Дамский выстрел - Сергей Бакшеев

— Невероятно, — выдохнул Кирилл, до конца не веря в услышанное. — Так это не ты стреляла в Назарова?

— Нет! Говорю же, не я!

— А кто? Ты кого-нибудь заметила?

— Я не сомневалась, что это киллер-дублер, посланный вами. А время он подгадал так, чтобы подставить меня.

— Ничего подобного. Дублера не было. Я бы знал.

— Но кто-то же выстрелил?

— В Конторе уверены, что это сделала ты. Вместо того чтобы ранить, ты убила предателя. Снесла ему полголовы и оборвала ниточку к документам.

— Коршунов, ты веришь мне или нет?

Наши глаза встретились и застыли. Первым мигнул он.

— Верю… Но и ты поверь мне, Светлая. Я не предавал тебя.

— Допустим.

— Я ничего не знал о втором киллере. Я думал, у тебя сдали нервы, что-то пошло не так, и ты была вынуждена убить Назарова. Я исходил из этой версии. Знаешь, каких сил мне стоило оправдать тебя перед руководством? Ведь ты сорвала важнейшую операцию!

— Ее сорвал кто-то другой.

— Теперь понятно. Но было предположение, что досье забрала ты. Хорошо, что милиция сразу обыскала твой номер и твою машину. А тебя саму обыскал я. Помнишь?

— Это был очень тщательный обыск. Ты исследовал все лазейки.

Кирилл кашлянул.

— Документов у тебя не нашли.

— Еще бы.

— Их не оказалось и в номере Назарова. На следующий день ты улетела, а я руководил следствием. Мы отстранили прокуратуру и пресекли утечку информации. Нам не нужно было искать убийцу. Все усилия были направлены на поиск документов. Но тщетно.

Мы помолчали. Я вновь заметила уточек. Коршунов ковырял землю носком туфли.

— Кто это сделал? — спросил он сам себя.

— Очень расчетливый человек. И ловкий. Убийца был в номере, когда я стояла за дверью. А потом ушел через окно.

— Даже не представляю. Неужели кто-то из Конторы вел двойную игру и перехватил документы?

— Убийца выстрелил в затылок. Понимаешь, что это значит? — спросила я и сама ответила: — Назаров доверял этому человеку.

— Следов борьбы в номере не было, — согласился Кирилл. — Назаров сам пустил убийцу и спокойно повернулся к нему спиной… Или его силой заставили повернуться. Вот черт! Надо искать настоящего убийцу. Документы могут быть у него.

— Давно пора. Но как?

— Если убийца кто-то свой, проверим алиби всех причастных к делу Назарова. — Коршунов глубоко задумался. — Кто же из наших мог быть в Калининграде шестого июля?

31

Второй день, Калининград, 22-10

Весь вечер в отеле Коршунов строчил отчет в Контору. Он переспрашивал меня, уточнял детали, а когда отправил зашифрованное послание, начал метаться по комнате, словно бык на арене.

— Ведь это моя недоработка. Я виноват, что не разобрался в первый же день, как все произошло! Почему ты сразу не сказала?

— Когда? Кому? В постели случайному партнеру? Это ты прятался от меня, а не я от тебя. Я не знала, кто такой Посредник, а ты знал меня, но боялся открыться. Я была уверена, что меня предали, ты понимаешь, что это значит? Хотела порвать с вами связь. Потом ждала объяснений. А потом… Время лечит, в моей жизни было и не такое. Все вернулось в привычное русло, но я стала в десять раз более осторожной.

— Семь лет упущено. Семь лет, черт возьми!

— Да что ты ноешь! К чему сожалеть о том, чего не исправишь? Ты мужик или нет?

Он замер. Мои слова натолкнули его на какую-то мысль. Вскоре я поняла, о чем думают мужики в минуты душевных терзаний. Коршунов спустился в бар и вернулся с бутылкой виски и ведерком льда. Брякнули ледяные кубики, зажурчал соломенный напиток, комнату наполнил дымный аромат виски.

— Без меня, — заявила я и ушла в соседний номер. Хоть сегодня спокойно высплюсь.

Но ночью меня разбудило тяжелое дыхание.

— Фу! Отвернись. Уйди к себе, пьяница. — Я сильно толкнула склонившееся надо мной тело.

Раздался грохот. Коршунов свалился с кровати.

— Ты разобьешь смартфон, — замычал мой суженый. Над кроватью появилась перекошенная физиономия, подсвеченная включенным дисплеем. Зрелище не для слабонервных. — Я не за тем пришел.

— Да знаю я, зачем ты пожаловал. Тебе лишь бы пристроиться. Вот протрезвеешь — приходи.

— Светлая, смотри, что нам прислали. Смотри. — Он подсунул яркий дисплей мне под нос. Пришлось зажмуриться. — Это фотография Кормильцевой. Та, которую мы искали! Изображение сохранилось у ее брата в Москве.

Я приоткрыла глаз. В темном пространстве плавало светлое окошко, в котором виднелся пони, мальчик и мелкие фигуры на заднем плане.

— Сейчас увеличу, — заметив мое внимание, оживился Кирилл.

— Да не дыши ты на меня. И дай сюда. У тебя руки дергаются.

— Да ты что! Я ж чуть-чуть. Всего ничего.

Я отняла смартфон, не обращая внимания на нудное ворчание оправдывающегося муженька. С экрана на меня смотрел все тот же веселый конопатый мальчик и умудренный жизнью пони Люсьен. А кто там справа? Я увеличила кадр, сместила изображение. В воде стоят две фигуры. Назаров и женщина в черном купальнике. Ее лицо открыто. Я еще раз увеличила изображение и отчетливо разглядела ухоженную даму лет сорока. Ее лицо было одновременно грустным и настороженным. Я вглядывалась и ощущала некий озноб, тревожную щекотку памяти.

— Ну, как? — спросил Коршунов. Он успел проинспектировать мой мини-бар и жадно сосал из бутылки холодную воду.

— Я видела ее раньше.

— Кого?

— Эту женщину.

32

Третий день, США, Лэнгли

— Мы его засекли! — сдержанно ликовал Фрэнк Рассел в кабинете босса.

— Да он и не скрывается. Так прямо и подписался на этом дурацком форуме, Mechanic. — Директор по разведке Бред Коннорс не одобрял эмоциональность подчиненных. Разведчик должен уметь сдерживать чувства.

— Это не все, сэр. Мы засекли, откуда отправлено сообщение.

— Ну?

— Финляндия. Город Турку. Он воспользовался интернет-кафе. А участник Vovan зарегистрирован на форуме за неделю до этого в Калининграде.

— Та-ак. И письма отправлялись из Калининграда. Из чего следует, Механик находился в России, а затем перебрался в Финляндию.

— Это недалеко, сэр.

— Знаю. А встречу он назначает нам в Алжире. На другом континенте.

— Через двадцать дней, сэр. Из сообщения следует, что мы должны подключить присланную им сим-карту первого августа в Алжире. Вероятно, дальнейший контакт произойдет по телефону.

— Калининград, Финляндия, Алжир. Что их связывает?

— Пока неясно.

— В Финляндии он был в городе… — Коннорс вопросительно посмотрел на подчиненного.

— В Турку. Это крупный порт.

— А Алжир — это и страна, и город.

— Наверняка речь идет о столице. В остальных районах неспокойно.

— Ох уж эти арабы. После их жасминовых революций наши возможности там ограниченны.

— Вероятно, Механик это учел. Он создает нам трудности.

— В Алжире есть порт?

— Да, разумеется.

— И в Калининграде тоже. Калининград, Турку, Алжир… Кстати, его первое письмо хранит следы машинного масла. А в том отчете, который подготовили эксперты, говорится, что…

— Подобное масло используется в машинных отделениях корабля! — отчеканил Фрэнк Рассел, усиленно скрипя мозгами.

— Вот именно. Мы думали, это тонкий намек Механика на свой псевдоним. А если масло попало на конверт случайно? Калининград, Турку, Алжир…

— И корабль, — завершил мысль босса потрясенный начальник отдела. Все на поверхности, как же он сам не догадался! Да, видимо, он зря подсиживает босса. Лучше играть в его команде и ждать, когда тот уйдет на повышение и потянет за собой преданных людей.

— Конверт хранился на корабле, Фрэнк. Найди мне этот корабль! — ожесточенно ткнул указательным пальцем Бред Коннорс.

Рассел не сомневался, если бы он сидел ближе, ему не миновать дырки в груди.

— Слушаюсь, сэр.

33

Третий день, Светлогорск, 09-40

Мы с Коршуновым вошли в главное здание Центрального военного санатория. Этим утром я за все с ним отыгралась. Заставила не только делать зарядку, но и вытолкала на пробежку. Сама наблюдала с балкона и подсчитывала его круги по саду. Умеешь пить — умей и трезветь. Ты офицер или пьянь подзаборная? Примерно такими лозунгами я подхлестывала вялого муженька, когда выталкивала с постели. Надо сказать, что после спортивной экзекуции и холодного душа он выглядел бодрячком. А когда позавтракал, мне даже пришлось бить его по рукам, чтобы не щупал то, что не заслужил. Медовый месяц закончился, пора вводить систему наказаний и поощрений.

Я подвела Кирилла к стенду «Наши лучшие врачи». Глаза бегали по крупным фотографиям. И чутье меня не подвело.

— Вот она!

— Марченко Вера Михайловна, физиотерапевт, — прочел Кирилл, пригляделся и подтвердил: — Она.

— Я же говорила, что у меня фотографическая память во время выполнения задания. Когда мы в первый день зашли сюда, то остановились рядом со стендом. А вчера, когда ты мне подсунул присланную фотографию, я вспомнила, где видела эту женщину.