История одного преступления. Потомок Остапа - Андрей Акулинин

Целую неделю, пока я работал над этим делом, меня преследовало странное чувство, будто время может остановиться, а потом потечь в какую-то новую сторону. Я понимал, что эти ощущения связаны с моим выбором, которому я радовался и жалел одновременно. Все же больше жалел… Когда у тебя спорится работа и ты не можешь дождаться утра, чтобы как можно скорее попасть в свою стихию, это, наверное, нормально.

Утром, перед самой операцией, меня вызвал к себе генерал. Я тогда подумал, что это насчет моего рапорта, ведь время уже поджимало. По уставу начальник в течение десяти дней обязан дать ответ военнослужащему на его письменное обращение. Неделя прошла…

Дорога из отдела до приемной генерала не заняла много времени. До этого момента меня никогда не беспокоили встречи с руководителями такого ранга. Подумаешь, генерал! А вот сегодня неожиданно появилось наивно-детское волнение. А как же, решается не чья-то, а моя судьба!

Наш начальник управления генерал-майор Крючков Владимир Васильевич всего как месяц прибыл в Н-ск из Ленинградской области, что, в общем, и не удивительно с приходом во власть нашего президента. До этой встречи нынешнего генерала я видел всего один раз, когда его перед личным составом представлял первый заместитель директора ФСБ. За всю мою двадцатилетнюю карьеру это был первый такой случай. И сразу же разнесся слух: Крючков – родственник бывшего председателя КГБ СССР и друг самого президента.

Я стучал в массивную, обитую дерматином дверь с твердым убеждением, что генерал – высокомерный, заносчивый и неприятный тип, которому наплевать на мою судьбу. Но я был неправ. Все-таки не слухи и наше первое впечатление о человеке являются истиной, а тот самый совместно съеденный пуд поваренной соли. С каждой минутой нашего знакомства я понимал, что заблуждался, и оттого искренне раскаивался.

К моему глубочайшему удивлению, Крючков в приветствие встал из-за огромного стола и дружелюбно поздоровался со мной, чего за двадцать лет моей службы ни один генерал не позволял себе по отношению к простому оперу. Обычно они бросали взгляд исподлобья и отчитывали за просчеты в работе или, не изменяя выражения лица, хвалили за достигнутые результаты.

Вначале его действия меня насторожили, и я подумал, что эта его такая тактика. Подумал и стал держать ухо востро, чтобы не попасть в какую-нибудь хитроумно выстроенную им ловушку. Отнюдь, разговор был конструктивным и не пах гнильцой. Я доложил диспозицию дела, предпринятые шаги по изобличению преступников и что еще собираюсь сделать. Я говорил вдохновенно и не разу не заглянул в рабочую тетрадь.

Мои выводы и предложения ему понравились и он, утвердив план оперативно-разыскных мероприятий, задал простой вопрос:

– Вам, Андрей Юрьевич, это нравится?

– Конечно, нравится! – ответил я и добавил: – А кому не нравится живая работа? Это же адреналин!

– А зачем вы бежите, от этого, как вы говорите, адреналина?!

– Не от адреналина я бегу, – мне вдруг стало стыдно и, наверное, я покраснел.

– Я все знаю, Андрей Юрьевич! Подобное несколько лет назад было и со мной. Вы что думаете, я все время был начальником управления? Как бы не так. Раз с одним начальником зарубился и до сорока лет в операх ходил. Потом ничего, жизнь расставила все на свои места! А тогда, как и вы: пошли все к черту, нате вам рапорт на увольнение! Несомненно, ваше решение я уважаю, только не хотелось бы, чтобы вы потом о нем жалели. Ваш талант пригодится и на гражданке. Денег будете зарабатывать достаточно, однако того адреналина, какой есть сейчас, вы не получите никогда. А для вас это чувство, как мне кажется, дороже материального благополучия. Давайте сделаем так: если бизнесмены, которые предложили вам работу, потерпят, то к этому разговору мы с вами перейдем после реализации дела, а если они ждать не могут, мой совет: не идите к ним, это не искренне, а значит, в скором времени придется искать новую работу. А для затравки, я официально предлагаю вам должность начальника отделения в городе Л-ске. Послужите там годок-другой и вернетесь в управление на более высокую должность, а там, глядишь, и это кресло займете. – Крючков широко улыбнулся и взглядом показал на свой стол. – Символично, не правда ли – нашли убийц л-ского предпринимателя, и вам предлагают ехать в этот город, наводить порядок.

– Пока еще не нашли! – возразил я. – Как наденем кандалы, тогда и будем говорить, что нашли.

– Нашли, нашли, Андрей Юрьевич! Все остальное дело техники. Вернее, профессионализма. А у вас, я знаю, он присутствует. Не смею вас больше задерживать! – генерал встал, подошел ко мне и протянул руку. Я ее пожал.

Обратно в подразделение я словно летел. Меня переполняли чувства. Впервые меня раскусили. Этот доселе незнакомый человек залез в мою голову, покопался в потаенных мыслях и нате: адреналин, сомнения в искренности работодателей и еще многое чего другое! Так не бывает! А еще неожиданное предложение принять серьезный руководящий участок работы. И это все за каких-то двадцать-тридцать минут общения. Профессионал!

Конечно же, я соглашусь…

Черная генеральская «Волга» затормозила у одноэтажного деревянного строения, разместившегося рядом с железнодорожным вокзалом. Дом был неказистым и ветхим.

Его фундамент давно ушел в землю, потянув за собой и деревянную конструкцию. И если бы не две перекошенные временем таблички, сообщавшие обывателям о расположении в нем транспортной милиция и отделения ФСБ, то могло показаться черт-те что. Вдалеке ревели тепловозы, но у дома было тихо. Доносился неприятный специфический запах железной дороги, который щекотал ноздри.

Задние двери автомобиля одновременно открылись, и из салона вынырнули два человека. Генерал Крючков озадаченно почесал затылок, с сочувствием посмотрел на Калинина и недовольно пробурчал:

– В таких условиях не грех и спиться.

Подполковник понял, что это напутствие и совет не повторять опрометчивых поступков предыдущего коллеги, который не выдержал бытовых мук и, махнув на все рукой, запил, подрывая в глазах районной общественности и свой, и конторский авторитет.

Расположение отделения было ограждено от милиционеров массивной металлической дверью, которая работала не только по своему прямому назначению, но и, судя по всему, спасала здание от полного разрушения.

Дверь открыла секретарь отделения Антонина Васильевна, работающая в этой должности с момента образования подразделения и повидавшая на своем веку не один десяток как непосредственных, так и прямых начальников. Ни генерала, ни подполковника она в лицо не знала, поэтому некоторое время, перекрыв своим телом дверной проем, с недоверием рассматривала их, пытаясь определить, кто же перед ней. Крючков не позволил ей самостоятельно прийти к какому-то собственному умозаключению и, опередив ее, представился. Надо отдать должное пожилой женщине – и хватка, и реакция у нее были отменные. Она громко заголосила, оповещая уже бывшего своего начальника о прибытии в отделение важных VIP-персон. Подразделение ожило. Двери кабинетов стали открываться, демонстрируя головы изумленных сотрудников. Последним в коридор выглянул начальник. Он не ожидал появления генерала и был слегка озадачен. Его лицо было оплывшим, а руки подрагивали. Он вытянулся в струнку и замер, не зная, что и предпринять.

– Соберите, товарищ майор, в вашем кабинете все подразделение, – приказал Крючков и направился к месту сбора.

Вид рабочего кабинета начальника огорчил Калинина. Грязно, темно, мебель поломана. Генерал это тоже заметил и, дружески похлопав подполковника по плечу, сказал:

– Ты уж, Андрей Юрьевич, наведи-ка первым делом порядок в расположении. А-то посетители придут, и такое о нашей организации подумают, стыда не оберемся. Ладно?

– Через неделю, Владимир Васильевич, если приедете, то ничего здесь не узнаете. Я же в отличие от некоторых «пиджаков» был командиром учебной батареи, и что такое порядок, не понаслышке знаю. Но если позволите, я подыщу более достойное место для отделения. Я привык работать в нормальных условиях, которые сам себе и создаю, – Калинин открыто посмотрел на генерала и улыбнулся.

– А что, идея в самый раз. А я под это дело попытаюсь в Москве деньжат выбить. А то действительно стыдно смотреть на это безобразие. Еще ФСБ называется. Работаем в каком-то свинарнике.

Через пять минут в кабинете собрался весь коллектив и расположился вдоль стен, обитых в стиле семидесятых годов облагороженными плитами ДСП. Три крошечных окошка с толстенными решетками с грехом пополам пропускали через себя свет, что придавало помещению мрачный, тюремный вид. Стол начальника, за которым едва помещался Крючков, был под стать кабинету: маленький, древний, кривой. Вообще, вся обстановка здесь была убогой, словно время в отделении остановилось давным-давно.