Перекати-поле - Лейла Мичем

Наступило молчание, тяжелое, как камень. Шериф Тайсон и его заместитель с любопытством переводили взгляды с Берта на Джона и обратно, и Джон вдруг понял, что они увидели. Он был совершенно не похож на своего черноволосого и голубоглазого отца. Трей с вытаращенными от удивления глазами вдруг издал восторженный вопль.

— Эй, Джон, вот это класс! Он не твой старик! У тебя тоже нет родителей.

Джон привстал на четвереньках, его покачивало. Снизу вверх он уставился на своего отца, который, закусив губу, отвернулся.

— Так ты мне не папа?

Берт Колдуэлл отбросил ремень в сторону.

— Забудь все, что я сказал. У тебя ведь моя фамилия, верно?

— Ты мне не папа?

Берт сплюнул на пол.

— Я не должен был тебе этого говорить.

— Но все-таки сказал.

— Не передергивай! Я этого не говорил. Я сказал, что иногда бывает трудно поверить, что ты мой сын. Вот как я сказал.

— Лжец! — крикнул Трей, бросаясь на Берта футбольным захватом на уровне колен.

Вмешавшийся шериф Тайсон аккуратно оттащил Трея за плечи и передал его своему помощнику. Деке Тайсон был высоким мужчиной мощного телосложения, бывший «зеленый берет», но, несмотря на то что Берт был пьян, он все-таки не хотел с ним связываться.

— Сегодня Джон переночует у нас, Берт, — сказал Деке. — Протрезвеешь, и утром поговорим.

Джон догадывался, о чем был тот разговор. На территории техасской «Ручки сковородки» окружной шериф имел массу полномочий и мог сделать все для защиты граждан, находящихся под его юрисдикцией, так что Деке Тайсон без колебаний воспользовался бы своими правами, чтобы обеспечить безопасность ребенка. Отец Джона больше никогда в жизни не поднимал на него руку.

Но у Джона от затянувшихся ран остались шрамы как на спине, так и на сердце, поэтому отношение к человеку, воспитавшему его, уже никогда не могло быть прежним.

Джон положил расческу в карман, проверил свои ключи и сунул под мышку коробочку из цветочного магазина с букетиком из гвоздик, который прикалывается на платье. В такой вечер, как сегодня, не стоило погружаться в тяжелые воспоминания. В его голове и так вертелось множество невеселых мыслей. Сегодня вечером Трей собирался перейти к решительным действиям по отношению Кэти в сексуальном плане.

— Как думаешь, Джон, время уже пришло? — спросил у него Трей в начале этой недели, после того как рассказал, что забронировал номер в мотеле в Дэлтоне.

Джон быстро нагнулся и принялся завязывать шнурки. Происходило это в спортивной раздевалке, когда они приняли душ и переоделись, отмотав положенное количество забегов вокруг футбольного поля.

Челюсти его судорожно сжались, и после довольно продолжительной паузы он наконец произнес:

— Есть только один способ выяснить это, ТД, и чем раньше, тем лучше, учитывая, что в следующем году мы все вместе планировали ехать в Майами. Но почему именно после бала? Кэти будет в нарядном бальном платье, со специально сделанной прической. И если после этого вы не попадете на завтрак, все сразу догадаются, где вы были и чем занимались. Начнутся всякие разговоры. Тебе бы стоило подумать о репутации Кэти.

— О чем тут еще думать? Все и так знают, что она моя девушка и всегда ею будет. Я ведь собираюсь жениться на ней после окончания колледжа.

— Когда это еще будет, Трей. До тех пор многое еще может случиться.

— Ничего с нами случиться не может. И не случится. Я этого не допущу. — Лицо Трея помрачнело от разочарования. — Знаешь, Джон, я не смогу себя долго удерживать с ней. Мне нужно или взять ее, или перестать с ней встречаться, но я скорее умру, чем откажусь от нее.

— А с Кэти ты это обсуждал?

— Что именно, какую часть?

— Господи, да обе, ТД, обе. Она вообще знает о том, что ты жить без нее не можешь, и о последствиях того, если она тебе откажет?

— Ты говоришь об этом так, будто я ей угрожаю!

— А это не так?

— Да нет же, черт побери! Господи, Джон, я думал, ты меня поймешь. Если бы ты полюбил кого-нибудь так, как я люблю Кэтрин Энн, ты бы знал, какие мучения мне приходится испытывать.

Несколько минут Джон молчал. Он открыл свой шкафчик и вытащил оттуда свою самую последнюю спортивную куртку с названием их команды; рукава ее были покрыты нашивками тех видов спорта, в которых он преуспел и отличился. У Трея была похожая куртка, она висела у Кэти в шкафу, и сейчас он носил прошлогоднюю. Джон надеялся, что щеки у него не очень горят. Он-то точно знал, через что пришлось пройти Трею.

— А о мисс Эмме ты подумал? — спросил Джон. — Она будет ждать Кэти и догадается о ваших шалостях в тот же миг, как увидит ее.

— Поэтому мы и поедем в мотель. Там она после всего этого сможет привести себя в порядок, и ее бабушка вряд ли что-нибудь заметит.

«Я бы не был в этом так уверен», — подумал Джон, но вслух ничего не сказал.

— Почему ты не признался Кэти, что любишь ее? — немного помолчав, спросил он.

— Потому что я не хочу пугать ее.

— Кэти так просто не испугаешь.

— Я знаю, и, честно говоря, это настораживает меня. Наверное, этим и объясняется тот факт, что я так долго ждал. Мы с ней близки, но захочет ли она… интимной близости? А если… она не хочет меня так, как хочу ее я?

— То, что она не хочет секса с тобой в данный момент, еще не означает, что она не любит тебя или что не захочет этого позднее. Нам всего по семнадцать лет. Кэти может бояться забеременеть.

Трей запер свой шкафчик, провернув ручку наборного кодового замка, и на скулах его заиграли желваки.

— Я не собираюсь до этого доводить.

— А как ты этому помешаешь? Презервативы твердых гарантий не обеспечат — по крайней мере, при тех нагрузках, которым ты их, вероятно, подвергнешь.

В десятом классе Трей был вовлечен в секс ради спортивного интереса одной старшей девочкой, популярной участницей группы поддержки, и эта их тайна благополучно уехала вместе с ней, когда прошлой осенью она поступила в Техасский Христианский университет. Джон знал еще двух девушек, с которыми Трей был близок, — обе они были школьницами из Дэлтона. До Кэти информация о его проделках никогда не доходила. Вызвало бы это в ней ревность, причинило бы боль, привело бы в ярость? Может, она бросила бы Трея и повернулась лицом к нему? А возможно, она восприняла бы его походы на сторону не как злоупотребление ее доверием и предательство, а как способ защитить ее от себя, пока она сама не будет готова? Трудно сказать. Несмотря на то что в отношении определенных вещей, например человеческих принципов, жизненных взглядов, высокой самооценки, он воспринимал Кэти как открытую книгу, в других случаях читать эту книгу было непросто. И Джон не мог сказать, чего от нее ожидать. Из них троих она была самой зрелой. Из-за хрупкой внешности она казалась маленькой и беззащитной, но физические данные не имеют значения, когда речь идет о силе духа и чувстве собственного достоинства, и Трею еще предстояло испытать эту черту Кэти на себе.