. Вот я попросила ее. Думала, клюнете.

– Ладно, – засмеялся Калинин. – Давайте попробую ваши замечательные котлеты, чтобы знать, где здесь можно вкусно обедать и, как вы сказали, не заработать язву желудка.

Котлеты действительно оказались вкусными…

Глава 3

Город с его уютными улочками, по-хозяйски ухоженными дорогами, маленькими двориками частного сектора и растущими на окраине многоэтажками мне сразу понравился. Тихий провинциальный городок. Так я характеризую Л-ск. Его обитатели разительно отличаются от жителей мегаполисов и областных центров. Те вечно куда-то спешат, устраивая из собственной жизни настоящее ралли, а вот провинциалы в своей завораживающей наивно-простоватой манере смотрят на мир по-другому, со значимостью и основательностью. Для них гонка за призрачным благополучием – действо недопустимое, из ряда вон выходящее. Поэтому им присущи некая медлительность и размеренность поведения и в то же время назойливость и упрямство, которые они постоянно выпячивают напоказ, считая это верхом свойской воспитанности.

Первую неделю народ докучал. Люди, словно сговорившись, шли валом в отделение, отвлекая от бумажных дел. Чиновники меняли милиционеров, прокуроры судей, бизнесмены налоговиков, железнодорожники фермеров, мужчины женщин. К концу рабочего дня от избытка информации моя голова распухала от ненужного разъяснительного хлама, который постоянно рос, как снежный ком. Пух и блокнот, в котором я делал пометки, записывал данные ходатаев, номера их телефонов и еще много всякой белиберды.

Ладно, черт с этими бумагами. Они никуда не денутся. Я все равно до них когда-нибудь доберусь. Разберусь со всем этим мусором, накопившимся за несколько десятилетий существования отделения. А вот как быть с реальной работой, по которой я потихоньку начинаю тосковать? Как быть с ней?

Бабье лето было в разгаре, но золотая осень постепенно его теснила, пытаясь урвать свою часть пирога. Птицы, ведомые древними инстинктами, собирались в стаи и оккупировали многочисленные пруды. Преображались рощи и леса, становясь по-праздничному нарядными. На полях полным ходом шла уборка зерновых. Чиновники, готовясь к предстоящим октябрьским выборам, расклеивали на заборах агитационные материалы. Именно поэтому ритм работы Калинина стал приходить в норму, давая ему небольшую передышку.

Утром секретарь отделения Антонина Васильевна робко постучалась в кабинет и, приоткрыв дверь, сказала:

– К вам, Андрей Юрьевич, посетитель какой-то пришел. Вас спрашивает. Говорит, по важному, государственному делу.

Начальник сморщился, обреченно вздохнул и, перевернув несколько исписанных от руки листков бумаги, ответил: